Потёк кран.

Одинокая женщина преклонных лет меня поймёт. Потёк кран! В субботу! Под вечер! А мужа нет... А дети в России...

Особи моего пола - непостижимые люди! Женщина может быть хоть семи пядей во лбу, но если потёк кран, она мечется в великом смятении по квартире субботним вечером, и её мучит одна убийственная мысль: - Что делать-то?! -

Ну да, это я. Та самая, что семи пядей. А вот толку от этих пядей в такой ситуации - ни на грош...

Но я же не вечный двигатель! Любое движущееся тело от сопротивления воздуха начинает замедлять ход и останавливается. Воздух у меня в доме, по-видимому, особенно плотен, поэтому я довольно быстро скомандовала себе "стоп-стоп!" и обратилась к своей мудрости. Я всегда мечтала быть мудрой, поэтому выращивала её в себе, как цветок в горшке. Вроде каланхоэ. Которым не любуются, а вспоминают о нём только тогда, когда насморк нагрянет.

Мудрость укоризненно, как слабоумной, показала на телефон.

Я кинулась к нему, как к Николаю-угоднику, и стала звонить в ЖЭК. К моему радостному удивлению, мне ответил усталый женский голос. Который на мою подхалимски просительную речь тускло ответил:

- А мастер уже ушёл...-

- Что же мне делать?.. - горестно, скорее себе, сказала я, чуя подступающие слёзы. Но женщина тоже их почуяла, и предложила, потеплев:

- Могу дать вам телефон сантехника. Он не наш сотрудник, но люди его хвалят. Попробуйте? -

Я записала телефон и стала звонить этому хвалёному мастеру. Трубку взяли, и я, торопливо заискивая, описывала собеседнику свою трагедию. Впрочем, какому собеседнику? Я говорила монолог, завершившийся моим адресом. В ответ услышала только:

- Ждите. Буду. -

Надежда моя ожила!

От нервного напряжения у меня, как обычно, проснулся нездоровый аппетит. Я сварила кофе и быстро нажарила мини-оладики. Люблю такие: маленькие, размером со спичечный коробок.

Знаете, что такое оладьи для хозяйки-одиночки? Это тесто, замешенное в чайной чашке. Пять минут - и ешь. Даже кофе ещё обжигает.

Не успела я поесть, как раздался звонок. Я побежала в коридор и открыла дверь...

На пороге стоял седой Спаситель классически сантехнического вида: небритый, в простецкой куртке, с сумкой через плечо...И с ядрёным запахом алкоголя. А за край его куртки держалась серьёзная девочка лет шести.

Я молчала в растерянности, и мужчина спросил:

- Можно? -

- Можно, можно, - очнулась я, - заходите! -

Они вошли в прихожую. Мужчина поставил сумку на пол, и наклонился развязать шнурки на ботинках. Вдруг он покачнулся и... упал на четвереньки! Девочка бросилась к нему, и с отчаянной мУкой в голосе вскрикнула негромко:

- Деда, деда!.. -

Я ошеломлённо смотрела на них, абсолютно парализованная этой сценой...

Мужчина попытался встать, но совсем завалился на пол, а девочка судорожно припала к нему, обнимая тонкими ручками, и заплакала, очень тихо, не по-детски.

Трудно описать шквал моих эмоций, - подходящих слов я не находила...

- Что с ним? - задала я девочке самый тупой вопрос, на который оказалась способна.

Она неловко оторвалась от него, поднялась с колен, и в глубоком смущении ответила еле слышно:

- Он пьяный... -

Потом умоляюще подняла на меня глаза и сказала:

- Он хороший!..Он только полежит немного - и встанет!.. -

Слёзы лились и лились из её глаз, она прислонилась к стене, и стирала их ладошкой...

Сердце моё, - как оно не разорвалось, не знаю, от вида этого горя! Я осторожно оторвала её от стенки и спросила:

- Это твой дедушка? -

Она кивнула.

- А бабушка дома? -

- Бабушка умерла... -

- А папа с мамой где? -

Она низко опустила голову и ничего не ответила. Я почувствовала, как она замкнулась: нельзя задевать эту тему.

- Ну ладно, - сказала я, - пусть деда полежит, а мы с тобой подождём на кухне, - что мы в прихожей стоять будем! -

Взяла её за холодную ручку, - она не сопротивлялась, - и повела на кухню. Она робко огляделась, и я увидела, как она посмотрела на оладьи.

- Хочешь кушать? - спросила я.

Она отрицательно покачала головой. Но я засуетилась: поставила греться молоко, варить какао.

- Знаешь, я голодная, - сказала я, - а в одиночку есть мне так грустно! Видишь, я одна живу. Может, ты поешь со мной? Просто за компанию? -

Она благодарно вскинула на меня светлые глаза, и слабо улыбнувшись, опять кивнула.

Я поставила перед ней кружку с какао, себе налила ещё кофе, и мы стали есть так дружно, что засмеялись обе.

- Какие хорошенькие! - заметила она, деликатно подхватывая маленькие оладики с тарелки.

- Мне тоже нравятся. Они такие - на один укус! -

Она была голодна, - я видела, и ела аккуратно, но с аппетитом. Потом встрепенулась и спросила тревожно:

- А вы? -

- Так ведь и я ем, - разве ты не заметила? - схитрила я. - Это уже твоя доля осталась! Доедай, а то они холодные станут невкусными. -

Она доела всё с тарелки, и оглянулась, ища где помыть руки. Подошла к моему текущему крану, и сказала уверенно:

- Деда обязательно починит его вам! Потому, что он, - старательно выговорила она, - инженер-ас! -

- Он инженер? - переспросила я, - А почему он чинит краны? -

- Потому, что он стал пенсионером, и его выгнали с работы, - простодушно и печально сказала она. И мне стало так не по себе от понятной картины вдруг открывшейся семейной драмы...

- Раз уж мы с тобой посидели вместе за столом, то теперь нам придётся познакомиться! - заявила я ей. - Тебя как зовут? -

- Тата, - ответила она, и на мой немой вопрос добавила: - Вообще-то меня назвали Татьяной, но когда я была маленькая, то не могла сказать "Таня". Получалось "Тата". Так деда рассказывал. Ему понравилось. Мне тоже! -

Она посмотрела на меня, и я опять подивилась свету её доверчивого взгляда: это был маленький ангел. Раненый беспощадной бедой, но не утративший своего сияния...

- Ну, а меня можешь звать Марина Григорьевна! -

- Ой, а деда - тоже Григорьевич! Олег Григорьевич! - радостно сообщила она.

- Вот и познакомились, - засмеялась я. - Слушай, а что же мы будем делать с нашим Олегом Григорьевичем? Он же лежит на полу? -

Тата смутилась.

- Он одетый. Не замёрзнет... А когда проснётся - не знаю... -

Что ж, когда нет мужчины, решение приходится делать женщине. Вытаскивать из огня. Пахать. Спасать детей...

- Сделаем вот что, деточка моя. У вас с дедой кто-нибудь есть дома? -

- Есть. Рыбки. -

- И больше никого? - 

- Никого. -

- Тогда мы с тобой сейчас пойдём спать... -

- Нет, я ещё не хочу, - слабо засопротивлялась она.

- А я тебе сказку расскажу! -

- Сказку? Какую? - 

- Ну, выберем! -

- А мне деда стихи читает на ночь! -

- Какие - помнишь? -

- Да! "Из вереска напиток Забыт давным-давно, А был он слаще мёда, Пьянее чем вино". А ещё - про Федота-стрельца! И про старика со старухой! Они молчали, и не хотели дверь закрыть, и воры съели у них всю еду!.. -

Боже мой! Да что это за дед удивительный, что знает такие стихи?

- Он по книжке читает тебе? -

- Нет, он наизусть рассказывает! -

Мне хотелось выйти в коридор и посмотреть на сантехника, павшего в беспамятстве в моём коридоре... Но я опасалась тревожить ребёнка.

Мы с Татой отправились в спальню и устроились на моей кровати. Она, потихоньку осваиваясь, уютно умостилась мне "под крылушко", и я рассказывала ей про Аленький цветочек до тех пор, пока она не уснула...

Самой мне сон не шёл в голову. Я ещё, ещё и ещё раз обдумывала события этого вечера, и внутри меня творилось что-то, похожее на весеннее томление сердца...

А ещё у меня в доме, у дверей, валялся, как мешок с зерном, инженер-ас. Олег Григорьевич.

И текла вода из аварийного крана. Унося, по примете, мои деньги...

С ума сойти!!!..

Тата спала. Я уже часа два бессонно ждала хоть какой-нибудь развязки. Философия обычно доводила меня до постели и успокаивала. Но сейчас всё пошло как-то иначе, а умудрённость моя исчезла начисто.

Внезапно в квартире раздались отдалённые звонки чужого телефона. Его разбуженный хозяин коротко ответил что-то приглушенным голосом, и умолк.

Я встала и вышла в прихожую. Олег Григорьевич, увидев меня, вздрогнул и спросил упавшим голосом:

- Где Тата? -

- Не бойтесь, - шёпотом ответила я, - она спит! -

Он обессиленно прикрыл глаза, а потом вскинул их на меня и умоляюще проговорил:

- Простите... Простите ради бога... Это ужасно... Простите!.. -

Теперь я видела, чьи глаза у ангела в моей постели...Светлые, и с такой же мУкой во взгляде...

- Я не мог Татку оставить... Мы одни... - продолжал говорить мужчина в крайнем смущении, и совершенно не мог решить, что теперь делать.

Мне было нестерпимо жалко его, и я решилась.

- Так, Олег Григорьевич. Вы раздевайтесь и ложитесь в гостиной, на диване. А утром почините мне кран. Греметь инструментами сейчас не дам, - ребёнка мне разбудите. Зовут меня Марина. Спокойной ночи! -

Я вернулась к Тате. И вдруг моментально уснула рядом с ней...

Утром я проснулась от осторожного позвякивания на кухне. Тихо прокралась в ванную - принять божеский вид, и явилась на место своей аварии. Олег Григорьевич уже спокойно посмотрел на меня и доложил:

- Всё готово. Это я вас разбудил? Простите за вчерашнее - ещё раз... -

- Да что вы всё заладили одно и то же! - весело ответила я, - Скажите уже что-нибудь новенькое. Желательно повеселее. -

- Вряд ли смогу сейчас повеселее, - произнёс он с горечью. - Свиньёй перед вами выступил... -

- Я забыла. Поверьте. А пока Тата спит, давайте мы с вами по кофейку? -

- Давайте, - улыбнулся он глазами.

- А давайте ещё вот что. Давайте попробуем доверять друг другу. Попробуем перестать бояться? -

Он испытующе посмотрел мне в глаза, и после минутного колебания согласился:

- Давайте. Попробуем. -

...Мы пили кофе с тыквенными пирожками, говорили о том о сём, и я с нетерпением поджидала момента, когда смогу задать ему вопросы, которые вертелись у меня на языке.

Но тут в дверях появилась Тата, и с улыбкой уставилась на нас. Потом стремительно подошла к деду, ткнулась в его объятие, и сказала мне:

- Я же говорила!.. -

- Что это ты говорила, девушка, а ну признавайся! - спросил он у неё.

- Всё! Всё говорила! - выпалила она радостно...

И всё это казалось мне какой-то нереальностью, сном!..

Пирожки улетели со стола в прошлое, и мои гости засобирались домой.

Перед дверью я спросила у Олега Григорьевича, сколько я должна за работу? -

И тут он покраснел чуть не до слёз от негодования:

- Зачем вы так, Марина! Вы мне подарили больше, чем я вам. Татка вон - счастлива. Спасибо вам... А можно... - Он не договорил...

Ну, а я, как бессловесная овца, стояла неуклюжим столбом и не знала, что делать...

Закрыв двери за ними, я почувствовала... такое отчаяние!.. Сидя на своей кухне, я рыдала, оплакивая себя, и ещё непонятно что. И рыдала до тех пор, пока лицо окончательно не распухло от слёз.

Где-то послышался звонок. Это был не мой телефон. Я вышла в прихожую, - звонок раздавался оттуда. Он не прекращался, и нашёлся... в кармане моего плаща на вешалке! Ничего не понимая, я включила связь...

- Алло, это Марина? - раздался в трубке голос Олега Григорьевича.

- Кажется, да! - ответила я в нос.

- Что с вами? - встревожено спросил он.

Я молчала, боясь зарыдать опять...

- Я забыл у вас телефон, Марина, звоню от соседей! -

И всё-таки я позорно разрыдалась...

Он замолчал, и сказал:

- Мы сейчас приедем!.. -

Через полчаса они... мои нечаянные милые! опять стояли у меня на пороге, во все глаза рассматривая моё зарёванное лицо - и светились. Оба...

Я сунула этому пьянчуге его телефон и засмеялась, махнув рукой:

- Растеряха! -

- Марина Григорьевна, а можно нам прийти к Вам ещё? - спросила Тата.

- Валяйте! Кран-то поломается скоро, наверное! Как думаешь? -

- Конечно, поломается! - засмеялась она.

Я протянула ей руки, и мы так обнялись!..

А Татка прошептала мне на ухо:

- Это я положила телефон в ваш карман... Я хочу к вам! Только деду не говорите!.. -

Конечно не скажу! Ни за что!..

© Инна Люлько