Попробуй не споткнуться 

… на любом отрезке жизни. Это не так уж сложно, если соблюдать две тысячи правил предосторожности и родиться в нужной семье.

Приют для лиц без определенного места жительства, или шелтер для бездомных работает уже  год.  Решение о его организации пришло после того, как на улицах города в 2017 году погибли 48 бездомных. Замерзли, попали под машину, не получили вовремя медицинскую помощь. Тогда генерал Джураев приказал создать место, где любой человек мог бы переночевать под крышей.

За стандартным забором приемника-распределителя маленький кусочек оазиса, плавно переходящий в хаос. Приют строится, старые строения сломаны, возводятся новые корпуса, потому что старых однозначно мало. Хорошо – лето, люди спят под открытым небом, в блоке душно. Хотя там модный телевизор, и с ним как то по-домашнему, что-ли. Нет гнетущей тишины.

Блоки как в кемпинге, у каждого свое койко-место, крошечное личное пространство без стен. Но крыша решает.

У многих ее не было долгие годы.

-Они делят человечество на себя и остальных, – говорит подполковник Жафар Амонов. – Они не в социуме, а вне его. Внешнее - враг. Когда мы только начинали, мы все были для них врагами, нам не доверяли. Многие из них – профессиональные бродяги, которые скитались всю жизнь. Особая порода людей, приспособленная для выживания на улице.

Было очень сложно, надо было создать не только стены, потолок, котлы для еды, но и особое комьюнити, которое бы саморегулировалось.

-Есть иерархия? – спрашиваю я.

-Конечно,  есть. Есть лидеры, которые следят за порядком, через них передают просьбы «начальству». Делают замечания нарушителям. Правда, сейчас уже грань стирается.

-Инциденты были между вашими сотрудниками и обитателями шелтера? Все-таки не психологи…

-Были. Два раза я замечал грубое отношение. У нас так – первый раз выговор. Второй раз увольнение.

-Шелтер открыт?

-Да, выход свободный. КПП для порядка.

Мы выходим на улицу, на газоне сидит мужичок, опрятный, но какой- то виноватый.

Амонов что-то ему тихо говорит. Что-то вроде: «Иди, ложись спать» . Мужик виновато шмыгает, заглядывает в глаза.

-Выпил, - коротко говорит Жафар. – Стесняется теперь заходить.

Пьют?

Пили. Мы слушаем рассказы об их жизни. Люди  всегда рассказывают истории, где были обворованы квартиры, отобраны документы, потеряно  имущество. Подполковник их не правит, хотя знает всю подноготную, а утвердительно кивает, не мешая им строить свои сторис по-своему. Но большинство привел в приют алкоголь. Все было пропито, так бывает. Включая недвижимость. Борьбу с алкоголизмом начали сразу, пригласили наркологов, которые составили целую программу по избавлению от зависимости. Многим это помогло вернуться обратно в семьи.

В приюте больше пятисот человек, около ста из них работают, строительная компания, выигравшая тендер на постройку объектов ГУВД, взяла их на работу разнорабочими. Выплачивается зарплата. Около трехсот человек работать не могут.

Последний приют

Для них   шелтер  –  последнее место жительства, к сожалению. Подполковник на некоторых  не возлагает никаких надежд по реабилитации, в силу возраста или психологических проблем. Им просто надо дожить отпущенное, желательно в тепле, под крышей, с горячей едой и в безопасности.

На ступеньках блока сидит старенькая бабушка. Она улыбается, и как мне подсказывают, ждет дочь, которая должна ее забрать. Жить можно, когда ждешь что-то хорошее, верно? И она живет,  уже большей частью в своем мире.

Дедушка, похожий на мексиканского торговца  изумрудами. В руке ломтик  хлеба, он отщипывает по кусочку и ест. К нему бесполезно обращаться, он не здесь, он нас не видит и не слышит.  Единственное, соприютники  следят за тем, чтобы у него всегда был хлеб, без него ему совсем тяжко.  

Молоденькая девчушка, которая внимательно слушает все разговоры  и смеется. Ее смешит сочетание букв, нам не понять. На нее тоже светит солнце и обдувает ветерок. Ей хорошо.

Я пытаюсь сфотографировать Амонова.

-Не положено! – отрезает он. Что-то там запрет на фото в камуфляже, я не понимаю.

Многое что не положено. Не положены эмоции, не положены лишние рассуждения, не положено мечтать о том, что когда-нибудь он вернется к своим профессиональным обязанностям, передав приют  на баланс хокимиата и не будет рвать душу за этих сломаных полуживых полубезумных  людей, которые смотрят на него с надеждой. Это ежедневный стресс  без психологического образования.  Ни он, ни  такой же самоотверженный штат приюта. Не положено говорить про себя, все заслуги это «ноль-первого», Рустама Джураева. А они  просто выполняют  приказ.

- Они относятся к генералу, как солдаты к Суворову, ноль-первый, надо же… - говорю пиарщику ГУВД Ирине.

-Есть такое… - отвечает она.  

Каков поп, таков и приход.

Приюту не хватает волонтеров-профессионалов, врачей, психологов. Зато у них есть благотворители и спонсоры, о которых подполковник говорит с большим удовольствием и благодарностью. Гордо демонстрирует два подаренных разделочных стола, для резки овощей и хлеба. Они дорогущие.  

Рассказывает о байкерах, которые приезжают к его подопечным, о двух благотворительных организациях, которые привозят вкусное два раза в неделю. О людях, которые платят за восстановление документов. К слову, сейчас вышло решение, где бездомным восстанавливают доки за счет государства. До этого нужно было собирать средства.

Это Геннадий Петрович. Он так сильно отличается от всех остальных, что мы его принимаем за сотрудника ГУВД. Тем более, что он говорит что «работает в ГУВД». ( «На стройке», - тихо уточняет Жафар).   Единственный, выглядящий младше своих лет, с ясным взглядом и красивой речью. Нет документов, украли вместе с деньгами за квартиру. Пожил везде, и у сына в Канаде, и у дочери в Париже и у второй жены в Москве. И вернулся в Ташкент, к могилам родителей. Не может. Он ташкентский, настолько, что предпочел  жить в приюте, но на своей земле.

Дядя Саша, читает книжку «Всадник без головы». Говорим, что привезли несколько новых книг, он оживляется.  Он спит на улице, в блоке ему душно и телевизор мешает. По двору ползет какой-то человек, на четвереньках. Дядя Саша укоризненно качает головой.

-Мы его ставили, ставили, он ноги поджимает. Привык ползать. Эх…

-Хорошо кушаете? – спрашивает Жафар. Он ко всем подходит с этим вопросом. Как родитель, который спрашивает ребенка, что он ел в детском саду. Просто потому что   спросить нечего. Все говорят, что кушают хорошо, все хватает, не обижают. Это такой ритуал, чтобы привыкали общаться напрямую.

Но в целом, если вы туда поедете ( они рады всем гостям), то увидите, что гнетущего ощущения нет и в помине. Да,   не евро, не отель. Тесно. Но армейский порядок медленно,  но верно наступает на хаос. Люди спокойны, не мерзнут, не умирают от голода.  А самое главное, по словам начальника приюта,  для  некоторых появляется надежда на реабилитацию и возвращение в  социум. Для него реабилитация – главный вопрос.  Каждый поднявшийся с четверенек – событие.

Спокойный порядок.  Всем все поровну,  дисциплина.  Выходить можно, возвращаться тоже. Не пить, не буянить, никого не обижать. Довольствоваться тем, что есть.  Если есть необходимые  нужды, озвучивать.

- Жафар свои отпускные потратил на приют… - говорит Ира. – Только не пиши.

Ой, пиши-непиши. Можно подумать,  он один такой в Ташкенте. И врачи, которые покупают лекарства на свои деньги, и учителя, которые подкармливают учеников из неимущих семей, и предприниматели, отрывающие от своей прибыли еще один налог, на добро, и волонтеры,  кормящие собак и кошек. И ваш генерал, который делает  то, что по протоколу не обязан  делать. Каждый что-нибудь от себя отрывает.  Все такие. Ташкентская раса.  А те, кто нет, они просто чужие.

Приют просит, если у кого есть лишнее -  книги, краски, ручки, фломастеры, бумагу. 

Адрес:  Яшнабадский район, ул. Чашма, 3. Контактные телефоны: +998983680708 (начальник Центра Душаев Боходир). Если вы хотите передать одежду, обувь, средства личной гигиены, продукты питания или книги, но не имеете возможности приехать в Центр, можете связаться с заместителем начальника Управления ППСиООП ГУВД Ташкента (+998983102901) подполковником Амоновым Жафаром.