Полковник

В комнату снова вошли, но свет оставался включенным. Это были два 30-летних парня, имен которых я не знаю. Один из них залез на кровать и нагло раздвинул мне ноги. Другой пристроился к моему лицу. Все началось грубо. Один вошел в меня резко, другой, увидев что мои губы в семени, дал мне пощечину, и затолкал свой член мне в рот. Они грубо, по-спортивному трахали меня в два члена, первые 10 минут не было ничего кроме боли, а после — наступило удовольствие. Я снова вспомнила о том, что Сергей сейчас сидит в соседней комнате. Я упивалась своей изменой. Они трахали меня грубо, тот, что снизу, пытался проткнуть мою вагину насквозь, а тот, что сверху, вставляя свой член мне в рот зажимал мне нос и не давал дышать. Я плакала от боли и блаженства, стонала, я бы орала во все горло, но в горле ритмично двигался член. У меня не было никаких сомнений в том, что Серёжа все слышит. Парни несколько раз менялись местами, и я уже не помнила, кто где. От такого количества непрекращаемых фрикций я кончила с ними три раза, после чего оба спустили мне в рот, погасили свет и ушли.

Снова диалог за дверью, и снова голос моего парня. Уже очень пьяный:

— Ничего себе эта сучка орет, может я тоже ее подеру сегодня? Скидываться нужно?

— Да нет, Серега, ты что. У нас же праздник, мы проставляемся для гостей, заходи.

Дверь снова открылась. В темноте был силуэт моего парня, который вошел сюда в одном полотенце. Он скинул полотенце, и залез на меня. Он потрогал рукой мою киску и понял, насколько там грязно. Тогда он сказал мне: «ничего себе шлюхи бывают. Я понимаю, что тебе хорошо заплатили, но так ебаться может только нимфоманка». Я промычала что-то в ответ. Он вошел в меня и начал двигаться. Я не испытывала никаких чувств. В голове крутилась только одна мысль — вот так он может мне изменять? Мне. Со мной. Если он так спокойно делает это, значит, это не в первый раз. Меня разрывало изнутри от ненависти, злости и ревности. Я не заметила, как он кончил и слез с меня. Забрав полотенце он сказал: «давно так не трахался. С любимой девушкой это стало скучно, а ты — другое дело».

Он надел полотенце и вышел, закрыв за собой дверь.