Почивший в бозе родитель его величества
Белый шум
В этот момент вошёл в комнату также Людендорф с Шейбнером-Рихтером. Не глядя по сторонам, ни о чём не спрашивая, он сразу заговорил: он также не ожидал случившегося, как и другие, но речь идёт о великом национальном деле, он может дать всем троим только совет не отказываться от участия, он протягивает им руку и предлагает ударить по рукам. Всё это стоило Людендорфу некоторого усилия над собой: он был рассержен тем, что Хитлер самовольно распределил обязанности, причём ему, Людендорфу, досталось только командование армией, не больше. В продолжение всего вечера он игнорировал Хитлера, не сказав с ним и пяти слов. Разгорячённый и самоуверенный Хитлер вначале ничего не заметил. «Возврата нет, — воскликнул он, — всё это уже стало историческим событием».
Лоссов первый превозмог себя; в конце концов, не мог же он оставить Людендорфа стоящим с протянутой рукой. Он пожал руку и пробормотал сквозь зубы: «Ладно». Его примеру последовал Зейсер. Кар всё ещё боролся с собой; ведь он монархист, он не может принять участие в такого рода восстании, он чувствует себя представителем короля.
Хитлер со сложенными молитвенно руками упрашивал Кара: «Вот именно, ваше высокопревосходительство, необходимо загладить великую несправедливость по отношению к монархии, павшей в 1918 г. жертвой позорного ноябрьского преступления. С разрешения вашего высокопревосходительства я немедленно после собрания отправлюсь к его величеству (принцу Рупрехту, находившемуся тогда в Берхтесгадене) и сообщу ему, что германское восстание загладило несправедливость, причинённую почившему в бозе родителю его величества». Эта изумительная тирада дословно засвидетельствована Непером, который тем временем тоже вошёл в комнату. Кар нашёл теперь выход и холодно произнёс: «Хорошо, я вижу, в конце концов, мы все здесь монархисты. Я принимаю на себя наместничество только как наместник короля».