Повелители мух и фельдмаршалы туалетов. Краткая история конголезских молодежных банд
Все началось в конце 1940-х гг. в Леопольдвиле (ныне Киншаса), куда только что пришел кинематограф и откуда пока еще не собирались уходить бельгийские колонизаторы. Город переживал бешеный прилив молодых мигрантов из деревни, направлявшихся в столицу в поисках лучшей жизни, образования и развлечений. Как и в любой безрадостной колонии, в Леопольдвиле с развлечениями было туго, а всё более образованные молодые люди воротили нос от вдалбливаемых в их головы катехизисов и прочей клерикальной поебени. Юношам (и девушкам) остро не хватало ролевой модели, релевантной меняющемуся миру и стремительно модернизирующемуся социуму.
Такой моделью стал Буффало Билл - реальный исторический персонаж, военный и предприниматель, заселивший миры вестернов и превратившийся в бесстрашного рассекателя американского фронтира. Фильмы с его участием с колоссальным успехом гремели в Леопольдвиле из каждой подворотни - к вящему неудовольствию косных миссионеров, сокрушавшихся “дикими” и “низменными” художественными вкусами автохтонов. Но понять подростков можно. Во-первых, по-человечески (за редким исключением каждый из нас в детстве следовал какой-нибудь ролевой модели, навеянной кинематографом, будь то супергеройские фильмы или красноармейские эпопеи), во-вторых, потому, что архетипические образы боевиков культивировали личное мужество, маскулинность и безграничную свободу, удивительно востребованные в душноватой социокультурной среде колониального правления.
Буффало Билл вскоре дал имя своим конголезским подражателям, которые стали именовать себя “биллами”, или же просто “янки”. Молодые люди начали сколачивать банды, одеваться по-ковбойски и говорить репликами героев вестернов или комиксов. При этом строились они не по землячествам (а в Леопольдвиле были и такие, например, целые кварталы выходцев из народа яка), а по кварталам, и в свои банды принимали подростков всех народов, в частности, из тех же яка. Надо сказать, явление это было не уникальное. Схожие субкультуры появились и в других колониях континента, например, в Танганьике (Будущей Танзании) и в Нигерии. Но именно в Бельгийском Конго они получили наибольшее развитие. В 1950 г. на востоке Леопольдвиля появилась первая молодежная банда - “Ковбои Дикого Запада”. Подростки для вступления в это общество проходили ритуалы инициации, связанные с курением марихуаны, после чего выбирали себе имя по вкусу из голливудского репертуара (Джон Уэйн, Гэри, Буффало, Синатра, Джанго, Шериф и др.). В 1953 г. колониальные власти уже забили тревогу, и к 1956 г. “Ковбоев” частью выслали в родные деревни, частью поместили под стражу. Боролись с “заразой” и другими методами, например, вырезали из фильмов сцены похищения белых женщин индейцами (то есть “небелыми”), но безуспешно. На месте “Ковбоев Дикого Запада” выросли новые банды, куда принимали не только мальчиков, но и девочек.
Не обошлось и без креатива. Быть “ковбоем” было не очень-то безопасно, и не только из-за неусыпного надзора властей, но и из-за неодобрения старших - родителей и многочисленной родни, считавших такое демонстративное поведение покушением на свой авторитет и традиции. И им было, чего бояться: “бандиты” много пили (в основном - самодельный дешевый ликер), курили (в особенности травку) и много занимались сексом. Поэтому на базе родного для многих из них языка лингала они придумали свой тайный язык “киндубиль”, переживший самих “биллов” и ставший арго современных водителей и пассажиров столицы и других крупных городов. И чтобы вас вдруг не наебали и не стало скучно в дороге, азы этого своеобычного языка освоить неплохо.
А помимо дресс-кода и драк (“биллингов”), подростки-”бандиты” очень ценили кинтулу - своеобразный бодибилдинг, а прошедшие его суровую школу становились “аполлонами”. Культивировали они и собственный, неповторимый стиль борьбы, именуемый “бикуму”. Само собой, не обошлось и без африканского мистицизма. В частности, обрядов “камон” - ритуалов, в ходе которых разрезы на конечностях тела забивали прахом животных - все затем, чтобы укрепить мышцы для будущих “биллингов”.
Спрашивается, что с ними стало. Ответ прост. Они повзрослели. В 1965 г. в Конго к власти пришел диктатор Мобуту Сесе Секо. Но он не стал расправляться с “биллами”. Оценив потенциал этих повзрослевших своенравных пассионариев, он поспешил утвердить их на руководящих позициях в юношеских секциях своей партии. А некоторые и вовсе сделали головокружительную карьеру. Так, известный “билл” Махеле Лиоко Букунгу стал начальником генштаба Заира (так называлась эта страна в 1971-1997 гг.), а другой “янки”, Ними Майдика, возглавил президентскую администрацию. Еще один "ковбой", Франсуа Луамбо (Луамбо Макиади), стал легендой конголезской румбы. В общем, взрослым “биллам” было чем заняться, и они прожили хорошую и полноценную жизнь. Всем бы такую.
Застрявший в безвременье диктаторский режим Мобуту не был особенно уж кровожадным. Построенный на клиентелизме и перераспределении ресурсной ренты, он погрузился в глубочайший хаос еще 1970-е годы, когда масштабы разложения общества и хозяйства заставляли наблюдателей говорить о настоящем "самопожирании" режима. Государственный аппарат и экономика просто схлопнулись. Офицеры расхищали военную технику и использовали подчиненных как домашних слуг. Хозяйственники с потрохами разворовывали оборудование немногих промышленных предприятий. Радио замолкло. Девиз и суть режима озвучил сам Мобуту, когда 20 мая 1976 г. он на столичном стадионе перед семидесятитысячной толпой соотечественников произнес пламенную речь, в которой изложил всю суть мобутизма в трех предложениях (за что мы ему и благодарны): "Если вы хотите воровать, то воруйте понемногу, по-умному, но если вы наворуете так много, что разбогатеете за одну ночь, то вы будете схвачены. И если вы преуспели в воровстве, пожалуйста, оставьте награбленное в стране. Если вы вывезете его за рубеж, то станете врагом Республики". И люди воровали и выживали как умели. За фасадом звучного официоза цвели молодежные субкультуры и ночные клубы. А затем грянули две большие войны, откатившие страну прямо в “сердце тьмы”, в объятия каменного века.
В начале 2000-х гг. в столичной Киншасе возродились молодежные уличные банды, получившие названия kuluna. Слово "кулуна", вошедшее в лексикон народа баконго, пришло из португальского, где оно означает "колонну" - любое воинское подразделение. Это было обиходным словом военных и повстанцев в годы гражданской войны 1975-2002 гг. в соседней Анголе. И если “биллы” тропикализировали романтику Дикого Запада, то новые бандиты оказались мрачной и дремучей смесью из африканского мистицизма, картин с участием Джеки Чана и Брюса Ли, разрушительной гражданской войны и всеобщего социального распада.
Что удивительно, "кулуна" - не бездомные воришки и попрошайки. Далеко не всех приводила в уличные банды нужда. У многих есть и были семьи и крыша над головой. Более того, они сознательно дистанцировались от беспризорников - "шеге". Многих приводила в банды страсть к боевым искусствам - дзюдо и карате, а также к доморощенному смешанному стилю, именуемому "мукумбусу" ("горилла"), которое живо напоминает бикуму "биллов". Как и “биллы”, они были расположены к магии, амулетам и всякому мистицизму. Место Дикого Запада в их воображении заняла поп-культура 80-90-х гг. с голливудскими боевиками, Джеки Чаном и всякими там “Кулаками ярости”. Сказалось и эхо холодной войны. Поэтому уличные банды именовали себя уже очень по-разному - "Красными бригадами", "Красной армией", "Зулусами", "Моджахедами", “Арабами”, “Сомали”, "Ямайкой", "Драконами", "Англичанами", "Чикаго". Но были и менее романтизированные и куда более нигилистические названия, среди коих - " Мбели Мбели" (Нож), "Боа я Маджи" (водяной удав), "Мото эпела” (“жги!”)," Конго эбеба" (“нахуй Конго!”).
Как и у “биллов”, у “кулуна” есть особый кодекс поведения и особая этика. Так, ритуальному насилию нередко предшествовала зловещая фраза: “тоса обика, памба те кулуна” (“подчинись и живи, иначе - кулуна”). Однако, по сравнению с относительно безобидными “биллами”, кулуна стали ночным кошмаром горожан. Вооружённые камнями," розочками" и мачете, они ошивались возле всех "стратегических" мест - от автобусных станций до университетских кампусов, грабили прохожих и порой увечили и убивали тех, кто оказывал им сопротивление. Были среди них и исключительно женские банды, грабившие и насиловавшие мужчин. Короче, времена были уже совсем другими. По сути, единственным строгим правилом для них было не трогать жителей “своего” квартала и по возможности оберегать их от нападений соседних банд.
“Кулуна” строились и строятся как маленькие армии численностью 10-30 человек. Во главе каждой банды стоит "маршал", затем - "генерал" и далее по лестнице чинов, причем каждый ранг отличается особой татуировкой и другими знаками отличия. Милитаризация банд объясняется гражданской войной и притоком в ряды “кулуна” детей и подростков, прошедших школу жизни в вооруженных отрядах полевых командиров разной степени ебанутости. Сложив оружие и направившись в города, они сколачивали банды и время от времени нанимались в качестве дешевой охраны к местным политикам, что отчасти объясняет то, почему “кулуна” так долго никто не трогал.
Мотивы для вооруженных и кровавых нападений у них были разными, в их числе не последнюю скрипку играла банальная классовая ненависть. Так, на пике активности в 2008 г. они особенно кошмарили учащихся школ и вузов. 24 ноября того года они даже разграбили и разгромили столичную Высшую школу коммерции. Особенно же от них страдали уличные торговцы. Это был натуральный террор озлобленных, наркотизированных и жестоких подростков, а размах уличной преступности заставил заговорить о “малоинтенсивной уличной войне”.
Закат “кулуна” начался 4 июля 2012 г., когда власти начали операцию “Ликофи”(“первый удар”). Были созданы особые спецподразделения по борьбе с уличными преступниками. Но полицейские перевыполнили план. Срываясь и теряя контроль, они стали забивать подозреваемых подростков до смерти (в общей сложности было убито 12 несовершеннолетних), а также пытать и убивать членов их семей и круга общения. На сегодняшний день, насколько мне известно, столичная полиция провела еще три дополнительные операции по зачистке города от банд. Последняя состоялась в мае 2018 г. и отличалась особой жестокостью. Тогда было убито или пропало без вести 34 подростка. Но говорить об исчезновении “кулуна” еще слишком рано. Они затаились, рассеялись и просто ждут своего часа.
Нечто похожее сложилось и в городе Гома - провинциальной столице провинции Северного Киву, на границе с Руандой. Но если в Киншасе с “кулуна” усиленно борется полиция, то в Гоме уличные банды стали почти что единственной властью, с которой считается полиция и муниципальная администрация. Дело в том, что на протяжении десятилетий Северное Киву было эпицентром кровопролитной войны военно-политических группировок всех сортов и оттенков с правительством и друг с другом. Все началось в 1994 г., когда в эти края хлынули тысячи беженцев-хуту из соседней Руанды, спасавшиеся от возмездия на родине за геноцид своих соплеменников тутси. Оказавшись в местах, где проживают родственники руандийских тутси - конголезские тутси-баньямуленге, они незамедлительно принялись за любимое дело (геноцид), в свою очередь баньямуленге сформировали вооруженные альянсы, дали отпор ебанутым хуту и заодно свергли всем осточертевшего Мобуту, запустив маховик бесконечной гражданской войны. А по следам беглецов-хуту в эти края стали проникать руандийские военные и агенты руандийской разведки, снабжавшие союзников и выслеживавшие геноцидников. Короче, город утонул в хаосе.
Уже многие годы Гома находится под полным контролем молодежных уличных банд, в которые вхожи как сироты и беспризорники (maiboo), так и сравнительно благополучные подростки. Так было не всегда. Поначалу в городе властвовали маибоо, но приблизительно в 2007 г. для обуздания уличной стихии в районе рынка Вирунга появилась первая “анти-банда” (“anti-gang”), навязавшая договор о защите местным лавочникам и таксистам. Со временем город поделили свыше десятка таких "антибанд", ныне же их более тридцати. Они оказывали мелкие услуги полиции, муниципальным властям и даже армии - в поиске пропавших или на манер "титушек" - в разгоне антиправительственных демонстраций. Ныне они вне закона, но продолжают поддерживать порядок на улицах, а заодно - собирать дань с коммерсантов и воевать за сферы влияния.
Как и “кулуна”, anti-gangs строятся по военной модели, многие носят униформу, армейскую обувь, имеют армейские ранги и собственный тайный язык на базе суахили, называемый “ябакране”. Их банды возглавляют "президенты", которые состоят в контакте с организованной преступностью Руанды. Как и “кулуна”, они принимают цветастые названия - “Техас”, “Альфа-Блок”.
Многие приходят в эти банды добровольно, ради “яркой жизни” и легкого доступа к оружию, которое они приобретают у коррумпированных военных. Как и “кулуна”, anti-gangs (или, называя вещи своими словами, просто “банды”) - сочетание несочетаемого. С культом спорта (они так и называют себя - sportifs, “физкультурниками") уживается травка и крепкий дешевый алкоголь.
Все они занимаются акробатикой и для поддержания формы периодически устраивают футбольные матчи. В культурном арсенале королей улиц - обязательные Брюс Ли, Жан-Клод ван Дамм, Джим Моррис и другие звезды, а также реперы, исполнители регги, хип-хопа и конголезского суку. В моду уже прочно вошел реперский прикид и татуировки. Что интересно, боевые искусства они также изучают по художественным фильмам. Драться здесь учат в особых "святилищах" (temples) под началом “мэтров”. Их моральные и этические кодексы тоже списаны с голливудских боевиков и довольно незатейливы. Так, нельзя беспределить, то есть бить и обижать non-sportifs.
Но все-таки “анти-банды” Гомы очень отличаются от “кулуна”. В отличие от отбитых столичных живодеров и головорезов, они худо-бедно поддерживают порядок, выполняя рудиментарные полицейские функции.