«Помни Бхопал»: оспариваемое наследие, «сообщество памяти», контр-память и мемориальный активизм

Бхопальская катастрофа — это крупнейшая по числу жертв техногенная катастрофа в современной истории, произошедшая в результате аварии на химическом заводе. Даже спустя 40 лет она по-прежнему является полем коммеморативных войн. Государственная мемориальная политика вступает в резкое противоречие с контр-памятью жертв и их родственников. Объединенные в «мнемоническое сообщество» они сопротивляются присвоению их истории, продолжают хранить и отстаивать свою версию произошедшего, надеясь посредством мемориального активизма добиться справедливости и компенсаций.

Этот материал посвящен анализу мемориальных стратегий как государства, так и пострадавшего сообщества. В то время как первое пытается посредством музейного проектирования историзировать события, делая акцент на погибших, а не выживших, а также превратить место катастрофы в объект «темного туризма», мемориальные инициативы сообщества пытаются вернуть право голоса выжившим и контроль над повествованием посредством устных свидетельств; мемориализировать не только саму катастрофу, но и борьбу за справедливость; а также повысить осведомленность общественности о проблеме, чтобы гарантировать, что то, что произошло в Бхопале, больше нигде не повторится.

В 1984 году мир стал свидетелем одной из самых страшных промышленных катастроф в Бхопале в Индии. Даже четыре десятилетия спустя отсутствие правосудия и проблемы со здоровьем выживших по-прежнему превращают Бхопал в место постоянного страдания и борьбы.

В полночь 2 декабря 1984 года произошла утечка газа метилизоцианата из работающего завода по производству пестицидов американской транснациональной компании Union Carbide Corporation (UCC), в результате чего только в первые три дня погибло более 8000 человек; в течение следующих двух десятилетий умерло еще 25 000 человек и более 150 000 остались с хроническими заболеваниями.

Однако менее известный факт заключается в том, что загрязнение почвы и грунтовых вод на объекте произошло еще до утечки газа: Union Carbide сбрасывала токсичные отходы, начиная с 1970-х годов. Сегодня под землей находится около 4500 тонн отходов, а возникающее в результате этого загрязнение грунтовых вод затрагивает почти 48 населенных пунктов. Загрязнение почвы и воды в Бхопале вызвало попадание токсинов в грудное молоко пострадавших женщин, что привело к заболеванию второго поколения людей. Нынешний владелец UCC, Dow Chemical Corporation, отказывается от какой-либо ответственности.

Штат Мадхья-Прадеш планирует создать мемориальный музей, чтобы охладить травму сообщества, обеспечить меры по его символическому исцелению и, таким образом, закрыть вопрос об ответственности. Однако выжившие желают отстоять право на свою память и оспаривают идею финализации катастрофы: они планируют создать свой собственный мемориальный комплекс, в котором они хотят отстоять право на репрезентацию своей версии истории.

Одними из самых влиятельных мемориальных активистов являются журналистка и музейная проектировщица Рама Лакшми и научная консультантка Шалини Шарма, которая написала на эту тему докторское исследование, а также участвует  в движении выживших и работе в фонде Remember Bhopal Trust, созданного в 2012 году для поддержки усилий пострадавших по созданию народного мемориального музея, отличного от предложенного государством. Мнемоническое сообщество выживших занимается формированием памяти и восприятия событий Бхопала путем исследования и интерпретации реальной жизни выживших.

Многие десятилетия государство прибегало к систематическому забвению Бхопала посредством размытия и отрицания фактов. Память штата о Бхопале носила чисто символический характер и, в основном, была сосредоточена на годовщинах катастрофы. Парламент Индии и Законодательное собрание Мадхья-Прадеша соблюдают ритуал двухминутного молчания в каждую годовщину, а правительство штата организует Шрадханджали дивас или День поминовения. Но акцент во время этих событий делается на память о погибших, а не на напоминании о тяжелом положении живых. Индийский парламент последовательно игнорировал требование общественности отмечать годовщину как национальный, а не региональный день памяти. Хотя государство повторяет о необходимости помнить об уроках Бхопала, только спустя 28 лет давления выживших катастрофа была включена в список национальных дат.

В период с 1985 по 2010 год различные члены Законодательного собрания штата призывали национальное правительство построить мемориал. В принципе, среди индийских политических деятелей не было разногласий насчет важности и актуальности мемориала, однако все планы были проигнорированы до 20-летней годовщины, когда правительство штата решило построить мемориал за 25 миллионов долларов США.

Штат с самого начала мыслил будущий материал вписанным в стратегии по развитию туризма, проектируя место катастрофы как объект «темного туризма» («dark tourism») и планируя превратить заводскую территорию в так называемый национальный парк. Предполагалось, что это будет туристический комплекс с мемориалом, ремесленной деревней, технопарком и парком развлечений. В начале 2000-х годов из-за протестов выживших министерству туризма Индии пришлось приостановить эти планы.

Однако, начиная с 2004 года, правительство штата вновь с особым рвением подняло вопрос о мемориале. Убедительные доказательства продолжающегося загрязнения внутри и вокруг завода позволили предъявить иск Dow. Dow оказывал дипломатическое давление на индийское правительство и угрожал вывести инвестиции из страны из-за приближающегося судебного иска. До сих пор основная стратегия Dow заключалась в дистанцировании от UCC. Неудивительно, что компания хранила молчание и по вопросу мемориала. Штат не требовал от компании финансирования мемориала, вероятно, чтобы не создавать аффилированности с корпоративным спонсорством. Проект мемориала – теперь уже при поддержке штата и Индийского правительства – предполагал превращение завода в безопасную зону памяти в надежде, что строительство мемориала приведет к охлаждению боли памяти о трагическом событии.

В 2005 году правительство штата организовало национальный конкурс на проект мемориала, в котором победила архитектурная фирма из Нью-Дели Space Matters. Она предложила построить мемориальный комплекс, включавший выставочную галерею и исследовательский центр. Дизайн-проект Space Matters был сосредоточен вокруг темы «память, исцеление и сдерживание», и стремился регенерировать место травмы путем создания переходной зоны, которая будет визуально воссоединять ржавеющую фабрику с остальной частью города. Для этого планировался снос стены, окружающей территорию завода, что тоже стало камнем преткновения, так как сообщество использует стену как мемориальную и как средство высказывания посредством муралов. Музей планируется построить таким образом, чтобы не разрушать территорию завода. Музей, по словам фирмы, также будет развивать возможности обучения о промышленной безопасности и устойчивом развитии, проводить исследования по сосуществованию промышленности и экологии.

Как отмечают проектировщики бюро, «городская пустота» на месте травмы станет общественным пространством, молодежным центром и детской площадкой. Мулшри Джоши из Space Matters говорит, что дизайн мемориала «стремится вернуть городу то, что трагедия отняла у него, провоцируя социальный катарсис».

Штат планировал открыть Центр к 25-летию: намерение состояло в том, чтобы показать, что завод не опасен и не являлся источником постоянного загрязнения. Когда этот план провалился из-за протестов выживших, правительство штата подготовило планы для сноса завода, поручив это Индийскому институту химических технологий. В августе 2013 года Джайрам Рамеш, тогдашний министр окружающей среды и лесов Индии, который ранее поддержал открытие завода для всеобщего обозрения и отклонил утверждения о загрязнении как необоснованные, теперь подчеркнул, что демонтаж завода необходим из-за загрязнения ртутью. То есть, хотя индийский штат считал мемориал в Бхопале необходимым, он не считал само здание завода важнейшим элементом этого мемориала.

Как сообщество, так и Space Matters были против идей по сносу строений: архитектурное бюро включило в свое предложение структуру заброшенной фабрики в качестве «сердца мемориально-музейного комплекса». Лидеры выживших, такие как Абдул Джаббар, считали сохранение фабрики важным, подобно тому, как были сохранены здания нацистских лагерей смерти или здания, пострадавшие в результате атомной бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, места, где остатки сооружений были сохранены так, что люди по-прежнему осознают цену, которую человечество заплатило за эти трагедии. Как говорит выживший Наваб Хан, «любые попытки по демонтажу завода столкнутся с гневом жертв».

В 2009 году Space Matters и выжившие призвали ЮНЕСКО номинировать завод в качестве промышленного объекта Всемирного наследия, чтобы обеспечить ему охранный статус, потому что если завод будет демонтирован, то доказательства Бхопала будут уничтожены.

Движение, возглавляемое выжившими, по-прежнему скептически относится к заявлениям о создании государственного мемориала, особенно к риторике исцеления и примирения. Активисты видят в этих планах попытку отвлечь внимание от ежедневной борьбы с реальными проблемами: такими, как неадекватные компенсации, плохое медицинское обслуживание, пенсии для вдов и пострадавших от газа, и реабилитация людей с постоянной инвалидностью. Любой, кто знаком с социальным и экономическим положением выживших в Бхопале, понимает, что там сначала нужна вода, еда и лекарства, а не мемориал, которые не очистит воду и землю от ядов.

Проект Space Matters надеется построить мемориальный музей, не дожидаясь решения вопросов восстановления окружающей среды или связанной с этим ответственности, в то время как для выживших-активистов строительство мемориала без комплексной очистки токсичных отходов и без привлечения выживших не приемлемо. Движение недовольно тем, что вопросы решаются именно в таком порядке, и что вместо специалистов по дезактивации центральное правительство Индии пригласило архитектурную фирму для проектирования институции наследия.

Еще одной зоной конфликта стала попытка архитекторов превратить будущий мемориал в «безмятежное, интроспективное пространство», которое при этом должно быть аполитичным. Для выживших же это место, которое породило долгую историю активизма, совершенно не мыслимо свободным от политики. Многие участники движения рассматривают государственные мемориальные инициативы как еще одну попытку государства лишить выживших возможности высказывать свое мнение по вопросам, которые их непосредственно касаются.

Движение обеспокоено и тем, что в рамках стратегии «темного туризма» мемориал в Бхопале может стать местом коммерциализации трагедии, производящим страдания и несправедливость во имя памяти. Подобное циничное отношение жертвы уже испытывали: мемориальная больница и исследовательский центр Бхопала, построенные для оказания помощи жертвам, проводили незаконные испытания лекарств на пострадавших, что привело как минимум к 14 подтвержденным смертельным случаям и доходам государства в размере 140 000 фунтов стерлингов от западных фармацевтических фирм.

В отличие от государства, которое привлекает внешних экспертов и исключает выживших, движение за справедливость предлагает альтернативный вариант мемориала, в котором в качестве кураторов будут выступать выжившие, а сам мемориал будет рассматриваться как символ продолжения борьбы, а не ее завершения. Группы выживших потребовали полного участия в строительстве мемориала, утверждая, что они имеют «моральное право» на свою память. Активисты сомневаются, что «правительство сможет объяснить свой позор в мемориальном музее, которое оно строит».

Первые шаги в создании народного мемориала произошли в 1985 году, когда напротив завода была установлена статуя матери и ребенка авторства Рут Уотерман, голландской художницы-скульптора, которая, будучи ребенком, пережила Холокост. Эта скульптура была создана при участии выживших. Скульптура изображает плачущую женщину, держащую на руках младенца. Изображение матери и ее ребенка как символа этой трагедии очеловечивает огромное количество потерянных жизней, показывая влияние, которое катастрофа оказала на отдельные семьи. Яркие воспоминания о травматической ночи катастрофы, рассказанные выжившими, определили дизайн скульптуры.

На заборе завода Union Carbide также начали появляться граффити, превратившие ее в стену памяти, разоблачающую насилие и несправедливость. Граффити протеста на стене отражают современные и наиболее острые проблемы, с которыми сталкиваются сообщество.

К двадцатой годовщине катастрофы в 2004 году выжившими также был открыт музей «Помни Бхопал». Как сказано на сайте музея, «это проект выживших, который занимается сбором, архивированием и экспонированием воспоминаний, артефактов и устных историй об опыте сообществ, пострадавших от последствий того, что стало известно как худшая техногенная катастрофа в мире». В музее представлены артефакты, устные рассказы, фотографии, песни протеста и агитационные плакаты, появившиеся в рамках движения за справедливость.

Коллекция располагается в комнате старого здания бывшей клиники Самбхавна в Бхопале. Здание клиники, находящееся в нескольких минутах ходьбы от UCC, само по себе является местом памяти: это первая независимая общественная клиника для выживших, созданная активистами. После того, как клиника переехала в 2011 году на новое место, здесь разместились Музей, Фонд «Помни Бхопал» и Международная Кампания за справедливость в Бхопале. Таким образом, в воображении сообщества всегда присутствовала взаимосвязь между памятью, исцелением и достижением справедливости.

Рахна, один из двух смотрителей музея, рассказывает об одном посетителе — человеке, который заплакал, увидев одну из выставленных фотографий: «Мы спросили его, что случилось, и он сказал нам, что женщина на фотографии — его жена. Последний раз он видел ее более трех десятилетий назад, в ночь, когда произошла газовая трагедия в Бхопале. В последовавшей за этим давке их разлучили».

Концепция музея, разработанная журналистом и музеологом Рамой Лакшми, состояла в создании музея устной истории. Музей активно поощряет выживших рассказывать свои истории самой страшной промышленной катастрофы в мире и одного из старейших движений за экологическую справедливость в Индии. Музей начинается с «Темной комнаты», полностью выкрашенной в черный цвет и наполненной черно-белыми фотографиями, сделанными сразу после трагедии. Памятные вещи — одежда жертв или вещи, купленные для них близкими, — заключены в стеклянные боксы. Если посмотреть вверх, можно увидеть фотографии тех, кто погиб в результате трагедии.

Из Темной комнаты ведет коридор, в котором представлены предметы и голоса, свидетельствующие о загрязненной воде. Затем следует комната «Воздействие на здоровье». Здесь лестничный марш приводит зрителя в два других помещения: «Комнату протеста», где хранятся фотографии и памятные вещи с протестов за справедливую компенсацию и достоинство выживших, и «Комнату компенсаций», в которой хранятся юридические документы и подробности несправедливых компенсаций. К стенам каждой из этих комнат прикреплены телефоны, содержащие записанные истории жертв, рассказанные ими самими. На соседних телефонах есть перевод записей на английский язык.

Среди людей, чьи свидетельства можно послушать по телефону, — Садананд Ратор, активист из Бхопала, потерявший в результате трагедии мать. Он был связан с движением до своей смерти. «Жена Садананда джи постоянно приходит сюда, чтобы послушать его голос», — говорит смотритель Рахна. «Мы являемся хранителями многих воспоминаний, которые формируют жизнь людей».

С момента своего создания Музей «Помни Бхопал» отказывался от пожертвований со стороны государства или корпораций, чтобы «сопротивляться любым попыткам кого-либо — правительства или промышленности — лишить выживших их активного голоса в музейных или мемориальных проектах». Ежедневное содержание музея и зарплата двух сотрудников полностью зависят от пожертвований отдельных лиц и групп. Из-за нехватки средств слухи о закрытии музея начали циркулировать примерно в апреле 2019 года. В время пандемии COVID-19 музей был временно закрыт.

Еще одна важная практика сохранения свидетельств о произошедшем преступлении – это экспонаты Бхопала в больнице Хамидия. Доктор Сатпати возглавлял судебно-медицинскую группу в больнице. Он собирал фотографии и образцы мертвых и абортированных плодов как свидетельство ужасающих сцен, развернувшихся через несколько часов после утечки газа. Сохранение этих зародышей необходимо для защиты ДНК в качестве важного доказательства при любом научном исследовании причин и последствий катастрофы.

Дополняют ландшафт коллективной памяти передвижные автобусные выставки, курируемые выжившими. Планируется, что мемориалы движения – стена, статуя, выставка – разбросанные в настоящее время по разным местам города, будут включены в состав будущего мемориального комплекса.

Все эти проекты, курируемые выжившими, являются формами увековечивания как памяти о жертвах катастрофы, так и еще незавершенной борьбы за признание и справедливость, ведущими к личному и общественному исцелению. Рашида Би, один из активистов, хочет, чтобы мемориал мог позволить «рассказать наши истории гнева, горечи, слез и мужества». Опыт борьбы воспринимается активистами как одной из центральных мест в мемориальном повествовании. Выжившие считают себя важной и неотъемлемой частью в структуре памяти о катастрофе, а не просто дополнением к мемориальному комплексу.

Создание музея для активистов также не возможно без их полного соучастия и контроля. Из обзора политики памяти Бхопала становится совершенно очевидно, что выжившие не хотят, чтобы государство присвоило себе их боль и страдания. Будучи неоднократно преданным в прошлом, выжившие не желают такой же участи своим воспоминаниям. Оспаривая предложения государства о процессе исцеления как памятования исключительно погибших, движение вновь утверждает свой голос и позицию, что исцеление может быть связано только с решением вопросов социальной справедливости и соблюдения прав человека.

Информация:

Сайт музея «Помни Бхопал»: https://rememberbhopal.net/

Lakshmi R. The Morality of Memory // Exhibitionist. Fall: Museums, Memorials, and Sites of Conscience, 2011. PP. 66–70.

Shalini Sharma. The Politics of Remembering Bhopal // Displaced Heritage: Responses to Disaster, Trauma, and Loss. Edited by Ian Convery, Gerard Corsane and Peter Davis. Boydell Press, 2014. PP. 107-119.