Поисково-спасательная служба, часть четвертая
Привет, ребята! Я вернулся с учений, и у меня есть много действительно интересных историй, которыми я хочу поделиться с вами. Их настолько много, что я собираюсь разбить их на две части, эта будет первой. Я бы хотел поместить их все в одну запись, но у меня еще не было возможности даже просто записать их все. Со мной не происходило ничего особо странного, пока я был на учениях, но у нас был один инцидент с новичком, который может быть вам интересен. Поскольку я уверен, что вы, ребята, ждали этого, я просто перейду прямо к рассказу. Перед началом каждой истории я кратко буду описывать, кто конкретно мне ее рассказал. Кей Ди – ветеран, была офицером ПСС около пятнадцати лет. Она специализируется на спасательных операциях в высокогорье и по праву считается одной из лучших в своей области. Кей Ди очень увлекательно рассказывает, и пока мы были на учениях, она поведала мне четыре случая из своей практики.
Первую историю она рассказала мне в ответ на мой вопрос о самых страшных случаях. Она покачала головой и сказала мне, что действительно плохие истории происходят чаще всего на горе, так как потенциал для неприятных случаев выше. Около пяти лет назад в одном из парков, где она работала, произошла череда исчезновений. Это был плохой год, сказала она, один из худших в истории, настолько же плохой, насколько плохой была погода. Каждые пару дней выпадало около 30 сантиметров снега. Была пара сходов лавин, которые убили нескольких альпинистов. Ребята предупреждали людей о том, чтобы нельзя сходить с обозначенных на карте маршрутов, но, конечно, всегда есть те, кто не слушает. В одном особенно неприятном случае вся семья погибла, потому что отец, решив, что он разбирается в этом лучше, чем сотрудники парка, вывел семью в район, который не был безопасным. Они шли на снегоступах, и, как поняла Кей Ди, они шли по снегу, который выглядел твердым, но на самом деле таковым не являлся. Наст поехал, и вся семья, упав на задницы, проскользила почти девяносто метров вниз по склону. Они упали на камни внизу, родители умерли мгновенно. Один из детей тоже, но двое других выжили. У одного были сломаны нога и ребра, другой был почти невредим, за исключением синяков и вывихнутой лодыжки. Невредимый ребенок оставил брата и отправился на поиски помощи. Кей Ди сказала, что парень не прошел и километра, прежде чем его настигла буря. Ребенок остановился, чтобы попытаться согреться, или, может быть, просто отдохнуть, и в конечном итоге замерз насмерть. В итоге они нашли семью с помощью свидетелей, которые видели, как они сошли с маршрута, и именно она нашла ребенка, который замерз насмерть, ища помощи для раненого брата. Кей Ди рассказала, что начался снегопад, достаточно сильный, чтобы скрыть предметы вдали, но недостаточный для того, чтобы сделать поиск невозможным. Она увидела фигуру, сидящую впереди на снегу, и постаралась добраться до нее как можно быстрее. Кей Ди подробно описала, как, подойдя ближе, она поняла, во-первых, что это ребенок, во-вторых, что он умер, и в-третьих, что он замерз в одном из самых несчастных положений, в котором она когда-либо находила труп. Ребенок сидел прямо, прижав колени к груди. Его руки были скручены вокруг ног, а голову он спрятал в куртку. Когда она отодвинула куртку, чтобы посмотреть на его лицо, она увидела, что он умер плача. Его лицо искривилось, и слезы застыли на щеках. Она сказала, что было мучительно сознавать, что ребенок был напуган, когда умирал. Это разбило ее сердце. Она неоднократно говорила мне во время рассказа, что надеется на то, что отец семейства горит в аду.
Другая болезненная история, которую она рассказала мне, произошла, когда она была новичком. Ее команда получила рапорт, в котором говорилось об опытном альпинисте, не вернувшемся домой днем ранее. Его жена была убеждена, что случилось что-то плохое, потому что он всегда приходил домой вовремя. Они отправились искать его и должны были подняться на технически очень сложный горный склон. Спасатели добрались до относительно ровной местности, и Кей Ди увидела кровь на снегу. Она пошла по следу и заметила маленькие кусочки ткани. Кей Ди не была точно уверена, какая часть тела кровоточила, но чем дальше она шла по следу, тем больше становилось крови. Она вышла по следу из крови и ткани к защищенному участку под скалой и нашла там альпиниста. Кей Ди рассказала, что так много крови она никогда не видела. Альпинист лежал лицом вниз, одна рука была вытянута перед собой, как будто он умер пока полз. Осмотревшись, она увидела, что он частично выпотрошен. Именно так и появилась ткань, которую она видела. У парня был нож для колки льда в ножнах на бедре, и он весь был в крови. Конечно, мы никогда точно не узнаем, что произошло, но Кей Ди сказала, что, насколько она может судить, события развивались следующим образом: парень пытался подняться на следующую область склона и использовал свой ледоруб для подъема. Ледоруб, вероятно, попал в рыхлый участок, и альпинист упал. По пути вниз, или, возможно, уже когда он приземлился, ему проткнул живот ледоруб. Парень накачал себя обезболивающим, полз, теряя кровь, и в итоге умер под скалой. Кей Ди не особо боится вида крови, но я думаю, что некоторых из парней, которые пришли помочь ей спустить тело, вырвало, когда они перевернули труп, и большая часть его кишечника вылилась.
Я упомянул, что мне было бы интересно услышать, сталкивалась ли она с бесследными исчезновениями. Ее глаза загорелись, и она наклонилась ближе ко мне. «Хочешь услышать по-настоящему безумную историю?» – спросила она. Когда она только начинала работать, произошел случай, который привлек много внимания в СМИ. Семья собирала ягоды в лесу, очень близко к входу в парк. С ними были два маленьких мальчика, оба младше пяти лет, и в какой-то момент в течение дня один из них исчез. Его искали абсолютно все сотрудники парка, но ничего не нашли. Это был один из тех случаев, когда начинает казаться, что ребенок никогда и не приходил в парк. Поисковые собаки просто сидели и не чуяли никаких запахов, никаких следов ребенка не было найдено. Поиски продолжались около двух месяцев, но в итоге прекратились. А теперь перенесемся на полгода позже. Семья возвращается, чтобы возложить цветы к памятной доске своему сыну, которая была установлена в парке. Они берут с собой второго сына. Пока родители раскладывают цветы, они теряют из вида ребенка на три секунды, и в этот промежуток времени он растворяется в воздухе. Очевидно, что родители убиты горем. Достаточно страшно потерять одного ребенка, но потерять двух – это просто невообразимо. Объявляется всеобщая поисковая операция, одна из крупнейших в истории штата. Около трехсот добровольцев прочесывают каждый сантиметр парка в поисках ребенка. Но опять же, нет никаких его следов. Поиски продолжаются около недели, и люди ищут мальчика за километры от той части парка, из которой он исчез. А потом, две недели спустя, доброволец сообщает по радио, что обнаружил ребенка почти в двадцати пяти километрах от места исчезновения. Спасатели предположили, что ребенок мертв, но волонтер сказал, что ребенок не только жив, но и невредим. Кей Ди и ее команда выходят, чтобы доставить ребенка, и, когда они добираются до места, где был обнаружен мальчик, она не может поверить, что это тот самый ребенок, который пропал без вести. Его одежда чистая, на нем нигде нет грязи, и он не выглядит травмированным. Доброволец говорит, что нашел ребенка, сидящим на бревне, играющим с маленьким узелком, связанным из какой-то старой веревки. Кей Ди спрашивает его, где и с кем он был в течение этих двух недель, и ребенок говорит ей, что он был с "размытым человеком". Так как Кей Ди твердо уверена в существовании снежного человека, она возбуждено спрашивает у мальчика, что он имеет в виду. Он был покрыт шерстью? Но парень отвечает, что он не был волосатым. Он был "нечетким человеком", и он описывает человека, который размыт, как когда вы закрываете глаза, но не полностью. Он говорит, что человек вышел из-за деревьев и взял ребенка с собой в лес. Мальчик рассказывает, что спал на дуплистом дереве, а размытый человек кормил его ягодами. Кей Ди спрашивает, был ли человек злым, пугал ли он ребенка? Мальчик отвечает, что нет, он не был страшным, но мне не нравилось, что у него не было глаз. Кей Ди сказала, что они отвезут ребенка в штаб, а потом полицейский отвезет его в город и поговорит с ним о том, что случилось. Она дружила с полицейским, который общался с мальчиком, и он рассказал, что ребенок описал, как его держал на этом дереве размытый человек, кормил его, когда он был голоден. Мальчику разрешалось бродить по очень странной поляне, но, когда он пытался выйти за ее границы, нечеткий человек "злился и кричал очень громко, хотя у него не было рта". Когда малыш испугался ночью, нечеткий человек "сделал ночь ярче" и дал ему пучок веток. Ребенок сказал, что нечеткий человек хотел оставить его, но в итоге должен был отпустить, потому что ребенок не был правильным. Больше об исчезновении мальчик не мог, либо не хотел рассказывать. Копам оставалось только почесать затылки. Поиски брата мальчика возобновились, но закончились ничем. Парень понятия не имел, где мог быть его брат, и они так его и не нашли.
Последняя история, которую рассказала мне Кей Ди, была о том, что с ней случилось в бытность ее новичком, когда она отделилась от своей учебной группы. Они изучали основы высотной страховки на хорошо отображенной на картах стороне горы, когда ей захотелось в туалет. Она отошла примерно на пятьдесят метров от группы во время перерыва на обед и сделала свое дело. Дальше рассказ пойдет от первого лица. Я сходила по-маленькому и сразу пошла назад к группе. Однако я прошла всего полтора метра, когда поняла, что понятия не имею, где я. И это не было «о, я просто потерялась». Я имею в виду, что буквально понятия не имела, где я нахожусь. Если бы меня спросили, я не думаю, что смогла бы сказать, в каком штате я находилась. Это было так, как я представляю себе людей с амнезией, понимаешь? Ты полностью потеряна, и ты понятия не имеешь, что делать. Так что я простояла там какое-то время, пытаясь понять, где я, и что мне делать. Но чем дольше я там стояла, тем больше запутывалась, поэтому я решила двигаться. Насколько я помню, я просто выбрала случайное направление и пошла. И пока я шла, становилось все хуже и хуже. Хуже до такой степени, что я понятия не имела, почему я нахожусь на горе. Я просто пробиралась сквозь снег, а потом начала слышать голос. Почти как будто он у меня в голове звучит. Как если бы лягушка могла говорить, такой же низкий и хриплый голос. И он повторял снова и снова: «Все в порядке, все в порядке, тебе просто нужно найти что-нибудь поесть. Найди что-нибудь поесть, и все будет хорошо, просто иди и найди что-нибудь поесть. Есть. Есть.» Так что я начала искать хоть что-нибудь, что можно съесть, и клянусь Богом, я никогда в жизни не чувствовал себя такой голодной. Безграничное чувство голода, и я думаю, что тогда я бы съела что угодно, что ты положил бы перед мной. Я понятия не имела, который час, поэтому я не представляла, как долго я отсутствовала, когда услышала, как ко мне приближается настоящий голос. Я пошла в его сторону и увидела одного из спасателей, и он выглядел чертовски испуганным. Он подбежал ко мне, спросил, в порядке ли я, и какого черта я здесь делаю. И самое страшное, что, когда он бежит ко мне, я вижу, как я тянусь к поясу за своим охотничьим ножом. Я даже не думала о том, что я делаю, но я думала о том, что мне нужно есть. Если я не буду есть, я никогда не буду в порядке, так что мне просто нужно есть. Он видит, как я это делаю, и сразу же отступает. Он кричит на меня, чтобы я убрала нож, что он не причинит мне вреда, и это возвращает меня к действительности. Внезапно я точно понимаю, где нахожусь, и убираю нож. Я бегу к нему и спрашиваю, как долго меня не было, думая, что он скажет мне, что меня не было около получаса. Но он сказал, что меня не было два долбаных дня. Я преодолела две вершины и оказалась почти на другой стороне горы, и, если бы я продолжала идти, я бы в конечном итоге пришла в четырехсоткилометровую пустошь. Они бы никогда меня не нашли. Он не может поверить, что я не умерла, и, конечно, я не знаю, что, черт возьми, думать. Для меня совсем не прошло времени. Я ничего не сказала, просто вернулась с ним на место встречи и меня отвезли обратно в штаб, чтобы доставить в больницу. Когда я добралась туда, они сделали всевозможные тесты и попытались выяснить, что же произошло. Как они могли догадаться, у меня была какая-то странная амнезия, или странный припадок, который выбил мой мозг из колеи. Но правда в том, что мы действительно так и не поняли, что произошло. Это больше никогда не повторялось, но я скажу тебе, что с тех пор я никогда не выхожу туда одна. Люди ругают меня за то, что я заставляю их идти со мной, когда мне приходится покидать группу, но я просто говорю им, что слушать, как я писаю, лучше, чем потерять меня на два гребаных дня на морозной горе.
Следующим человеком, с которым я разговаривал, был И. В., бывший тренер, который теперь работает фельдшером скорой помощи. Он все еще приходит на тренинги типа этого, чтобы помочь, но больше не работает на нас полный рабочий день. Он специализировался на поиске потерянных детей, у него просто было шестое чувство, когда дело доходило до понимания, куда они делись. Он легенда среди ветеранов, но он стесняется, если вы хвалите его за работу. Однажды вечером он сел со мной рядом за ужином, и мы обменялись историями. Большинство из них были самыми обычными, но, когда мы начали разговор о наших странных случаях, я упомянул, что у меня был приятель, который поднялся по лестнице. Он притих и спросил, слышал ли я о маленьком мальчике, который исчез из парка несколько лет назад. Я не знал, поэтому он и поведал мне эту историю. Они искали одиннадцатилетнего мальчика, Джоуи, который пропал возле реки. Конечно, первая мысль заключалась в том, что он упал в реку и утонул, но, когда спасатели вывели собак, они привели офицеров ПСС из реки в очень густой лесистый район. Когда мы занимаемся поиском людей, мы разделяем район на клетки, и невероятно тщательно обыскиваем каждую ячейку. Команда И. В. сразу заметила, что картина очень странная. Собаки в не граничащих друг с другом ячейках чуяли запах Джоуи, но теряли его, когда заходили на смежные клетки. Если вы представите себе шахматною доску, то запах Джоуи собаки слышали в случайных черных квадратах, но при этом эти ячейки никогда не граничили друг с другом. Это, конечно, не имело никакого смысла, потому что как ребенок мог прыгать из области в область, не оставляя следа в каждом месте, где он проходил? И. В. и его напарник проходят в новую ячейку сетки, и И. В. замечает лестницу примерно в пятидесяти метрах. Он говорит своему напарнику, что они должны пойти проверить рядом с ней, но его партнер категорически отказывается. Он говорит И. В, что он дал себе слово никогда не приближаться к любой лестнице, которую он увидит в лесу, и что, хотя встретить лестницу в лесу – обычное дело, он не должен притворяться, что это нормально. Он говорит И. В, что он будет ждать в поле зрения, пока И. В. будет проверять лестницу. И. В. сказал мне, что был раздражен, но он сочувствовал парню, и не стал заставлять его идти проверять лестницу.
«Я подошел к лестнице. Ступеньки были маленькими, как на лестнице в подвал. У меня не было какого-то своего мнения о лестницах, поэтому я не испугался и вообще никаких негативных чувств не испытал. Думаю, я такой же, как все наши спасатели, и предпочитаю не задумываться о них лишний раз. В общем, я подошел и увидел, что на нижней ступеньке что-то лежит, как будто кто-то свернулся калачиком. Мое сердце замерло, потому что, конечно, ты всегда надеешься на лучшее. И мы были уверены, что найдем этого ребенка живым, потому что он пропал всего несколько часов назад. Но я сразу понял, что это тот самый мальчик, и что он мертв. Он свернулся клубочком на ступеньке, держась за живот. Было похоже, что ему было ужасно больно, когда он умер, но я не видел крови, кроме крови на губах и подбородке. Я сообщил по рации, что нашел его, и мы отнесли его тело к начальнику операции. Бедные родители, они были опустошены. Они не могли понять, как он мог умереть, ведь его не было так мало времени. Кроме того, у нас не было очевидной причины смерти, что только усугубило ситуацию. Я подумал, что он, вероятно, съел что-то ядовитое, так как он держался за живот, когда я нашел его, но я не хотел строить гипотезы. Достаточно трудно услышать, что твой ребенок мертв, не говоря уже о том, что какой-то глупый парень из ПСС пытается строить догадки о том, что произошло. Они забрали его тело, а я пошел домой и старался не думать об этом. Ненавижу находить мертвых детей. Я любил эту работу, но это одна из причин, почему я ушел. У меня две дочери, и мысль потерять их именно так...» Он немного поперхнулся в этот момент. Я не очень хорош в таких эмоциональных вещах, да и всегда неловко видеть, как плачет взрослый мужчина, поэтому я не знал, что делать. В конце концов, он взял себя в руки и продолжил рассказывать. «Мы не всегда слышим от патологоанатомов о причине смерти. Наверное, это не наша забота, да и они сами, подозревая что-либо, могут ничего нам не сказать, ссылаясь на какую-нибудь юридическую ерунду. Но у меня есть друг, который работает в департаменте шерифа, и он обычно делится интересной информацией, если я интересуюсь. Однако в этот раз он сам мне позвонил, примерно через неделю. Он спрашивал, помню ли я ребенка. Я ответил, что, конечно, помню. Он говорит, что происходит какое-то странное дерьмо. Он сказал мне: ты подумаешь, что я сумасшедший, но коронер понятия не имеет, что случилось с этим ребенком. Он никогда не видел ничего подобного. Мой друг говорит мне, что, когда коронер производил вскрытие, он не мог поверить в то, что видит. Органы ребенка были похожи на швейцарский сыр. Отверстия размером с четвертак были пробиты почти через каждый орган, кроме сердца и легких. Его толстая кишка, желудок, почки и даже одно из яичек были наполнены этими отверстиями. Мой друг сказал, что коронер описал это так, как будто кто-то взял дырокол и пробил дыры во всем теле, настолько они были аккуратными. Но на ребенке не было ни царапины, ни входных, ни выходных отверстий. Самый похожий на это случай произошел год или около того назад, когда парень, чистя винтовку, нашпиговал себя картечью. Никто понятия не имел, что могло быть причиной. Мой друг спросил меня, слышал ли я когда-нибудь о чем-то подобном, или, может быть, у нас были подобные случаи в прошлом. Но я никогда не слышал о чем-то подобном, и я сказал ему, что не могу ему помочь. Насколько я знаю, коронер определил причину смерти как что-то вроде "массивного внутреннего кровотечения", но никто не знает, что произошло на самом деле. Я не могу забыть этого ребенка. Иногда мне снятся кошмары о нем. Я не позволяю своим детям ходить в лес в одиночку, и когда мы идем вместе, я никогда не выпускаю их из виду. Раньше мне здесь нравилось, но это дело, как и парочка других, все разрушили…»
Ужин закончился, и мы начали убираться и возвращаться в свои хижины. Прежде чем мы разошлись, он положил руку мне на плечо и посмотрел на меня очень внимательно. Он сказал мне, что здесь происходят плохие вещи. Вещи, которым все равно, есть ли у нас семья, или что мы можем думать и чувствовать. Он сказал мне быть осторожным и ушел. У меня не было возможности поговорить с ним снова, но эта история не выходит у меня из головы. По чистой случайности, мне надо было поговорить с другим ветераном, П. Б., который работал в поле в течение многих лет. Мы были партнерами по развертке сетки во время тренировки, и мы просто болтали о том, что нам нравится в работе, какие вещи мы видели и тому подобное. В какой-то момент мы прошли мимо старых ступеней. Скорее всего, это были остатки старого наблюдательного противопожарного пункта, учитывая район, в котором мы были. Я как бы случайно упомянул, что мне любопытны истории о лестницах, и что мне жаль, что я мало о них знаю. Он притих и выглядел так, будто хочет мне что-то сказать, но не уверен, что должен. Наконец, он сказал мне выключить рацию. Очевидно, что мы никогда не должны так делать, однако я послушался, и он сделал то же самое.
Он сказал мне, что около семи лет назад он был на вызове с новичком. Они были в районе парка, где происходило много странных событий, и откуда приходили странные сообщения. Исчезновения, истории об огнях в лесу, странные звуки и тому подобное. Новобранец был полностью напуган, продолжая говорить и говорить о "вещах в лесу". Согласно П. Б., парень не переставал говорить о Козлоногом. «Снова и снова, "козел" это, "козел" то. В конце концов, я сказал ему, что есть еще много того, чего стоит опасаться. Что это очень реально, и что ему лучше забыть об этом Козлоногом. Новичок хотел знать, о каких вещах я говорю, и я просто сказал ему заткнуться и идти. Мы взобрались на небольшой хребет, и в десяти метрах впереди была лестница. Новичок останавливается как вкопанный и стоит смотрит на нее. Я говорю ему: «Видишь? Это то, чего ты должен бояться». Новобранец спрашивает меня, какого черта она здесь делает, и по какой-то причине я просто открылся ему и рассказал правду. Или то, что мне рассказали, как правду. У меня могло быть много проблем из-за того, что я тогда рассказал этому новичку, и я могу попасть в неприятности из-за того, что повторяю это тебе. Но ты хороший парень, и я хочу, чтобы ты перестал пялиться на эти ступени. Главное – вовремя остановиться. Так что я расскажу тебе все, что знаю, при условии, что ты никогда не скажешь об этом супервайзерам». Я сказал ему, что не скажу ни слова, и он дважды перепроверил, выключены ли наши рации.
«Когда я только начинал работать, мы чуть больше говорили о лестницах, и о других вещах, которые здесь происходят. Мы предупреждали людей еще до того, как их нанимали, о том, что происходит что-то странное. Я думаю, Служба охраны леса (СОЛ) устала от такой большой текучки кадров, и они хотели, чтобы люди знали, во что они ввязываются. Поэтому они стали заставлять людей подписывать эти соглашения о неразглашении, чтобы они не обращались в СМИ с рассказами о том, что могли увидеть. СОЛ не хотела отпугивать людей, поэтому последнее, что им было нужно, это напуганные новички, бегающие к журналистам с историями о призраках и призрачных лестницах. Но в конце концов, они обнаружили, что соглашений не требуется. Люди не только не хотели говорить о том, что они видели, они просто не поднимали эту тему. Несколько раз СМИ пытались поговорить с людьми, когда исчезали дети или туристы, и никто не говорил ни слова. Я не могу это объяснить. Я думаю, мы просто... не хотим ничего плохого. Это наша работа – быть в лесу каждый день. Нас не нужно пугать, и лучший способ избежать этого – притвориться, что все в порядке. Так что я расскажу тебе все, что смогу вспомнить и после этого эту тему я не буду поднимать никогда. И я надеюсь, что ты никогда не будешь вспоминать об этом. Лестницы были здесь столько, сколько существует парк. У нас есть записи, которым несколько десятков лет, и в которых упоминаются лестницы. Иногда люди поднимаются на них, и ничего не происходит. В остальных же случаях... Слушай, мне правда не нравится говорить об этом, но иногда случается что-то очень плохое. Я видел, как одному парню отрезало руку, когда он добрался до верхней ступеньки. Он потянулся, чтобы коснуться ветви дерева, и все произошло очень быстро. В одну секунду его рука была там, а в следующую она исчезла. Полностью чистая рана. Мы не нашли его руку, и парень чуть не умер. В другой раз женщина коснулась лестницы, и кровеносный сосуд в ее мозгу взорвался. Буквально взорвался, как водяной шар. Она как бы споткнулась и подошла ко мне, и все, что она смогла сказать, было «я думаю, что со мной что-то не так». Она упала, как мешок муки, умерев прежде, чем коснулась земли. Я никогда не забуду, как кровь просочилась внутрь ее глаз. Я видел, как они покраснели перед ее смертью. Я смотрел, как это происходит, и не было ничего, что я мог бы сделать, чтобы помочь. Мы предупреждаем людей не приближаться к ним, но всегда есть хотя бы один идиот, который игнорирует эти предупреждения. И даже если с ними ничего не происходит, всегда происходит что-то плохое. Дети пропадают, когда мы идем по их следу. Кто-то умирает на следующий день, разрезанный пополам в абсолютно безопасной части парка. Не знаю почему, но всегда случается что-то плохое. Я не знаю точно, почему они здесь, но это не имеет значения. Они здесь, и, если бы мы были умны, мы бы сказали нашим новым офицерам, на что они способны».
Некоторое время мы оба молчали. Я боялся говорить, потому что не был уверен, что П. Б. закончил. Похоже, он хотел сказать что-то еще. Наконец он снова заговорил. «Ты когда-нибудь замечал, что не бывает двух одинаковых?» Я кивнул, ожидая, что он продолжит. Но он просто молчал, идя рядом со мной, и в конце концов он начал рассказ о крупнейшем олене, которого он видел в парке. Я не поднимал эту тему снова, и я не просил его рассказать еще что-нибудь. Он покинул тренинг на следующий день. Очевидно, он ушел до восхода солнца, сказавшись больным. Никто из нас ничего о нем не слышал с того момента.
Я собираюсь остановиться на этом месте. Я попытаюсь опубликовать следующую часть в ближайшие дни, но так как сейчас конец лета, дел довольно много. Спасибо, что продолжаете интересоваться, ребята! Вы пробудили во мне любопытство, о котором я не знал!