Potessi in sasso volgermi

— Не понимаю, — покачал головой дракон. — Не-по-ни-ма-ю. Ты же всемогущая. Ты же могла...

Альцина сделала глубокий вдох, выпрямилась и уставилась в небо, стараясь не моргать. Это не помогло: слёзы, стоявшие у неё в глазах, вышли из берегов, полились по щекам, из носа потекло. Капли срывались с подбородка и, ударяясь о камни и траву, превращались в переливчатые жемчужины; они раскатывались прочь, убегали под горку, прыгали, радужно сияли на солнце. Юный темнокожий паж, сидевший у ног феи, заворожённо проводил взглядом особенно яркую слезу, потом повернулся и тихо произнёс:

— Госпожа...

— Не лез бы ты к ней сейчас, — посоветовал дракон. — Она не в себе, беды не оберёшься.

Альцина прижала пальцы к глазам, с усилием провела по лбу вверх, зачесала волосы за уши. В лазоревых прядях сверкнули золото и медь, и дракон в который раз поразился, как сестра умудряется быть зимородком даже в человеческом обличье.

— Нет, — сказала фея. — Нет, так это не работает. Он должен был остаться, сам. Он должен был захотеть.

— Но ты могла бы хоть папу попросить! Остановить ветер, куда проще!

Дракон раздражённо хлестнул хвостом по траве, скосив цветущие ландыши. Альцина рассеянно подняла один стебелёк, поднесла его к носу.

— Он бы одумался, — продолжал дракон, — он бы остался. Ты же сама понимаешь.

— Но он ушёл, — еле слышно ответила фея, перебирая белые колокольчики.

По её лицу так и текли слёзы.

Паж, с тоской смотревший на госпожу, поднял руку, поймал в ладонь крупную каплю. Она замерцала, обретая форму, и юноша вдруг лизнул радужный шарик.

— Плюнь! — рявкнул дракон. — Плюнь сейчас же, нельзя!

Но было поздно.

Розовый язык пажа вытянулся, нос вырос и стремительно покрылся шерстью, смоляные кудри упали длинными ушами, пальцы превратились в когти... через мгновение у ног Альцины сидел чёрный пудель, недоумённо смотревший на собственный хвост с кисточкой на конце.

— Госпожау?.. — проскулил он, с непривычки причавкивая длинной челюстью.

— Бедный ты мой, — Альцина горестно погладила пуделя по голове. — Бедный мальчик.

— Дурак, — подытожил дракон. — Слёзы феи, ты о чём думал? Теперь триста лет будешь в пуделях.

Медоро опустил морду, поглядел на свои неуместные красные штаны на сафьяновом поясе, на алмазные пуговицы камзола — и скорбно завыл.

— Мало нам было печали, — сокрушённо произнёс дракон. — Теперь ещё с этим возиться.

— Он славный мальчик, — печально улыбнулась Альцина.

— Но ты его не выбрала. Ты выбрала этого, — дракон покрутил хвостом. — "Долг! Честь! Благородство!". Оловянный солдатик.

Пудель Медоро зевнул, показав белые острые зубы, и отозвался:

— Стекляунный, оловяунный, деревяунный...

— Сокройся, адское созданье, — фыркнул дракон.

Альцина, которая только что превратила ландыш в нитку серебряных бубенцов и теперь прилаживала её пуделю в качестве ошейника, задумчиво подняла взгляд.

— Деревянный, — прошелестела она. — Деревянный. А что, если пойти дедовским путём? Сотворить его из дерева, дорастить до человека... Может быть, тогда?..

Дракон закатил глаза.

— Дожили, ты решила делать голема. Какие тебе деревянные человечки, ты посмотри на себя! Ты — дочь бога, ты — богиня, он тебя даже понять не сможет. Разобьёт тебе сердце, как всегда, умрёшь опять... Ну зачем?

Фея покачала головой — её синие волосы взметнулись крыльями, поймали солнце, так что дракон сощурился от их металлического блеска — и неожиданно улыбнулась.

— Я могу перестать быть богиней. Я могу стать такой же, как он.

— Деревянной? — хмыкнул дракон.

— Стекляунной, оловяунной, деревяунной, — повторил пудель.

— Не обязательно, — ответила Альцина. — Например, так.

И она щёлкнула пальцами.

Дракон не успел ничего сказать. Воздух дрогнул, поплыл, подёрнулся серебром и янтарём, потёк вокруг феи, заструился всё быстрее, свиваясь в смерч. Медоро припал к земле, уткнулся мордой в лапы и закрыл глаза. Дракон смотрел, как густеет сияние, скрывая Альцину, как сливаются в сплошной свет лазоревые крылья зимородка, медь, золото, серебро и янтарь — потом кружение замерло, свет рассыпался искрами и осел на траву.

На камне сидела фарфоровая кукла с нежным бесстрастным лицом, эмалевыми глазами и голубыми волосами.

— Да ты с ума сошла, — выдохнул дракон. — Ты же с ним не справишься такая. Тебя такую любой в магазине купит, причёсывать начнёт и касторкой поить.

Кукла молчала. Чёрный пудель поднялся, потоптался на месте и сел рядом с ней.

— Ну что, пёс, — очень серьёзно сказал дракон. — Головой за неё отвечаешь.

— Готов! — пролаял пудель.

И у дракона не было причин в нём усомниться.