Порно Рассказы С Ненормативной Лексикой Об Инцесте

🛑 👉🏻👉🏻👉🏻 ИНФОРМАЦИЯ ДОСТУПНА ЗДЕСЬ ЖМИТЕ 👈🏻👈🏻👈🏻

Порно Рассказы С Ненормативной Лексикой Об Инцесте
В наше время ассортимент настольных игр для детей разного возраста невероятно широк и приобрести понравившийся
Смыслом игры является сбор карт: игроку необходимо набрать 4-5 королев, и от 40-50 очков, чья сумма зависит
Если вы задумали изготовить декоративного снеговичка, подойдет любой материал, оказавшийся под рукой.
Бумага — это самый доступный и универсальный материал, применяемый в творческих проектах.
© 2022 Информация, опубликованная на сайте, носит исключительно ознакомительный характер
Казалось бы: писатели, культурные люди, а как почитаешь книги некоторых товарищей — такие вещи пишут — мама не горюй! И мы не говорим про детальные описания сцен секса или насилия — черт с ними. Мы сейчас про обсценную лексику (проще говоря, мат) в литературе. Споры о том, оправданно ли ее использование на страницах книг, ведутся с тех пор как непечатная речь появилась на бумаге, и произведения, вошедшие в нашу подборку, неоднократно становились поводом для подобных дискуссий.
Чтобы бранная лексика гармонично вписывалась в текст произведения, нужно обладать определенным талантом и мастерством. Удалось ли это авторам, попавшим в наш список? Решать вам! Представляем вам 7 примечательных книг, которые изобилуют непечатной речью.
Типичные персонажи Пелевина — рекламщики, журналисты, бандиты, таксисты, барыги, наркоманы. Их диалоги, мысли, описания их бытовых сцен формируют канву произведения, посвященного России 90-х. В центре сюжета — история молодого выпускника литинститута Вавилена Татарского, который внезапно обнаруживает в себе талант к сочинению рекламных слоганов и становится профессиональным криэйтором.
Пелевин точно передает речевые особенности героев — типичных представителей своей социальный среды, и, естественно, без обсценной лексики здесь никак не обойтись.
Даже в названии романа, по мнению многих критиков, зашифровано любимое всеми матерное слово, точно описывающее положение дел в России. «Поколение П***ц» — это пропащее поколение 80-х — 90-х, которое, улыбнувшись лету, морю и солнцу, выбрало «Пепси».
Скандально-эротическая проза Генри Миллера лишена прелюдий: уже на первой странице романа автор признается в чувствах, если можно так выразиться, к одной из многочисленных любовниц. «Когда я е*у тебя, Таня, я делаю это всерьез и надолго», — пишет Миллер и воздает оду влагалищу своей возлюбленной.
«Тропик Рака» пестрит сценами детально описанного секса — с проститутками, случайными посетительницами питейных заведений, подружками друзей — и все это в Париже конца 20-х годов прошлого века. Критики признали роман крайне непристойным, и долгое время он был запрещен в США. Да и в свободной на нравы Франции продавался, так сказать, «из-под полы».
Изданный более 10 лет назад, роман посвящен юным представителям движения нацболов, членом которого в свое время был и сам Прилепин. Автор рассказывает о жизни подростков-революционеров. Они не боятся выходить на протестные акции в центр столицы и мечтают однажды свергнуть президента.
Герои «СанькИ» — ребята «с района»: они пьют водку, ругаются с «ментами» и не ощущают себя частью семьи и народа. Роман вошел в шорт-листы «Русского Букера» и «Национального Бестселлера», а также был удостоен премии «Ясная Поляна». Театральной адаптацией произведения занимался Кирилл Серебренников.
«Я знаю, в чем твоя трагедия. У тебя большая пи*да», — говорит Чинаски одной из своих любовниц на первых страницах книги, и этим экзистенциальные размышления героя не ограничиваются. На протяжении всей книги писатель делится с нами своими мыслями об этом мире, об отношениях и женщинах — в весьма грубой, но ироничной форме.
Еще один вечно пьяный и философствующий герой романа, не особо следящий за своей речью, представлен в знаменитой поэме в прозе Венедикта Ерофеева «Москва — Петушки». Ее герой едет на электричке с Курского вокзала в райские Петушки, чтобы проведать любовницу и сына. Он страдает от похмелья, но это не мешает ему выпивать на каждой станции, потому что «нельзя доверять мнению человека, который еще не успел похмелиться».
Читатель «Щегла» наблюдает за взрослением Тео Деккера — мальчика, который в 13 лет стал свидетелем теракта в нью-йоркском Метрополитен-музее. Во время взрыва погибла его мама, и подросток вынужден перебраться из мегаполиса в пустынное захолустье в пригороде Лас-Вегаса к отцу-алкоголику и его подружке-наркоманке.
В школе у Тео появляется друг — Борис, сын украинского геолога, который открывает молодому человеку мир дешевого алкоголя, наркотиков, сексуальных экспериментов и мелкого грабежа. Борис учит Тео ругаться на русском языке. «На нем лучше всего материться», — объясняет он.
Донна Тартт мастерски изображает диалоги подростков, описывает сцены наркотических приходов глазами украинского мальчика-эмигранта, а параллельно проводит экскурс в историю искусства. Роман получил несколько литературных премий, в том числе и Пулитцеровскую.
Книга Сорокина повествует о группе ученых, которые в 2048 году разводят клонов русских писателей: Достоевского, Толстого, Чехова, Платонова, Набокова, Пастернака, Ахматовой, чтобы из их подкожных отложений получить таинственное вещество — голубое сало, способное сохранять постоянную температуру. Об этом эксперименте читатель узнает из переписки филолога Бориса Глогера, работающего на секретном объекте, со своим китайским любовником — речь героя изобилует новоязом, иностранными заимствованиями и нецензурной лексикой.
Допустимо ли в художественной литературе использовать нецензурную лексику? Споры на эту тему ведутся давно. Даже классики употребляли крепкое словцо в своих произведениях. Мат встречается у Пушкина, Маяковского, Есенина. А некоторые современные писатели и вовсе не стесняются и используют нецензурную брань даже тогда, когда без этого можно обойтись.
Наверное, все-таки во всем нужна мера. Если нецензурные выражения автор использует для реализма (не будет же рецидивист разговаривать, как профессор), то обычно это не вызывает неприятия. Многие романы, где есть бранные слова, стали классическими. Нужны определенные талант и мастерство, чтобы мат не отпугивал читателя, а вписывался в произведение гармонично и был оправдан. Предлагаем подборку книг, которые, несмотря на использование ненормативной лексики, заняли заметное место в литературе.
Герои романа – разорившиеся фермеры из Оклахомы. Они вынуждены покинуть свой дом и искать счастья в Калифорнии. И таких семей сотни тысяч. Все они ищут лучшей жизни, но работать приходится за гроши, бороться с бедностью, отчаянием.
Повесть в жанре антиутопии. События происходят в 2028 г. Россия огорожена от «загнивающего Запада» Стеной. Восстановлено самодержавие. Коррупция, репрессии. Доход в казну получают с продажи природных ресурсов.
Андрей Комяга – опричник не из рядовых. У него есть терем, челядь. На его мерседесе символ опричников – собачья голова и метла. Об одном дне из его жизни автор рассказывает смесью архаичного и современного языка. С каждым годом это произведение все меньше похоже на фантастику.
Поэма в прозе, которая уже стала классикой. Написано произведение в 1970 г., но опубликовано было только в 1989 г., когда началась перестройка. До этого распространялось самиздатом.
Веничка на поезде Москва – Петушки отправляется к любовнице. Герой – алкоголик. В поездке его мучает похмелье. В книге множество философских рассуждений и жизненных историй. Чем дальше, тем интересней разговоры, больше выпитого. Как только эту книгу не называют – ода алкоголю, алкопоэма. Конечно, обойтись в подобном произведении без ненормативной лексики очень сложно.
Действие этого культового романа разворачивается в постсоветский период. Вавилен Татарский не нашел свое место в эпоху перемен. Парень работает в ларьке, хотя окончил Литературный институт. Но неожиданно у него проявляется талант к составлению рекламных слоганов. Сокурсник устраивает его в рекламное агентство, где его способность востребована. Слоганы Вавилен использует не только на работе, но и в жизни. В романе автор затрагивает много тем: влияние маркетинга, наркотики в творчестве, теории заговора, национальная идея. «Хлесткая сатира российской индустрии рекламы», «зеркало общественных процессов 90-х годов», «интеллектуальная попса» — так о романе высказывались критики.
Москва. 90-е годы. Героиня приезжает покорять Москву из Армении. Теперь она Понаехавшая. Автор рассказывает простую и жизненную историю обычной девушки, которая учится, работает и сталкивается с самыми разными людьми. Интересно описание того времени, колоритные персонажи, каждый со своими проблемами, смешные ситуации.
Н. Абгарян стала известна благодаря своим книгам о Манюне. Забавные истории о девочке из маленького армянского городка. Вот уж чего от этого автора ожидалось меньше всего, так это использование ненормативной лексики, которая в «Понаехавшей» встречается довольно часто.
Этот роман ломает устоявшиеся общественные нормы. Нигилизм, агрессивность, мрачность, провокация – кого-то такие произведения привлекают, кого-то наоборот отталкивают. Главное, что равнодушным никто не остается.
Главный герой считает свою жизнь рутиной. Начинается депрессия, бессонница. Советы психолога помогают недолго. Меняется все после встречи с Тайлером. Вместе они создают Бойцовский клуб, где можно выплеснуть злость и агрессию. У клуба есть свои правила, позже появляются и цели.
Ч. Буковски называют представителем «грязного реализма». Он заметная фигура американского литературного андеграунда. «Женщины» — роман о сексуальных похождениях Генри Чинаски (альтер-эго писателя). В книге много откровенных сцен, черного юмора, ненормативной лексики, алкоголя и наркотиков. Основные читатели этого, да и других произведений Буковски – мужчины. Писателя не раз обвиняли в сексизме.
Энтони Берджесс «Заводной апельсин»
Когда Энтони Берджесс писал этот роман, то думал, что умирает. Врачи поставили ошибочный диагноз. Это не могло не сказаться на произведении.
Алексу 15 лет и он состоит в молодежной банде. Подростки отличаются редкой жестокостью, но наслаждаться вседозволенностью Алексу приходится недолго. Парень попадает в тюрьму. Там ему предлагают принять участие в эксперименте и выйти на свободу. Юный преступник не углубляется в суть программы и соглашается. Парню промывают мозги – теперь он не способен проявить агрессию. Алекс оказывается на свободе, но вот радости ему это не приносит. Ведь теперь он сам становится жертвой.
Ирвин Уэлш «Альковные секреты шеф-поваров»
Книги шотландского писателя Ирвина Уэлша отличаются маргинальными героями, черным юмором, сатирой.
«Альковные секреты шеф-поваров» иногда называют современной версией «Портрета Дориана Грея». Здесь тоже все физиологические изменения происходят не с героем. Они отражаются на его молодом коллеге. Роман в жанре магического реализма о двух враждующих санитарных инспекторах. Дэнни Скинер злоупотребляет алкоголем, не отказывается от наркотиков, развлекается с женщинами. Брайан Кибби по сравнению с ним просто ангел. 23-летний девственник не пьет, вечера проводит за компьютером. Скиннер постоянно издевается над парнем. К тому же с Брайаном стали происходить странности. Несмотря на здоровый образ жизни, он выглядит все хуже, и здоровье стало подводить. Дэнни же, как и раньше, пьет, гуляет, а выглядит замечательно. Что происходит?
Роман из автобиографической трилогии американского писателя Генри Миллера. Впервые книга была издана небольшим тиражом в Париже в 1934 году. На прилавках ее не было, продавали тайно. В США и Англии роман был запрещен. На родине писателя книга была издана только в 60-х годах. Чем же так шокировал этот роман современников писателя? Откровенными сценами сексуальных похождений героя и ненормативной лексикой. Сейчас «Тропик рака» считается классикой американской литературы.
Главный герой – американский писатель, который уже два года живет в Париже. Ему по карману дешевая маленькая квартирка. Его сосед по квартире тоже бедный литератор. Денежный вопрос стоит остро, но не мешает мужчине вести активную сексуальную жизнь. В основном писатель общается с проститутками. Кроме жриц любви, среди его знакомых есть и другие представители парижского дна. В их обществе писателю вполне комфортно.
Вот такие книги мы решили включить в подборку «Книги с ненормативной лексикой». Оправдано ли использование бранных слов в этих произведениях решать читателям.
Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц) [доступный отрывок для чтения: 1 страниц]
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero.ru
Почему я пью? Этот вопрос у меня всегда возникает, когда я просыпаюсь с бодуна. Ответить на него я, естественно, не могу. Понятно почему. Ибо каждый день у меня начинается плохо.
Так вот, сидим мы, значит, курим, а Борис Иванович прямо читает мои мысли, говорит:
И только мы заговорили об этом, как баба Варя с третьего подъезда подходит к нам с просьбой:
– Благое дело, – говорю ей. – Поможем. И помянем. Обязательно.
Баба Варя почему-то плюёт себе под ноги:
– Тьфу, на тебя, Андрей! Остепенись. Звать-то больше некого, одни старики в доме. А ты нажрёшься раньше времени!
– Баб Варя, – говорю, – а чего тогда зовёшь меня, коль возмущаешься? Делать тебе нечего?
– Того – и нечего. Нет никого больше.
Родственников у Клавдии не было. Жила она одна. Как в заточении. За десять лет ни разу не вышла на улицу, даже на балконе не появлялась. Странная старушка.
Доглядывала за Клавдией тётка Ирка, также стоящая одной ногой в могиле. Десять лет, кабы не дольше, изо дня в день к Клавдии приходила. Я думал, тётка Ирка раньше на тот свет отправится. Ошибся. Ясно, что вся возня из-за квартиры, она у Клавдии однокомнатная была, и теперь переходила другому хозяину. Тётка Ирка говорила, что для сына старается, он уже седьмой год по съёмным квартирам шарахается с женой. Заработать сейчас свой угол невозможно, но я как мать должна помочь, раз силы ещё есть.
И вот, значится, мы с Борисом Ивановичем спускаем тело с пятого этажа в беседку во дворе, кладём в гроб, едем на кладбище, копаем могилу. Всё как полагается, путём делаем. Позже тётка Ирка водки, закусить передала. На следующий день похороны (решили быстрей закончить с траурной церемонией новоявленные родственники и соседи), могила засыпана, после поминки, нас благодарят, дают водки ещё (много её осталось на столах), и мы с Борисом Ивановичем два дня в коматозе, так сказать…
Снова сидим на скамейке. Молчим. А что говорить? За эти несколько дней друг другу всё высказали. Переругались. Чуть было не подрались. Но хватило ума закончить спор мирным путём: друг другу плюнули в морды и – промахнулись. У каждого из нас была своя правда. А когда две правды одна ложь получается. Да и не помнил никто из нас, о чём спорили-то.
Вижу, баба Варя направляется в нашу сторону.
– Горе-то какое! – восклицает она. – Дед Матвей помер. Что за напасть у нас в доме, а?
– Да, Андрюша, – сказала баба Варя. – Не откажи.
– Дела как сажа бела, – промолвил Борис Иванович.
И всё повторяется вновь. Деда Матвея спускаем – только уже с четвёртого этажа – в беседку, кладём в гроб, едем на кладбище, копаем могилу… Поминки, забытьё, похмелье, бодун, скамейка: Борис Иванович и я на своих местах. Пыхтим сигаретами.
– Странно как-то, – говорю. – Две смерти за неделю. Кто следующий будет?
– Наверно, кто-то с третьего этажа, – говорит Борис Иванович. – Это уже закономерность, система.
Баба Варя знала, где нас искать. Она шла уверенным шагом, и я догадывался, что у неё плохие новости. А для нас – повод похмелиться.
– Денис, восемнадцатилетний парнишка, с третьего этажа разбился сегодня ночью на машине.
Борис Иванович толкнул меня в плечо:
Невольным взглядом я посмотрел на дом. Окна умерших людей выходили во двор. Клавдия – пятый этаж, дед Матвей – четвёртый этаж, третий – Денис, второй этаж – там Константин Ильич, раковый больной, однозначный исход, первый этаж… у меня перехватило дыхание – я!
Баба Варя рассказывала, как разбился Денис. С её слов он на скорости сто километров в час врезался, пьяный, в дерево и вылетел из машины через лобовое стекло, но вылетел не весь: нижняя часть тела осталась в искорёженной до неузнаваемости машине. Баба Варя страшные вещи рассказывала. Я слушал краем уха, а сам думал о своей судьбе: если так будет продолжаться, то и мне придёт конец. Совсем скоро.
Похороны были грандиозные! Человек двести точно присутствовало. Наша помощь с Борисом Ивановичем не понадобилась. Там всё уплачено было другим людям. И всё равно мы надрались!
После, чувствуя близкий конец, я расплакался другу в плечо:
– Умру я скоро, Борис Иванович, как собака сдохну!
– Похороним, Андрейка, тебя похороним… не беспокойся! Честь по чести, всё сделаем по-людски.
Умел Борис Иванович успокоить, не спорю. Он пожелал мне быстрой смерти, и как только Константин Ильич отдаст Богу душу – я обязан блюсти некий ритуал, то есть не пить.
От этих слов мне сделалось совсем худо!
– Как не пить?! Да я точно тогда откину ласты! Привычка, как могила, свята! Ты чего, козёл старый, меня на тот свет раньше времени отправляешь, совсем нюх потерял, а! – И я его ударил. Дело происходило поздно вечером. Поэтому я промахнулся, попал кулаком в стену. Кость руки затрещала.
– Так тебе и надо, – заявил Борис Иванович и пошёл домой.
Злой рок навис надо мной. Ожидание.
Руку загипсовали. Я возвратился из больницы – новость не была для меня неожиданностью: Константин Ильич.
Баба Варя смотрела на мою руку и говорила, жаль, что я ничем не смогу помочь, вся надежда на Бориса Ивановича.
– Что так? – баба Варя стояла растерянной.
– Следующий Андрей, если разобраться.
Ничего не понимая, баба Варя махнула руками, сказала:
– Да он ещё молодой, куда ему! Сорок лет – не срок.
– Вот именно, Борис Иванович, не отказывайся, помоги. А со смертью я сам как-нибудь разберусь.
Так я себя успокаивал, а сам дрожал, держа гранёный стакан, до самых краёв налитый, всегда наготове, если что…
…и появилась она, в чёрном балахоне, с косою, похожая чем-то на бабу Варю, и сказала:
– Здесь от тебя пользы нет, и там не будет. Жизненная суть твоя правдива, а весь реал жизни – лживый. – Ху… ню сказала, это понятно, но зато достала бутылку водки «Чёрная смерть», поставила на стол и ушла. Больше я её не видел. Водка была кстати, моя закончилась.
– Ты ещё жив? – он каждое утро меня навещал.
– Не заметно, что ли? На хотенье есть терпенье.
– Тёща умерла, – грустно произнёс он. – И дочь родила. Всё в один день. Радоваться мне или плакать?
Я сам бы не знал, как поступить. Поэтому предложил:
– Давай лучше выпьем, смотри, что у меня есть… – и пригласил зайти ко мне в гости.
Она оставила кастрюли на кухонном столе, вошла в комнату, повторила:
– Эдик, не слышишь, что ли? Мне тебя, Эдик, нужно вот на что: что мы ужинать с тобой будем? – Жанна, тридцатипятилетняя женщина, сохранившая фигуру двадцатилетней девушки, потому что бог не дал детей (а может быть, не в боге дело было), но уже уставшая от жизни – лицо и шея выдавали возраст, – обратилась к мужу. – Давай, иди за хлебом, не ленись, я картошки пожарю. – И достала из валявшейся на журнальном столике дамской сумочки кошелёк, выудила последнюю крупную купюру, мелочи не хватало на хлеб. – Сдачи, чтоб вернул, – уточнила она. – А то не дотянем – когда аванс дадут?
– Дней через десять, – Эдик потянулся в кресле, выключил телевизор, показывали новости, сладко зевнул (так зевают все, даже те, кто ложится спать, зная, что завтра утром его расстреляют) и добавил: – Кому на Руси жить хорошо – те уже в Лондоне, остальные пока в Кремле, – этими словами он хотел показать невидимому слушателю, не супруге – к подобным вещам она относилась безразлично, что есть другой мир, невидимый, но более важный, он – добро неоспоримое, и в нём существуют, не живут, его жена, друзья и знакомые.
Пространственные речи своего мужа Жанна часто не понимала – зачем усложнять себе жизнь, если и так не всё просто. Суббота всегда была для неё самым утомительным днём. Эдик обычно бездельничал, уткнувшись в экран телевизора, а ей приходилось стирать, делать уборку, готовить. Среди всех этих дел она стремилась найти часок-другой, чтобы передохнуть, потому что в
Смотреть Порно Большой Хуй В Рот
Смотреть Бесплатно Русское Порно В Сауне
Реальные Порно Рассказы Про Изнасилование