Поезда памяти: возвращение и работа скорби

Отрывок из монографии Эльзы-Баир Гучиновой, с которым мы предлагаем вам ознакомиться, посвящен такому формату коммеморации и проработке депортационной травмы калмыков, как Поезда памяти — путешествия в Сибирь и Центральную Азию по железной дороге в места насильственных переселений. Всего было реализовано 4 акции: в 1994, 2001 и две в 2002.
Поезда памяти помогли их участникам совершит работу горевания и переопределить историю депортации. Марианна Хирш, исследовавшая практики возвращения в места, связанные с травматическими событиями, отмечает, что «возвращение на старое место буквально разрушает защищавшие его от скорби перегородки, которые... возводят десятилетиями и затем передают своим детям». Управляемое возвращение и связанная с ним работа скорби помогает воссоединить разделенные части собственной жизни, восстановить цельность рассеченного прошлого, не перенося его в настоящее.
Акции Поезда памяти имели настолько важное символическое значение для народа, что сами были медиализированы — стали основой для спектакля, премьера которого состоялась в Элисте в 2021 году: Четыре молодых человека едут в купе. Каждый из них по-разному попал в этот поезд, у них разные взгляды на жизнь, на самих себя. Их сопровождает педагог, женщина пенсионного возраста, основная задача которой — рассказать историю остановок поезда, таких как «Тюмень», «Омск», «Барнаул», «Томск», «Красноярск», «Новосибирск». Молодым людям предстоит ответить на вопрос: поезд везет их попрощаться с прошлым или же им нужно узнать о нем что-то такое, что способно изменить их настоящее и будущее?

Отрывок из: Гучинова Э.-Б. Помнить нельзя забыть: антропология депортационной травмы калмыков. Штутгарт: Ibidem, 2005. С. 249-254.

В 1994 г. впервые был организован Поезд памяти «Калмыкия – с благодарностью сибирякам», который совершил тот же скорбный маршрут в Сибирь: Тюмень, Омск, Барнаул, Томск, Красноярск, Новосибирск. 15 ноября 1993 г. 324 человека поехали вновь посетить места, «где мой народ, к несчастью, был». Хотя инициатива снаряжения Поезда была местной, его мероприятия были согласованы с крупными политиками и чиновниками Министерства по делам национальностей. Р. Абдулатипов, С. Шахрай и др. одобрили акцию, что облегчило организацию встречи в сибирских городах. Были выбраны крупные города – центры тех областей, в которых в годы депортации жили калмыки, хотя людей распределяли в сельскую местность и глухие уголки. Переселиться в города, особенно расположенные на узловых железнодорожных станциях, и найти там работу было труднее. Целью организаторов было не только выразить благодарность, но и показать, каких успехов достигли калмыки на своей родине, чтобы старожилы могли сравнить социальное продвижение бывших спецпереселенцев. Для этого в составе поезда ехали четыре творческих коллектива: ансамбль песни и танца «Тюльпан», народный ансамбль «Эрдем», камерный оркестр народных инструментов, группа актеров драматического театра. Многие пассажиры хотели посетить места своей молодости, встретиться с друзьями, при этом почти все надеялись совершить поминальные обряды по оставшимся в сибирской земле родственникам. Поэтому в состав участников был приглашен известный в республике Санджи-лама, с молитвы которого по внутреннему радио поезда начинался день.

Поехать поездом Памяти было непросто: желающих было гораздо больше, поэтому организаторы решили, что каждый населенный пункт республики будет представлять один человек, а для элистинцев был выделен один вагон. Получив разрешение медицинской комиссии, посланцы становились членами делегации.

Первый Поезд памяти шел с большим транспарантом на борту: «Калмыкия – с благодарностью сибирякам». Для этой акции СКЖД были выделены самые новые теплые вагоны и привлечена самая квалифицированная поездная бригада, работавшая на международной линии «Минеральные Воды - Варшава». Расписание движения было составлено так, чтобы проходить большие расстояния без остановок. Кроме маршрута этот состав немного походил на предыдущий также тем, что в нем ехала охрана, в каждом вагоне выбирался старший, а также, не полагаясь полностью на организацию питания в поезде (может, помнилось, что в 1943 г. в вагонах плохо кормили?), был заготовлен запас продуктов. В отличие от составов полувековой давности охрана была предоставлена в интересах пассажиров, а вместо бесплатной баланды (один мешок, два ведра) пассажиров кормили два вагона-ресторана. Начиная с Урала люди все чаще стояли в коридорах у окон, поскольку стали проезжать узнаваемые таежные места. Началась работа скорби, люди стали зажигать поминальные лампадки в своих купе.

В одном из тупиков мы увидели печально известный в нашем народе двухосный, зеленый вагон. Дай Бог, чтобы он оттуда никогда не выходил. Многие, в том числе и художники, путают его с четырехосным «пульмановским» вагоном. Вагоны, использовавшиеся для перевозки калмыков, – это примитивные, деревянные ящики на четырех колесах1.

Так же, как и памятные эшелоны зимы 1943-44 гг., Поезд памяти отличался от других железнодорожных составов, его тоже называли специальным. В этом специальном составе ехали преимущественно пожилые люди восточного облика.

Он приходил и уходил без обычного объявления по радио. Двери вагонов не открывались, люди не выходили, в окнах многих купе горели лампадки. К тому же на вагонах остались таблички с надписью «Минеральные Воды – Варшава». А если люди выходили на короткое время из вагонов, то отправляли незнакомый для сибиряков обряд поминовения, оставляя лампадки из теста, картофеля, продукты, деньги и уезжали дальше2.

На станции каждого запланированного города Поезд встречали с хлебом-солью. Среди встречавших неизменно присутствовали представители администрации города, ответственные за встречу калмыков, как некогда председатели колхозов встречали сосланных. Таким образом Поезд Памяти стал новой редакцией сценария «эшелонов бесправия», переписанного в гуманном варианте, показывающей, как все изменилось к лучшему: и в стране, и у калмыков.

Эта акция была нужна и людям, и властям. Почему? Не потому ли, что память – не только хранитель текста коллективной идентичности, но, прежде всего, и редактор этого текста3. Поэтому, когда появилась возможность создания новых дискурсивных практик, руководители республики не упустили шанс направить энергию травмы в наиболее безопасное русло, создавая официальные оценки, приемлемые и для властей и для населения. Моральная терапия депортационной травмы, осуществленная акцией, оказалась очень эффективной. Это был настолько успешный опыт, что Поезд Памяти за эти годы четырежды отправлялся в места выселения.

Поезда Памяти типологически близки акциям движения «Редресс» американцев японского происхождения. Они также имели двух адресатов – большое общество и свою этническую общность. Калмыцкие Поезда были не только акциями выражения благодарности сибирякам как части большого общества за добро и сочувствие, но и психологической терапией собственно калмыцкого сообщества, которому необходимы были эти мобильные путешествия в прошлое, чтобы позитивно пережить и переоценить депортационный опыт. Желающих поехать с Поездами Памяти всегда было больше, чем поезд мог вместить.

Осознание этой мудрой, щадящей сдержанности старших пришло во время поездки на Поезде Памяти зимой 1993 г. Сибирские заснеженные пейзажи, перестук колес на рельсах, поминальные обряды на старых кладбищах настраивали бывших ссыльных на откровения. Их свидетельства, рассказы сквозь слезы невозможно ни описать, ни забыть. Для тех, кто мог, наконец, излить свою боль, бросить на могилы близких горсть родной земли, это путешествие стало настоящим исцелением. В обратный путь в Калмыкию возвращались совершенно другие люди – духовно обновленные, повеселевшие, жизнерадостные. После той поездки стали другими и мы, представители нессыльного поколения4.

Второй Поезд Памяти в мае 2001 г. поехал в Барнаул, и он уже был рассчитан на 450 человек. Третий Поезд Памяти назывался «Дети войны – дети Сибири», в мае 2002 г. он посетил города Омск, Барнаул, Новосибирск, Томск и Красноярск и состоял уже из двадцати железнодорожных вагонов. В эту поездку отправились 500 человек. Прежде всего – это дети репрессированных, родившиеся на сибирской земле.

В воскресенье в Новосибирск из Калмыкии прибудет необычный поезд. Его пассажиры – дети тех, для кого в годы сталинских репрессий Сибирь стала вторым домом. От имени всего калмыцкого народа они передадут слова благодарности сибирякам, когда-то приютившим их родных, почтят память погибших, выполнят обряды поминовения. По памятным местам Поезд Памяти проследует уже в третий раз. В прошлом году представители Калмыкии установили в Сибири знаки памяти жертвам сталинских репрессий. На этот раз предполагается завершить архитектурное оформление комплексов, в частности, водрузить их на пьедесталы… Предваряя поездку, президент Калмыкии Кирсан Илюмжинов высказал в адрес новосибирцев слова благодарности и глубокой признательности за тепло и гостеприимство, оказанные в прежние годы, а также за предоставленные возможности для выполнения миссии Поезда Памяти. Нынче по местам проживания калмыков в Сибири отправились 494 человека. В пути они уже с 20 мая. Завершить миссию и вернуться на родину участники поезда планируют к 10 июня5.

Для людей, юность которых пришлась на те годы, место высылки стало родным, дорогим и даже «малой родиной». Врач М.Эренценов сказал на митинге «Поезда Памяти – 3» в Новосибирске:

Не могу поверить, что снова нахожусь там, где бегал и играл в прятки… Здесь живут мои учителя и одноклассники. Я по духу сибиряк. Здесь я получил профессию. Это мой город. Есть калмыцкая пословица «Кто забывает прошлое, у того нет будущего». И мы приехали поклониться и поблагодарить6.

На следующем митинге перед отправлением Поезда памяти – 4, следовавшего по маршруту: Элиста – Астрахань – Атырау – Аральск – Атырау – Элиста, один из элистинцев так сформулировал свои чувства:

Мы отправляемся той же дорогой, что и наши родители. И если для них декабрь 1943-го, когда всех увозили в неизвестность, стал страшной датой в истории калмыцкого народа, то сегодня мы уезжаем в Страну детства и юности7.

Во время визита делегации Поезда Памяти в Аральске местную экологическую трагедию – высыхание Арала стали связывать с отъездом калмыков после снятия режима спецпереселения. Будто бы как только ушло людское море по воле власти, так же по воле сверху ушла вода из Аральского моря.

О том, что Аральское море стало мелеть с отъездом калмыков, говорили многие. И считали доброй приметой возвращение бывших спецпереселенцев в места былого проживания. Верим, что ваш приезд благоприятно отразится на нашей жизни, говорили аральцы. Может, и море вернется8.

Поезда Памяти совершили путешествия в прошлое и помогли многим людям позитивно переосмыслить травму депортации. Не случайно эти акции были не стационарными, а мобильными, связанными с дорогой в оба конца – в Сибирь и домой. Кстати, Поезда Памяти уже стали привычными, и многие жители республики уверены, что они совершают свои маршруты ежегодно. Один из многих знаков того, что депортационная травма пережита, – приводимый ниже текст из интернетского форума. Поезда памяти помогли переопределить историю депортации, увидев в прошлом немало позитивного, смириться с пережитым.

1 Панькин А., Папуев В. Дорогой Памяти. С.27.

2 Там же. С.27.

3 Сандомирская И. Указ. соч. С.265.

4 Куменова Н. В ответе перед теми, кто не вернулся. ИК. 2003. 30 декабря.

5 Вечерний Новосибирск, 25 мая 2002 г.

6 Дорогой сибирского детства - 4. ИК. 2 июля 2002.

7 «Поезд памяти» свяжет прошлое и настоящее. ИК. 1 октября 2002.

8 Без нас мелеет Аральское море. ИК. 9 октября 2002.