Последний солдат немецкой компартии
Все, кто хоть немного интересовался биографией нынешнего президента России Владимира Путина, знают, что во время службы в КГБ он работал за границей – а, точнее, в ГДР. Но гораздо реже упоминается, что именно события в Восточной Германии в конце 1980-х годов, прежде всего мирная революция в ГДР в 1989 году, сильно повлияли на него и его политику, когда Путин пришел к власти. Одним из таких событий стало самоубийство генерала Штази Хорста Бёма, с которым будущий президент постоянно контактировал во время службы в Дрездене.
Хорст Бём родился 11 мая 1937 года в городе Цвиккау на востоке Германии в семье пекаря. После завершения Второй мировой войны город оказался в советской зоне оккупации Германии, а с 1949 года – в составе ГДР.
В 1954 году Бём вступил в правящую в ГДР Социалистическую единую партию Германии (СЕПГ), а через год пошел на службу в Министерство госбезопасности – Штази.
Он прослушал двухгодичные курсы в Высшей школе Штази и заочно получил обществоведческое образование в Университете Карла Маркса в Лейпциге. С 1961 года Бём на протяжении 20 лет занимал разные должности в городских управлениях госбезопасности округа Карл-Маркс-Штадт (сейчас округ Хемниц). На службе продемонстрировал способности к оперативной работе, приверженность служебной и партийной дисциплине, а также идеологическое рвение в деле марксизма-ленинизма. Считался одним из самых жестких и ортодоксальных офицеров немецкой госбезопасности.
Поэтому логично, что именно на Бёме остановило выбор вышестоящее руководство, когда отправило его в 1981 году в Дрезден начальником окружного управления МГБ. Округ Дрезден в составе ГДР имел большое экономическое, политическое и военно-стратегическое значение. Как глава дрезденского управления Бём вошел в высшие круги функционеров Штази. Уже в 1982 году он получил звание генерал-майора (ему было 45 лет, что считалось слишком молодым возрастом для подобного чина).
На новой должности Бём прославился неукоснительным исполнением распоряжений партии и особо жестким политическим преследованием несогласных. Говорили, что при нем в Дрездене был наиболее плотный контроль над политическими диссидентами, а репрессивное давление на них – самым сильным за все годы существования ГДР. Наибольшим было и число арестов.
В самом окружном управлении МГБ генерал насаждал авторитарное чинопочитание и начальственный произвол. В 1988 году он даже получил выговор в центральном аппарате Штази за грубость по отношению к подчиненным. Бём был известен как «солдат партии в типичной генеральской позе с седыми, как лёд, волосами». Его кабинет в дрезденском управлении был уменьшенной копией министра госбезопасности ГДР Эриха Мильке в штаб-квартире Штази в Восточном Берлине.
В Дрезден Бёма прислали не только «кошмарить» диссидентов, но и следить за первым секретарем окружного комитета СЕПГ Хансом Модровым, перспективным немецким политиком. У него сложились хорошие отношения с представителями СССР, в том числе из Ленинграда, который был побратимом Дрездена, что не нравилось руководству ГДР. И Штази стало следить за его контактами с советскими дипломатами, поэтому встречи с ними происходили как в фильме про шпионов.
Так, советник-посланник посольства СССР в ГДР Всеволод Иванович Совва рассказывал, что он на своем автомобиле с дипломатическими номерами тайно доставлял Модрова на встречу с послом. Тот не мог открыто приехать в советское посольство в Берлине, поскольку за ним следили агенты Штази. Поэтому Модров отпускал свою машину на одной из городских улиц и ждал, пока Совва за ним заедет и привезет в посольскую сауну. И только там немецкий политик откровенно обсуждал с представителями Москвы ситуацию в стране.
Сам глава Модров вспоминал, что после назначения Херста Бёма ситуация в округе кардинально изменилась:
«Щупальца и уши МГБ можно было обнаружить теперь повсюду… Если раньше еще поступали сведения о разоблачениях западных шпионов, то теперь вся работа госбезопасности сосредоточилась на внутренней жизни округа… Мне казалось, что Бем постоянно держит передо мной зеркало и говорит при этом: “Дела твои плохи, мой друг…” Бем повсюду видел проявления враждебности. Если бы проявления враждебности прекратились, то Бем рухнул бы, как предмет, лишившийся опоры. Бем был заинтересован в сохранении этой атмосферы враждебности, которую в значительной степени создавал его аппарат».
В июне 1987 года в Дрезден приехал глава советской внешней разведки генерал Владимир Александрович Крючков, будущий председатель КГБ. Он хотел встретиться с Хансом Модровом, которому в СССР прочили большое будущее. И не прогадали, правда, не совсем так, как ожидалось – Модров станет последним премьером ГДР перед падением советского режима в Восточной Германии.
Приезд Крючкова стал важным событием не только для немецкой стороны, но и для небольшой группы советских офицеров КГБ в Дрездене, в которую входил и майор Владимир Путин. Он прибыл в город в середине 1980-х годов, и это стало его первой заграничной командировкой в качестве офицера советской разведки.
Во время службы Путина в ГДР он постоянно контактировал с генералом Бёмом, и они совместно решали служебные вопросы, например, бытовое обеспечение осведомителей. 7 ноября 1987 года Бём подписал поздравительную открытку по случают 35-летия майора Путина, а 21 ноября он присутствовал при вручении тому памятной медали.
Правда, как пишет немецкий историк и журналист Александр Рар в книге «Владимир Путин. „Немец“ в Кремле», в марте 1989 года Бём подал старшему офицеру по координации связей КГБ с МГБ ГДР генералу Владимиру Александровичу Широкову рапорт, в котором обвинил его подчиненных, в числе которых был и майор Путин, в попытках завербовать офицеров немецких вооруженных сил. По данным германского историка Ганса‑Йоахима Хоппе, Бём даже должен был приказать арестовать Путина по обвинению в «получении сведений, составляющих военную тайну ГДР». Однако в 1989 году у Штази появились гораздо большие проблемы, чем деятельность офицеров КГБ в Дрездене. В стране разгоралась революция.
К 1989 году советский блок откровенно дышал на ладан. В условиях отказа лидера СССР Михаила Горбачева от жесткого контроля над странами Восточной Европы, развития протестного движения в других странах соцблока и экономических проблем в самой ГДР монополия коммунистов на власть пошатнулась.
В октябре 1989 году в Лейпциге на демонстрации с требованием свободы выезда и прекращения монополии СЕПГ на власть вышли 300 тыс. человек. Протесты охватили и Дрезден, их возглавила «Группа 20», состоявшая из священников и светских оппозиционеров. В округе развернулись понедельничные демонстрации с требованиями смены политического руководства страны и демократизации общества. Также в Дрездене было создано региональное отделение «Нового форума» – демократического политического движения.
Обо всем этом Бём с тревогой сообщал министру госбезопасности Мильке и главе окружного комитета СЕПГ Модрову. Считалось, что именно он был инициатором жестких попыток подавить протесты. Однако позже выяснилось, что сам генерал, как обычно, лишь исполнял приказы партии. Жесткость реакции власти на протесты определял Модров, который, однако, вовремя успел «переобуться».
После отстранения от власти лидера ГДР Эриха Хоннекера 18 октября 1989 года руководители партии, в том числе в Дрездене, решили вступить с протестующими в диалог. Модров стал позиционироваться как сторонник демократических реформ. Активисты «Нового форума» пришли в подведомственный Бёму дом отдыха «Лугштайн» в Альтенберге и добились его открытия для граждан. Кстати, в тайнике генерала тогда была обнаружена книга Горбачева «Перестройка и новое мышление для нашей страны и для всего мира».
Бём, не желая отдавать любимый дом отдыха, направил Модрову рапорт, в котором пытался отстоять принадлежность «Лугштайна» Штази, ссылаясь на вложения в него МГБ, включая присмотр за детьми и подключение кабельного телевидения. Однако некогда всесильная госбезопасность утрачивала свои позиции, и дом отдыха был передан на баланс профсоюзов.
К концу года стало ясно, что в стране происходит революция и падение социалистической диктатуры. Берлинская стена пала, и Штази начала уничтожение своих документов, чтобы они не попали в руки протестующих. 5 декабря 1989 года многотысячная демонстрация подступила к дрезденской штаб-квартире окружного управления МГБ на Бауцнерштрассе. Ее лидерами были христианские демократы из «Группы 20» - будущий обер-бургомистр Дрездена Герберт Вагнер и диссидент-правозащитник Арнольд Ваац. Протестующим удалось проникнуть в само здание Штази.
В тот критический момент Бём не получил приказов ни от руководства МГБ, ни от партийных органов. Он встретил Вагнера в своем кабинете совершенно растерянным. Изможденный и деморализованный, генерал совсем не походил на прежнего себя, привыкшего командовать и давить несогласных. Он не оказал протестующим никакого сопротивления и по первому требованию Вагнера сдал оружие. В тот же день его сняли с должности и поместили под домашний арест.
В это же время небольшая группа демонстрантов направилась к зданию представительства КГБ в Дрездене, которое охраняли несколько пограничников.
«Охрана сразу же побежала от ворот внутрь здания», - вспоминал позже находившийся в той толпе Зигфрид Даннат. После этого навстречу протестующим вышел офицер. Даннат заявил, что тот был «довольно невысок и взволнован».
«Он обратился к нашей группе: «Не пытайтесь проникнуть на эту территорию силой. Мои товарищи вооружены, и у них есть право применять оружие в случае крайней необходимости», - рассказал Даннат.
Его слова заставили демонстрантов отступить. Этим офицером был Владимир Путин.
Позже сам он говорил, что звонил в стоявшую неподалеку советскую танковую часть, чтобы прислали войска на подмогу. Однако ему ответили: «Ничего не можем сделать без распоряжения из Москвы. А Москва молчит». Эту фразу Путин запомнил на всю жизнь.
В тот день в представительстве КГБ сортировали бумаги, самое важное отправили в Москву, а остальное уничтожали. «Я лично сжег огромное количество материалов, — рассказывал Путин в книге «От первого лица». — Мы жгли столько, что печка лопнула».
Новым премьером ГДР стал Ханс Модров. Он сразу же отдал министерские посты представителям демократической оппозиции, остановил политические репрессии и запустил процесс воссоединения Германии. 4 ноября 1990 года СЕПГ была преобразована в Партию демократического социализма, а 13 февраля расформировано Штази.
Для Хорста Бёма это означало крушение мира, который он помогал строить и которому служил. 21 февраля 1990 года он покончил с собой. Есть версия, что это произошло потому, что Бём слишком много знал об особых операциях советской разведки на территории ГДР, однако это остается лишь одной из теорий. Скорее всего, он понимал, что в новой объединенной Германии ему попросту не будет места.
В Дрездене о бывшем начальнике окружного управления Штази осталась память. Местная штаб-квартира МГБ была превращена в мемориальный музей, и одной из экспозиций в нем стал кабинет генерала Бёма.
Владимир Путин же в январе 1990 года вместе с семьей отправился домой, в Ленинград. Его заграничная командировка закончилась с падением советского режима в ГДР. «Их немецкие друзья подарили им старую, двадцатилетней давности стиральную машину. С ней они и поехали в Ленинград, - говорит либеральная журналистка Маша Гессен. – Было ощущение, что он служил своей стране и остался ни с чем».
Через десять лет, уже став президентом новой России, Путин в беседе с журналистами-авторами книги «От первого лица», заявил о своем сожалении, что СССР после падения Берлинской стены «просто все бросил и ушел».
Считается, что события в Дрездене в 1989 году, в том числе судьба генерала Бёма, оказали сильное влияние на Путина и на его политику, когда он стал президентом. А вспыхнувшие революции в странах СНГ в 2000-2010-х годах, включая Майдан в Киеве, напомнили ему ту декабрьскую ночь, когда он был вынужден отгонять протестующих от здания КГБ и затем жечь ведомственные бумаги, чтобы они не попали в руки восставшего народа.
«Я думаю, это ключ к пониманию Путина, - считает автор немецкой биографии российского лидера Борис Райтшустер. – Без опыта работы в Восточной Германии у нас был бы другой Путин и другая Россия».