Подборка рассказов Летова

Сцена в кабинете № 11

— Почему вы не бреетесь и не стрижётесь? спрашивает пожившая женщина за письменным столом. Спрашивая, она не поднимает глаз от незапятнанного листа бумаги, на котором пишет очень простым карандашом разные слова. Вопрошаемый надорванный человек надолго застывает в размышлении, потом удивлённо вскидывает брови: 

— Не знаю... 

— А кто знает? (женщина продолжает писать) 

— Леонов. 

— Какой Леонов? (она продолжает писать) 

— Борис Сергеич, разумеется. 

— А кто он такой? (продолжает писать) 

— Кажется, парашютист... 

Женщина резко бросает очень простой карандаш и, свирепо глядя перед собой, безостановочно зевает 8 раз. 

10.10.1984

История одной радости 

1.

Однажды иду любуюсь вдруг чувствую мне что-то в харю пихается — глядь, а это кукиш — это я гляжу, а одна моя рука мне кукиш кажет, то есть это моё сверхэго мне фигушки демонстрирует. Ну, тогда моё эго взяло и тоже фигушку сверхэгу показало — другой рукой. Вот так я и иду — одна моя рука мне в рожу кукиш суёт, а во второй тоже кукиш, но уже на вытянутой дистанции. Вот этак мои эго и сверхэго воюют. Я взял и намазал сверхэгов кукиш полынью, чтоб хоть пахло-то приятно, как мятная жевачка у самого носа то есть. И иду я так по свалке, и обдувают меня ветры смрадными зловонностями — а я ничего и не чувствую, ведь у меня под носом крепкая полынная вонь. Вот так я и шёл, потом пришёл. Смотрю — гора. Сел на самый краешек над коричневой речкой и сразу успокоился.

2.

На моём лице с самого утра упорно проступала улыбка. Я прилагал все старания, чтобы загнать её внутрь, под холодную липкую кожу, но она с лёгким шелестом проступала вновь и вновь. Прохожие останавливались оборачивались их указующие на меня пальцы вытягивались в подзорные трубочки и змеились. Я ничего не мог поделать с этой улыбкой — в ярости я со всей силы пизданул по ней звонким кулаком — она прямо так и полезла наружу. Я взмахнул руками засмеялся и побежал.

26.09.1984

Игра в лицо (Руководство)

Это руководство к игре в лицо разъяснит вам, как играть в игру в лицо. Первоначально нужно заметить, что в этой замечательной игре могут принять участие лишь 8 человек, то есть каждый участник символизирует собой: глаз правый, глаз левый, ноздрю правую, ноздрю левую, рот посрединный, ухо правое, ухо левое и мозг глубинный (в данном случае это — я). Режим игры таков: Игроки (за исключением мозга) перво-наперво должны считаться в считалочку: “Шышел-мышел пёрнул вышел” до тех пор, пока не останется единственный обречённый. Игроки всей сборной командой бросаются на обречённого с победительным криком и зверски его убивают. Во время массированного убийства мозг (в данном случае, это — я) не учавствует в активном мучении, но зато даёт дельные советы и пространные объяснения на трёх языках, находясь на далёком возвышении. Затем игроки (без мозга) опять считаются и убивают друг друга до тех пор, пока в живых не останется один мозг. Он некоторое время философствует по привычке, затем громко шепчет: “Свершилось!” и автоматически кончает самоубийством, переставая думать. Пояснение: при проведении игры в лицо на стадионах или олимпийских играх число игрателей может увеличиваться от 8 до 13 человек — добавочные играющие символизируют волосы и усы.

Цель игры в лицо — показать, как больно лицу становится без правой ноздри, левого глаза и прочего живительного органа. Кроме этого, игра внушает игрателям прочное уверенство в том, что все органы в лице равноправские, и что семеро против одного. Также необходимо добавить, что концепция игры содержит, кроме вышеуположенных, ещё бесчисленное количество других поучительских выводов и загадов, которые может извлечь каждый играющий в эту игривую игру. Эта нововведённая игра предназначена для юных детей детского возраста всех национальных большинств и беспартийных группировок. Она возбуждает в молодом ребёнке гуманство и человечизм. Она будит в нём самые глубоко спрятанные… Извините, я не могу далее продолжать.

Мне пусто.

2.05.1985

Идеальное место для убийства

Моя прогулка подходила к концу, я свернул на кладбище, чтобы, пройдя его насквозь, выйти на железнодорожную насыпь, которая и являлась моим домом. Сумерки надвигались, и я торопился, ибо кладбище, вначале широкое и просторное, к концу сужалось и сплеталось в кружевной пляшущий лабиринт, выход из которого доступен лишь зрячему. Итак, я вошёл через провисшие на снежном ветру ворота — безлюдное заснеженное поле окружало меня со всех сторон. На воротах висел плакат:

"Содержимое могил. Способ хранения и использования".

Я зевнул и двинулся вперёд изящным спотыкающимся шагом, при котором моя голова моталась на груди, словно наполненный мясом карман. Шапка упала. Я остановился, поднял её, отряхнул и закопал поглубже в снег, чтоб потом найти её весной, во время кладбищенского ледохода. И тут я услышал позади шаги. Я ещё не прошёл и одной трети пути, позади меня простиралась снежная пустыня, никого даже не было на горизонте, когда я вошёл, как же он оказался?!.. Шаги были быстрые, лёгкие, пружинистые и торопливые. Он нагонял меня, а я шёл неторопясь, весь в напряжении, боясь ускорить шаг, дабы не выдать... не знаю что. А ведь, подумал я, это кладбище идеальное место для убийства, здесь убивают и не находят веками, это — великая традиция наших дедов и отцов! Мы прошли уже половину пути. Кладбище сузилось, и тут он замедлил шаги, уже хрустящие в метре от моих ушей, и занял некую дистанцию за моей затёкшей спиной. Хоть бы это была женщина, заблудившаяся среди могил. Она, наверное, боится подойти ближе из-за своих женских неприличий, и в то же время ей страшно тут одной. Она, видимо, боится красной луны, встающей из-за горизонта, — так успокаивал я себя, и тут он в ярости топнул ногой о гроб, наполовину пустой, и это сразу же убедило меня в том, что он — это Он, а не Она, ибо женщины никогда не топают ногами о гробы, тем более наполненные лишь наполовину. Начинался лабиринт. О да, думал я, — он не глуп, на открытой равнине он не стал убивать, — он убьет меня там, в лабиринте, ибо ночь близка. И мне стало больно, и я вступил в лабиринт. Он был узкий и высокий, ширина его точно соответствовала размеру моей шубы, и я, не замечая того, подхваченный потоком, круто увеличил скорость ("словно блин в масле" — снова и снова пульсировало в моём усталом и продрогшем мозгу) и, уже не слыша шагов за спиной, вылетел за пределы кладбища.

Взлетев вверх на железнодорожную насыпь, я наконец обернулся — лабиринт был пуст. Неужели никого и не было? Эта мысль наполнила мой нагрудный карман кислым ужасом. Но нет! На горизонте исчезала черной звездочкой фигурка моего убийцы-неудачника, и я торжествующе захохотал, затем, с протяжным глухим стоном рванулся из тела, и, широко расставляя ноги, с радостным воем побежал за ним, пока он не покинул пределы кладбища, помчался, со свистом рассекая морозный воздух кривым дамасским кинжалом, и НАСТИГ ЕГО.

23.02.1985