Пошлые молодухи везде готовы вызывающе себя вести
Пошлые молодухи везде готовы вызывающе себя вести
Учетная запись
Войти
Зарегистрироваться
Выпуски
Номера газеты
Выпуски журналов
Рубрики
ПРОЗА
ПОЭЗИЯ
КРИТИКА
ПУБЛИЦИСТИКА
ЛИТЕРАТУРОВЕДЕНИЕ
ПОЛЕМИКА
ТРИБУНА МОЛОДЫХ
ФОРУМ
ЮБИЛЕЙНОЕ
ДАЛЁКОЕ - БЛИЗКОЕ
СОБЫТИЕ
БЕСЕДА
ПАМЯТЬ
РЕЦЕНЗИЯ
СОЮЗ ПИСАТЕЛЕЙ РОССИИ
ОТ РЕДАКЦИИ
ИНФОРМАЦИЯ
МИР ИСКУССТВА
ИЗ ПОЧТЫ СОЮЗА ПИСАТЕЛЕЙ РОССИИ
ОБЪЯВЛЕНИЕ
ОЧЕРК
ОТ РЕДАКЦИИ
Глава I ДЕНИСОВ – на сайте
Глава II КАЛИНЦЕВ – на сайте
Глава III МАРГОЛИН – на сайте
Главы IV , V , VI – на сайте
Главы VII - XII – на сайте
Главы XIII - XX – на сайте
Денисов проснулся и сразу посмотрел на раскладное кресло, на которое вчера уложили спать найдёныша. Кресло было сложено, из кухни пробивались приглушённые звуки: невнятное бормотание телевизора, шум воды, звякала посуда. Ноздри Денисова вздрогнули, он сглотнул слюну, улыбнулся: «Мария… успела пожарить обещанные мои любимые пирожки с картошечкой и луком.
Когда после молитвы он вошёл на кухню, Мария стояла лицом к окну, плечи её вздрагивали. Она резко повернулась к нему с глазами полными слёз.
— Игорь, Игорь, Игорь… — сквозь слёзы, простирая к нему руки, произнесла она.
— Ну что, что, лапушка? Что случилось, красавица моя? Не плачь, пожалуйста, прошу тебя, — бросился он к ней и растерянно прижал к себе.
Она уткнулась в его плечо, безвольно опустив руки, вздрагивая всем телом. Он гладил её по спине, по волосам, целовал, проговаривая шёпотом нежные слова, жалость, страдание и любовь заливали его сердце.
Мария отодвинулась. Вытирая покрасневшие глаза передником, улыбнулась жалкой, потерянной улыбкой.
— Это всё найдёныш, Игорь. Он так похож на нашего Егора, когда тот был маленьким. Я проснулась, гляжу, он лежит на бочочке с открытыми глазами. Улыбается: «Доброе утро, тётя Мария». Знаешь, в этот миг, как никогда, я прочувствовала слова Достоевского о слезинке ребёнка, а в комнате так светло стало от улыбки этого махонького солнышка! Мы пошли с ним на кухню. Я его кормила. Он так красиво ест! Ручонки хрупкие, тоненькие, голубенькие ручейки вен просвечиваются. Боже, Боже мой, как он мог оказаться на улице ночью один? Пыталась поговорить с ним о его семье, подъезжала аккуратно, но он замыкался. Родители, наверное, сейчас в шоке.
Денисов усадил её на стул, сел напротив неё. Она нервно смахнула со стола несуществующие крошки.
— Потом мы ходили к Егору. Я хотела их познакомить. Сынуленька не спал. Малыш замер, а потом неслышными шагами, будто по воздуху, подошёл к кровати и сел рядом на стул…
— Ну, Маша, Машенька, пожалуйста, не надо, не надо… — пробормотал Денисов, беря её руки в свои.
— Мальчик подложил свою ладошку под ладонь Егора, а другой рукой нежно гладил руку нашего сынули. Боже мой, Боже мой… я не могу передать тебе, какое у мальчика в этот момент было серьёзное и сосредоточенное лицо, словно он совершал какое-то очень важное магическое действо, требующее от него полной душевной концентрации! Я стояла, остолбенев, мне чудилось, что лицо малыша излучает слабое свечение, а из него что-то животворное перетекает в нашего сына. Это было похоже на переливание крови: бледные щёки нашего Егора порозовели, он заулыбался! А мальчик… он совершал какое-то таинство, выполнял одному ему понятную миссию, уловив своим чутким маленьким сердечком страдание другого. Ох, чует моё сердце, что воробушку этому уже довелось хлебнуть горюшка в своей только начавшейся жизни. Ты замечал, Игорь, какое выражение нежности и умиления сквозит в лицах малышей, когда они подбегают на улице к какому-нибудь щенку или котёнку, и как они его нежно начинают гладить, пришёптывать ласковые слова? Егорушка наш, когда ему было лет пять, ко мне птицей подлетал, если я причиняла себе нечаянно какую-нибудь боль. Помню, я руку кипятком нечаянно ошпарила и закричала от боли. Он ко мне бросился — в глазах слезы, страдание, страх, нежность. Обхватил меня ручонками, плачет, всё в глаза мне заглядывает: тебе больно, мамочка, больно? Ну, скажи мне, Игорь, все ли чувствуют боль близких так, как её чувствуют любящие маленькие дети?
— Люди, как деревья. В детстве и юности душевная кожа-кора у них нежная, тонкая, чувствительная, остро воспринимает боль свою и чужую. Со временем «кора» грубеет, покрывается шрамами, коростами, утолщается. Невзгоды, страдания, ветры и морозы жизни делают её нечувствительной к страданиям окружающих, — ответил Денисов.
— Это так, — опять смахивая мифические крошки со стола на ладонь, — сказала Мария. — А как почувствовать чужую боль, когда зло становится способом бытия? Дома взрывают, на экране кровь, убийство за убийством, отрезанные террористами головы, горящие дома. Недавно показывали одного… сколотил, гад, банду. Психолог! Собрал вокруг себя молодых, крепких физически, но душевно сырых ребят и, чтобы повязать их, опаивал, сутками показывал им видео с откровенной жестокостью. Через месяц повёл ребят на «дело» и они убили и ограбили семью. Трёх взрослых и двух детей. Часто свою тётушку вспоминаю, царствие ей небесное, я тебе о ней рассказывала. Во время войны она приютила двух еврейских девочек. На улицах виселицы стояли, людей толпами сводили к оврагам и расстреливали. Прознав о том, что она укрывает этих детей, с ней бы не церемонились. А она обрила девчонок наголо, мол, тиф у них, надела им на шею крестики и спасла. Так они у неё и выжили, дождались прихода наших. Хлебнула она горя полной ложкой. Не ложкой... черпаком! Да разве она одна? Светлый был человек, вечная ей память, уж как то поколение немыслимо настрадалось, а душевной красоты не растеряло. А этот мальчишечка, тёзка нашего сыночка, ещё и жить не жил, а уже сердечку его махонькому страдание, по всему, знакомо. Матерь Божья, спаси нас! Он до сих пор у Егора сидит.
— Пойдём к ним, — потянул жену за руку Денисов.
Они вошли в комнату сына. Мальчик завороженно стоял у шкафа, за стеклянными дверцами которого хранились модели автомобилей. Эти машинки Денисовы начали собирать давно, первые были куплены ещё тогда, когда Егор ходил в детский сад. Что-то привозили друзья из других городов, из-за границы, что-то покупали в питерских магазинах и поездках по стране. Когда Егор пошел в пятый класс, дома скопилась внушительная коллекция «достижений мирового автопрома». Увлечение это прошло, а модельки остались, напоминая о днях рождения Егора, праздниках, поездках в другие города и друзьях, которые их дарили.
Мальчик не сразу повернул голову, а когда обернулся, засмущался и спрятал руки за спину. Мария, уселась рядом с сыном, взяла его руку в свои ладони. Поцеловав сына в лоб, Денисов протянул мальчику руку.
— Доброе утро, Егор. Как себя чувствуешь?
Рука мальчика утонула в его руке. Глядя ему в глаза, он тихо ответил:
Мальчик замялся, опустил голову вниз.
Денисов посмотрел на сына, который моргнул ресницами, открыл шкаф и стал доставать машинки, выкладывая их на пол.
— Ну, а ты что не помогаешь? Давай, малыш, помогай, — обернулся он к мальчику.
Мальчик сразу согласился. Он брал каждую машинку осторожно, будто она была из стекла.
Когда машинки были выложены на пол, он опустился на колени, стал открывать у машинок двери, разглядывал их подолгу и вдруг, как это бывает у детей, забыл о мире вокруг себя: принялся возить машинки по полу, ползая на коленках, имитируя звуки моторов, сигналя губами, иногда говоря вслух: «Куда ж ты едешь, Труфальдино из Бергама?», «Не видишь, что красный горит?!», «Растяпа!», «Кто ж справа-то обгоняет, красавица заморская!».
Денисов с Марией, улыбаясь, переглянулись: они вспомнили одно и то же. Точно так же их Егор малышом подолгу играл с машинками на полу. Денисов посмотрел на сына. Мария отрегулировала кровать, чтобы он мог видеть мальчика, Егор полулежал на кровати, улыбался, наблюдая за игрой малыша. «Сейчас вспоминает себя», — подумалось Денисову.
— Я мусор вынесу, — сказал он жене. — А ты играй, играй, малыш. Как наиграешься, приходи на кухню, нам нужно будет с тобой поговорить.
Мальчик на мгновенье поднял голову и тут же опять занялся машинками.
Осторожно, переступив через разъехавшиеся машинки, Денисов вышел из комнаты. Захватив пакет с мусором, быстро оделся, но остановился у входной двери, подумав, что может встретить «своего» бомжа. Он вернулся в кухню и кинул в чистый пакет прямо со сковородки несколько горячих пирожков.
Курить хотелось дико, и он закурил уже на лестнице. Жадно затягиваясь, он со стыдом думал, что становится жалким безвольным рабом табака, обманывает себя и жену, вместо того, чтобы раз и навсегда покончить с вредной привычкой.
«В конце концов, так не может продолжаться. Это обман, лукавая игра в кошки-мышки с самим собой. Убеждая себя, что можно бросить курить, снижая количество выкуренных сигарет, каждый раз, закуривая очередную сигарету, ты опять возвращаешь себе прежние ощущения и отодвигаешь решение проблемы. Эта ситуация не в пользу твоей души и здоровья. Завязывай, Денисов, завязывай», — говорил он себе, спускаясь по лестнице.
На улице поддувал холодный ветерок. Он поднял воротник куртки и пошел к мусорным бакам напрямик. У автомобильной эстакады женщина кормила голубей, там же расположилась троица бомжей, один из них разливал водку в пластиковые стаканы. Бомжа, с которым он столкнулся у мусорного бака, среди них не было. Один из бомжей присел на корточки рядом с лохматой дворнягой, повиливающей хвостом. Он что-то нашептывал ей на ухо, поглаживая по спине, а она слушала, повиливая куцым хвостом. Сидела смирно, глядя прямо вперёд, но неожиданно подняла голову и лизнула его в нос. Он рассмеялся, открывая беззубый рот, и обнял собаку.
Проходящая рядом женщина потянула на себя поводок с лайкой: её пес, увидев дворнягу, рыкая, рвался к ней. С опаской посматривая на бомжей, она проговорила, обращаясь к своей собаке: «Нельзя, нельзя, Каюр, туда нельзя».
Как-то во время первого срока президентства Ельцина Денисову попала в руки брошюрка с юродствующим названием: «Как жить, если вы вдруг стали бомжем?». В ней описывались «чудесные» способы удобного спанья на газетах, как из них же сделать посуду, портянки, что делать, чтобы ни замёрзнуть, и ещё множество других «полезных» демократических советов.
Он прочитал брошюру с омерзением, с яростью думая, что эта писанина — некий вид современного изощрённого глумливого мазохизма. Сытые авторы-доброхоты этой брошюры ни на йоту не представляли себе положения бездомных, среди которых вполне могли быть не только одни пьяницы, но и люди находящиеся в плену обстоятельств, попавшие в них из-за бездушия нынешней власти или преступников, порождённых ею же, властью, не желающей проявить волю и принять участие в судьбе своих сограждан.
Вспомнились ему тогда евангельские слова, подходящие случаю: « Есть ли между вами такой человек, который, когда сын его попросит у него хлеба, подал бы ему камень, а когда попросит рыбы, подал бы ему змею?». Он тогда записал в своей толстенной тетради, в которую вносил разные мысли, заметки, факты: «Многие люди считают, что бомж ― мерзкое существо, пьяница и разносчик заразы, и это лишнее ненужное существо само с удовольствием приложило руки к своей судьбе. Сколько их — точно не подсчитано, а вот количество, каких-нибудь розовых зябликов подсчитано точно; экологи бьют тревогу, по телеку выступают поборники живой природы, забыв, что царь этой природы — человек, нищенствует, погибает от холода, болеет, кормится, чем бог подаст. Страшное время для бездомных зима: они погибают, и чертыхающиеся пьяные санитары везут их в морг, кидая в машину, как дрова, замёрзшие тела. Они исчезают в топках крематория, без скорби близких, без отпускной молитвы, покаяния и причастия. Что становится с их душами? Какие адские мытарства проходят они? А может быть Господь со слезами на глазах даёт им отдохновение, время отогреться, отоспаться, а после выслушивает их горькие исповеди и прощает? Как это было с евангельским нищим Лазарем, который лежал у ворот богатея в струпьях, в надежде получить крошки со стола вельможи-богача, но ничего не получал. Когда же они оба умерли, то нищий Лазарь с почётом воссел рядом с Авраамом, а богач оказался в аде, и в муках вопил: «Отче Аврааме! умилосердись надо мною и пошли Лазаря, чтобы омочил конец перста своего в воде и охладил язык мой, ибо я мучаюсь в пламени сем». И получил ответ: «Ты уже получил доброе в жизни твоей, а Лазарь — злое, каждый получил своё; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь, и кроме всего: между нами пропасть ― отсюда к вам никто не может перейти и от вас к нам так же». И капли воды был лишён неправедный богач, заплатить пришлось по счетам сполна! И не все мои соплеменники из-за пьянства или безмозглости стали бомжами. Уверен, что среди них немало людей с судьбой библейского Иова. И у них было всё для человеческого существования, жили они честно и счастливо, с семьями, детьми; не праведники, не герои, но люди с чистым сердцем и душой. Но Молоху, чудищу и божеству торгашеского карфагенского племени, нужны были жертвы, пылающие гекатомбы из человеческих тел, и он их получил от своих адептов, хладнокровных мизантропов — ростовщиков и торгашей. Они теперь жрут и пьют, спят на накрахмаленных простынях, и дым от горящих с человеческими телами гекатомб не портит им аппетита, а только его усиливает. Равнодушные прохожие брезгливо проходят мимо закусывающего селёдочными головами бомжа, но они же и умилятся, увидев на улице бездомную собаку или кошку. Как они жалеют их, как охают о несчастной судьбе животинушки! Кто задумывается о спасительной капле воды для несчастных в нашем российском аду?».
Бомжа у помойки не было, и Денисов отдал пирожки троице, отдыхающей у эстакады; один из них отдал половинку собаке. Когда он вернулся домой, мальчик сидел за кухонным столом и смотрел в окно.
— Я поставил машинки обратно в шкаф. Но не все — до последней полки я не достаю, — сказал он. Лицо его было грустным.
― Знаешь, Егор, — сказал Денисов, присаживаясь и пододвигая малышу вазочку с печеньем, — машинки эти мы тебе подарим. Когда поедем к тебе, соберём их в пакет.
— Все, все, — рассмеялся Денисов. — Сын мой уже вырос. Они ему не нужны. Ну, а теперь давай с тобой поговорим об очень важном деле.
Мария поставила перед ним тарелку с кашей, спросив у Егора:
— Егорка, будешь есть кашу? Я на всех приготовила.
Мария поставила перед ним тарелку, не удержалась, расцвела улыбкой и погладила его по голове.
— Приятного аппетита, Егор. Пойду тёзку твоего проведаю.
Она вышла из кухни, а Егор спросил у Денисова:
— Тёзка — это человек, у которого такое же имя, как у тебя.
Денисов ел кашу, наблюдая за мальчиком. Егор ел не жадно, съел одну сосиску, вторую не осилил. Не доев пюре, отпил сока и взял печенье. «Не едок, и левша, как и мой Егор», — отметил Денисов и сказал:
— Что-то плохо ты ешь. Мужчинам нужно хорошо питаться, чтобы стать сильными.
— А мы с сестричками часто не доедаем, а папа за нами всегда подъедает. Мама Наташа его за это пёсиком Васей зовёт. А мы смеёмся и дразним его: «Папа курносик, толстый, толстый пёсик». Это Танька придумала, а папа злится и нас ругает.
Думая: «Папа есть и сестрички. Но почему «мама Наташа»? Мачеха?» ― Денисов спросил:
— Не все. Танька такая же, как я. Она в одном классе со мной, мы во вторую смену ходим. Светка в шестом, она со мной дерётся всегда. У меня ещё две сестрички есть. Лаурка — у неё муж генацвале Зураб. Он бизнесмен, грузин усатый. Он добрый. И Дианка ещё, рыжая и конопатая. Лаурка не с нами живёт, только ходят к нам в гости с генацвале. А ещё у меня есть Лёшка, родной брат, он в армию скоро пойдёт, через год.
— Ого! — удивлённо воскликнул Денисов, отмечая это ― «родной брат». — Какая у вас большая семья! Представляю, как вам весело.
— Да не очень, — посерьёзнел лицом Егор. — У нас ещё кошка есть и собаки: одна большая Рексуля и ещё мелкая, её Шурупчик зовут. Она всегда под ногами вертится, поэтому папа её так назвал.
— Правильное имя, — улыбнулся Денисов. — Большая у вас семья, всем приходится много работать, особенно маме: накормить, одеть, обстирать.
— Мама Наташа не работает. А папу с работы уволили. Он на большой машине работал, в «дальняк» ходил, у него менты права отняли, гады. Лаурка у своего мужа в магазине работает. Дианка на секретаря учится. Мама Наташа говорит, лучше бы она на портниху училась или на повара, чем на секретутку, всегда бы кусок хлеба имела. А Лёшка, мой брат, он знаете, какой сильный! Недавно побил ребят, которые к Дианке приставали. Он в «качалке» занимается.
— А бабушка с дедушкой у тебя есть?
— Моя далеко живёт. Мы редко к ней ездим. У неё давление и она не может с детьми быть. А с нами живёт бабушка Варя, девчонок бабушка. Она хорошая, только плачет много.
Мальчик кивнул головой. Денисов, помолчав, продолжил «допрос».
— Судя по записям в твоём дневнике, учишься ты неплохо. Мы с тобой соседи, живём в одном районе, школа твоя в Весёлом посёлке, это совсем рядом. Домашнего адреса в дневнике не оказалось, а телефон ваш почему-то молчит. Поменялся номер?
— Отключили. Папа не заплатил вовремя
— И улица ваша называется Коллонтай или Солидарности?
— Коллонтай, — выдавил из себя мальчик, опуская голову.
— Ну, хорошо. Ты сможешь показать дом, в котором живёшь?
― Это мы выяснили. А теперь, дружочек, расскажи мне, как получилось, что ты ночью оказался один на остановке?
Мальчик отвернулся к окну, помолчал, опустив голову, тихо сказал:
— Танька мне свой «Тетрис» дала поиграть. У нас все дети игрушки в школу приносят. Я играл на перемене, а какой-то большой пацан отнял его у меня и убежал.
— А что это такое «Тетрис»? — поднял брови Денисов.
— Это игрушка такая с кнопками. Можно в «Тетрис» играть, строить домики, или в танки воевать.
Егор тяжело вздохнул. Посмотрел на него своими синими глазищами.
Думая: «Глаза как два озерка», Денисов ответил:
— Нужно ехать, Егор. Ты представляешь, как все волнуются из-за того, что ты пропал? Мама Наташа и папа днем дома?
— Только в магазин иногда ходят, а бабушка всегда дома, она никуда не выходит зимой.
— Хорошо. Так ты мне не досказал про этот... «Тетрис». Что ж дальше-то было?
— Я погнался за пацаном, а меня училка остановила, отругала за то, что бегаю. Танька мне «Тетрис» дала только до третьего урока. Я собрал ранец, оделся и ушел, сказал, что у меня голова сильно болит. Домой не пошёл, гулял, по магазинам ходил. Потом к Никите пошёл. Он мой друг, у него папы нет, а мама на работе. Она очень поздно приходит, а он дома один. Мы телевизор смотрели, играли... с горки потом с Никитой покатались, с пацанами подрались ещё, потом мама Никиты пришла и меня прогнала. Опять по магазинам ходил, на трамвае ездил...
— И никто тебя ни о чём не спрашивал? — Денисов прикинул, что малыша не было дома не менее двенадцати часов.
— Тётя кондуктор спросила, я сказал, что домой еду от бабушки.
Денисов пододвинул мальчику вазочку с конфетами.
Егор взял конфету, развернул ее и откусил кусочек, разгладил обёртку на столе и стал с интересом её разглядывать. Прожёвывая конфету, не сводя глаз с обёртки, он говорил:
— Я поехал к своей бабушке на трамвае, а потом испугался и назад поехал, а в трамвай на повороте крутой джип вляпался, все вышли из трамвая и пешком пошли, и я пошёл. А потом испугался, что так долго дома не был... и устал ещё...
Мальчик замолчал. Он свернул обёртку от конфеты вдвое, после в четверть и разгладил. Денисов улыбнулся: точно так делал его Егор в детстве. Немного выждав, он спросил:
— И почему же ты не пошёл домой? Ведь холодно, ты проголодался, небось. И понимал, наверное, что твои близкие волнуются. Этот «Тетрис» дорогой что ли? Тебя бы ругали за его утерю?
— Дорогой, — горько вздохнул мальчик. — Он б
Порно Зои Тейлор смотреть онлайн в hd
Жгучая брюнетка на порно кастинге
Толстый член кончает в киску красивой блондинки