Почему прекращение добычи нефти в Северном море — это катастрофа для Великобритании

Растратив свой самый ценный актив, Великобритания оказалась в опасной ситуации.

Где-то в Северном море заброшенная, но массивная нефтяная платформа ждет приговора. Платформа Brent Charlie — это последний уцелевший объект месторождения Брент, настолько крупного, что когда-то оно обеспечивало треть ежедневных потребностей Великобритании в нефти.

Открытое в 1970-х годах, месторождение Брент в свое время обеспечивало добычу 184 миллионов баррелей нефти в год, принося миллиарды компании Shell, ее владельцу, и 20 миллиардов фунтов стерлингов в виде налоговых поступлений в казну. Оно было настолько большим, что для добычи его богатств потребовались четыре массивные платформы: Brent Charlie, Alpha, Bravo и Delta.

Сегодня платформы Alpha, Bravo и Delta прекратили работу, их срезали с опор и отправили на свалку.

Позже в этом году у Brent Charlie тоже будут "отрезаны ноги", и ее поднимут на Pioneering Spirit — гигантский корабль, специально созданный для того, чтобы разбирать пришедшие в упадок нефтегазовые установки.

Pioneering Spirit и растущий флот подобных судов, уничтожающих нефтяные вышки, готовятся к напряженным годам. В водах вокруг Великобритании закрываются еще сотни нефтегазовых установок. Спустя 50 лет после начала бурной добычи в Северном море наступает окончательный спад.

Необходимо не только вытащить на берег списанные буровые установки, но и ликвидировать почти 8000 скважин, пробуренных глубоко в морском дне.

Упадок Северного моря имеет последствия не только для энергетической политики и налоговых поступлений, но и для государственных финансов в целом.

Великобритания должна будет погасить огромный счет — предположительно до 60 млрд фунтов стерлингов — за очистку Северного моря.

Ответственность за вывод из эксплуатации объектов в недрах несут энергетические компании, но налоговые льготы означают, что большая часть этой суммы должна быть покрыта правительством, и в конечном итоге — налогоплательщиками.

Только в прошлом году было остановлено более 200 нефтяных и газовых скважин, демонтировано восемь платформ и извлечено из океана 8000 тонн подводных конструкций, а также выведено из эксплуатации еще 250 км трубопроводов на морском дне. Еще 180 из 284 нефтяных и газовых месторождений Великобритании закроются к концу десятилетия.

Массовое закрытие месторождений происходит не из-за протестов экологов и не из-за отсутствия спроса.

Предложение тоже не сокращается. За последние пять десятилетий было добыто около 47 миллиардов баррелей нефти и газа, но сейсмические исследования показывают, что осталось еще 25 миллиардов баррелей запасов.

Вместо этого операторы обвиняют в стремительном спаде карательные налоги, причем некоторые из них составляют более 100 % от прибыли.

В настоящее время добыча стремительно падает.

Данные правительственного регулятора North Sea Transition Authority (NSTA) показывают, что в 2000 году добыча нефти в Великобритании достигла пика в 150 миллионов тонн в год — это примерно вдвое больше, чем потребляет страна. Кроме того, в стране производилось около 108 миллиардов кубометров газа — примерно на 20 миллиардов больше, чем потреблялось.

Экспорт, рабочие места и налоги — все это было на подъеме. В нефтегазовой промышленности напрямую или в цепочках поставок было занято 500 000 человек, а ее продукция служила основным топливом, питающим не только дома и автомобили, но и всю экономику Великобритании.

За пять десятилетий до 2020 года оффшорная индустрия принесла в казну около 400 миллиардов фунтов стерлингов налогов.

Контраст с сегодняшним днем просто разительный. В прошлом году в Великобритании было добыто всего 38 миллионов тонн нефти, что на 74 % меньше, чем на пике, и примерно на 20 миллионов тонн меньше, чем нужно. Добыча газа составила 30 миллиардов кубометров — меньше половины потребностей.

Занятость сократилась до 130 000 человек. Налоги тоже упали — примерно до 3 млрд фунтов стерлингов.

Между тем зависимость Великобритании от нефти и газа практически не изменилась. Страна по-прежнему получает 75 % всей энергии от нефти и газа, как и два десятилетия назад.

Ископаемое топливо, возможно, и способствует потеплению климата, но оно также необходимо для отопления 27 миллионов домов, работающих на газовых или нефтяных котлах. Около 30 миллионов автомобилей по-прежнему работают на дизельном топливе или бензине, а электростанции, работающие на газе, обеспечивают более трети всей электроэнергии.

Британия по-прежнему потребляет 77 миллиардов кубометров газа в год, или 1 100 кубометров на человека, что соответствует объему 14 двухэтажных автобусов. Кроме того, население потребляет около 60 миллионов тонн нефти — почти тонну на человека. Представьте себе несколько мусорных контейнеров с нефтью на каждого жителя, включая детей.

Что бы ни утверждало "зеленое лобби" и что бы ни обещали политики, факт остается фактом: Великобритания остается страной, работающей на ископаемом топливе.

Изменится ли это? Потребление ископаемого топлива немного снизилось и должно снижаться быстрее, если правительство сможет убедить людей установить тепловые насосы, купить электромобили и изменить свою жизнь всеми возможными способами, которые требуются для достижения чистого нуля.

Но становится слишком очевидно, что потребление ископаемого топлива никогда не будет падать так же быстро, как сокращаются запасы в Северном море.

Это означает, что, по крайней мере, в ближайшие несколько десятилетий Великобритания будет все больше зависеть от импорта и столкнется с рисками на мировых рынках, ценовыми потрясениями и геополитической нестабильностью.

Два десятилетия назад Британия добывала достаточно нефти и газа для своей страны и экспортировала часть продукции. Теперь же ее ресурсы истощены, и страна вынуждена рассчитывать на другие страны, чтобы согреть дома, зажечь свет и обеспечить движение автомобилей.

Как Британия дошла до такого?

Черное золото

"Господи, дай нам еще один нефтяной бум. И мы не упустим свой шанс".

Слова анонимного художника, нацарапанные на стене несколько лет назад в Абердине, не теряют своей актуальности и сегодня.

История города как нефтегазовой столицы Великобритании берет свое начало в середине 1960-х годов, когда компания BP открыла газовое месторождение West Sole. Это стало первым подтверждением того, что в Северном море можно найти еще больше ископаемых богатств.

Вскоре на поиски пришли и другие компании: в 1969 году Philips Petroleum открыла масштабное норвежское месторождение Экофиск, а в 1971 году — колоссальное месторождение Брент в Великобритании, а в 1973 году — месторождение Пайпер.

Эти гигантские месторождения и другие подобные им потенциально могли изменить экономический ландшафт Великобритании.

Тони Бенн приветствовал первую поставку нефти с месторождения Аргайл. На известной фотографии изображено, как тогдашний министр энергетики от Лейбористской партии открывает клапан, чтобы выпустить первую партию нефти на нефтеперерабатывающий завод BP на острове Грэйн в Кенте.

Налоговые поступления тоже начали расти, достигнув рекордного уровня в 12 млрд фунтов стерлингов в середине 1980-х годов.

На пике своего развития из каждых 12 фунтов стерлингов, полученных правительством Великобритании в виде налоговых поступлений, примерно один приходился на этот сектор.

Сегодня этот показатель составляет менее 1 фунта из каждых 100 фунтов.

Нефтяной бум вызвал огромные изменения в британской экономике, поскольку фунт стерлингов резко вырос в цене, сделав огромную часть британской промышленности неконкурентоспособной и уничтожив тысячи рабочих мест.

Это также помогло финансировать кампанию Тэтчер по снижению налогов в конце 1980-х годов, закрепив за ней репутацию великого реформатора.

Политики уже тогда знали, что у них есть дойная корова, и с тех пор сменяющие друг друга канцлеры доят ее.

Сначала появился налог на доходы от продажи нефти (НДН), введенный одновременно с открытием месторождений нефти и газа. Новый 20-процентный налог на нефть Северного моря был введен в 1981 году канцлером от Тори Джеффри Хоу.

В 2002 году лейборист Гордон Браун ввел 10-процентный "дополнительный сбор" на прибыль в Северном море, фактически повысив налог на добычу в регионе с 30 до 40 процентов. В 2005 году он совершил второй набег на прибыль, удвоив дополнительный сбор, который ШНП назвала "разгромом и захватом" на сумму 2 млрд фунтов стерлингов.

Джордж Осборн еще больше поиздевался над налогами в Северном море, запустив в 2011 году рейд на 2 млрд фунтов стерлингов, чтобы оплатить снижение пошлины на топливо на один пенни, когда цены на нефть взлетели выше 100 долларов за баррель.

Налог на прибыль, введенный Джереми Хантом после начала военного конфликта на Украине, помог заткнуть дыру в государственных финансах.

Такие страны, как Норвегия, применяют совершенно иной подход к управлению своими нефтегазовыми богатствами.

В 1990 году, когда Великобритания использовала доходы от добычи нефти в Северном море для финансирования борьбы с профсоюзами и поддержания повседневных финансов, Норвегия создала гигантский сберегательный счет, который теперь известен как суверенный фонд благосостояния.

Сегодня этот фонд контролирует активы на сумму 1,5 триллиона фунтов стерлингов, включая долю в 113 зданиях на лондонской Риджент-стрит: от флагманского магазина Apple до магазина игрушек Hamleys.

В суверенном фонде Норвегии сегодня хранится сумма в размере примерно 250 000 фунтов стерлингов на каждого гражданина — этого достаточно, чтобы обеспечить стране комфортное существование на многие десятилетия вперед, в том числе и после того, как закончатся запасы нефти и газа.

Во времена зарождения отрасли были люди, выступавшие за создание подобного фонда богатства Северного моря в Великобритании. Среди них был лейборист Тони Бенн, а также Брюс Миллан, бывший министр по делам Шотландии. Но остальные члены кабинета министров, настороженно относившиеся к растущим призывам к независимости Шотландии, их переубедили.

Денис Хили, бывший лейбористский канцлер, в одном из своих последних интервью признал, что правительство "недооценило значение нефти для страны из-за угрозы национализма".

Сухдев Йохал, профессор бухгалтерского дела в Лондонском университете королевы Марии, считает, что если бы Великобритания создала фонд, аналогичный норвежскому, то его объем составил бы 850 млрд фунтов стерлингов. Учитывая, что население Великобритании намного больше, это составит 13 000 фунтов стерлингов на человека — меньшая сумма, но все равно значительная.

В конечном счете, доходы от Северного моря помогли поддержать снижение налогов для более обеспеченных слоев населения, когда тори сместили лейбористов. Найджел Лоусон, канцлер при Маргарет Тэтчер, к 1988 году снизил верхнюю ставку налога с 60 до 40 пенсов.

Хили рассказал журналу Holyrood: "Тэтчер не смогла бы провести ни одну из своих политических программ, если бы не эти дополнительные 5 пенсов на ВВП от нефти. Ей невероятно повезло с этим".

Сегодня Северное море перестало приносить доход, как раньше, и деньги быстро заканчиваются.

По оценкам Управления по бюджетной ответственности (OBR), в 2022-23 годах доходы операторов составили 10 млрд фунтов стерлингов, но, по прогнозам, в этом финансовом году они сократятся до 4 млрд фунтов стерлингов, а к 2028-29 годам составят всего 2 млрд фунтов стерлингов.

Растут и издержки производства. Десятилетия добычи означают, что вся легкодоступная нефть уже вычерпана.

В настоящее время зрелые месторождения Великобритании являются одними из самых дорогих мест в мире для добычи нефти. По данным компании Rystad Energy, сегодня добыча барреля нефти обходится в 26,20 доллара по сравнению с 5,50 доллара в Саудовской Аравии и 7,30 доллара в Норвегии.

Проблема вывода из эксплуатации

Сегодня главная проблема — вывод из эксплуатации.

Шесть лет назад NSTA подсчитала, что стоимость утилизации всех ржавеющих останков британских предприятий в Северном море составляет 60 млрд фунтов стерлингов. На свалке находятся 320 стационарных установок, 250 "подводных систем" (устья скважин и прочее оборудование на морском дне), а также 20 000 миль трубопроводов, протянувшихся между скважинами, платформами и берегами.

Но самая дорогостоящая задача — это работа с 7800 скважинами, которые часто уходят в горную породу более чем на милю. Для каждой из них необходимо демонтировать части стальных корпусов и закупорить их цементом — на этот процесс, вероятно, уйдет половина всего бюджета на вывод скважин из эксплуатации.

"Каждая незакрытая скважина — это угроза будущему, потенциальная утечка загрязняющих нефтепродуктов или метана, мощного парникового газа, в океан в течение десятилетий или даже столетий", — говорит один из самых опытных инженеров отрасли.

Однако для казначейства проблема заключается не в угрозе загрязнения в будущем, а в затратах.

В Великобритании работы по выводу скважин из эксплуатации рассматриваются как коммерческие расходы, а значит, их можно зачесть в счет прибыли, полученной в предыдущие годы, чтобы снизить налоговые платежи. Очистка одного только месторождения Брент компании Shell обошлась казне в 600 млн фунтов стерлингов в счет налоговых скидок с 2018 года.

Вопрос о том, во сколько в конечном итоге обойдется налогоплательщикам прекращение добычи в Северном море, является предметом споров.

Государственное аудиторское управление (NAO) в своем отчете за 2019 год подсчитало, что казначейство столкнется со счетом в 24 млрд фунтов стерлингов за такие вычеты.

"Налогоплательщики в конечном итоге несут ответственность за общую стоимость вывода из эксплуатации активов, которые операторы не могут вывести из эксплуатации", — говорится в отчете NAO.

Это предупреждение побудило Казначейство оказать давление на NSTA, чтобы сократить расходы на вывод из эксплуатации. Его последние прогнозы показывают удивительное сокращение общих затрат с 60 млрд фунтов стерлингов до 40 млрд фунтов стерлингов, что в сочетании с ростом цен на нефть и прибылей уменьшило прогнозируемые обязательства Казначейства до 4,5 млрд фунтов стерлингов.

Некоторые критики подозревают, что это политически мотивированная бухгалтерская операция, но NSTA утверждает, что экономия действительно возможна. Организация настаивает на том, что этому способствовал обмен знаниями и "более сложное" прогнозирование, добавляя: "Установление целей по сокращению расходов заставило промышленность сосредоточиться на необходимости совершенствования".

Представители отрасли не согласны с этим, задаваясь вопросом о том, как вообще можно сократить расходы на треть в эпоху бушующей инфляции.

Гилад Майерсон, исполнительный директор компании Ithaca Energy, одного из крупнейших британских оффшорных операторов, заявил, что в оценках NSTA почти не учитывается влияние британского налога на прибыль, который ограничил инвестиции и "приведет к переносу сроков программ вывода из эксплуатации, одновременно снижая добычу на существующих британских месторождениях".

Майерсон говорит: "Эти изменения в фискальной политике были призваны повысить налоги, но в действительности обойдутся экономике дороже, поскольку месторождения будут закрываться раньше времени, сокращая налоговые выплаты и увеличивая расходы на вывод из эксплуатации".

На данный момент представлено более 250 планов по выводу месторождений из эксплуатации. В каждом из них подробно описано, что будет демонтировано, а что останется на месте, включая трубопроводы, бетонные матрасы (используемые для защиты трубопроводов) и другие ненужные металлические или бетонные конструкции.

Теоретически все подобные сбросы запрещены Конвенцией ОСПАР о загрязнении морской среды — соглашением между Великобританией и 14 другими европейскими правительствами, а также ЕС, направленным на защиту северо-восточной Атлантики.

Однако на практике мягкий подход регулятора означает, что морское дно Великобритании никогда не восстановится до своего естественного состояния. Такая экономия принесет выгоду компаниям и казне, но приведет в ярость защитников окружающей среды.

Сэкономить еще больше средств можно за счет отступлений, когда подписавшие соглашение ОСПАР стороны разрешают компаниям навсегда оставлять в море массивные сооружения вопреки официальным правилам.

Великобритания одобрила 10 таких отступлений, и ОСПАР предупреждает, что их может быть гораздо больше: "В настоящее время существует 59 стальных сооружений весом более 10 000 тонн и 22 гравитационных бетонных сооружения, для которых еще могут быть рассмотрены [дополнительные] отступления".

Компания Shell, в частности, требует отступлений для 165-метровых опор, которые когда-то поддерживали три ее платформы на месторождении Брент, утверждая, что оставить их на месте — самый чистый и безопасный вариант.

Эти "гравитационные конструкции" были построены из бетона, армированного стальными прутьями. Тогда главной задачей таких конструкций было выжить при ветре в 200 миль в час и 80-футовых волнах в атлантических морях к северо-востоку от Шетландских островов.

Никто не задумывался об их последующем демонтаже. Получившиеся конструкции весят по 300 000 тонн, столько же, сколько нью-йоркский Эмпайр-стейт-билдинг.

Они также служили резервуарами для хранения нефти и поэтому содержат тысячи тонн токсичного нефтесодержащего осадка.

Shell считает, что оставить их на месте — лучший вариант: "Наши рекомендации — результат 10-летних исследований, включающих более 300 научных и технических изысканий".

Другие с этим не согласны. Тесса Хан, исполнительный директор Uplift, неправительственной организации, которая ведет кампанию за прекращение добычи ископаемого топлива в Великобритании, говорит: "Нефтяные и газовые компании, которые десятилетиями извлекали прибыль из бассейна и которые сегодня получают огромные прибыли, очевидно, должны убирать за собой, как и любой другой бизнес".

"Еще больше возмущения вызывает тот факт, что правительство уступило лоббированию отрасли, и теперь налогоплательщики оплачивают часть расходов на очистку".

Энергетическая нестабильность

Что ждет Великобританию в будущем? Для морских подрядчиков демонтаж нефтегазовых установок становится самым надежным источником дохода.

Расходы на вывод из эксплуатации выросли с £1,39 млрд в 2019 году до £2 млрд в этом году, и в будущем они будут только расти, особенно если прогнозируемая NSTA сумма в £40 млрд окажется слишком оптимистичной.

Увеличение расходов на вывод из эксплуатации происходит на фоне сокращения инвестиций в разведку новых месторождений нефти и газа: с £800 млн в 2019 году до всего £330 млн в этом году.

За последние пять лет в эксплуатацию было запущено лишь несколько новых скважин по сравнению с сотнями остановленных.

Некоторые считают, что в Северном море еще можно заработать. За последний год NSTA одобрила 51 новую лицензию на разведку, и еще до 60 лицензий находятся на рассмотрении. Министр энергетики Клэр Коутиньо выступила за увеличение числа таких лицензий, утверждая, что отечественная нефтегазовая промышленность жизненно важна для энергетической безопасности и экономики Великобритании.

Однако энергетические компании не впечатлены такими обещаниями. Лишь немногие из них инвестируют, а некоторые и вовсе уходят — по причинам, которые никак не связаны с геологией, а всецело обусловлены политической ситуацией.

Принятый нынешним правительством "налог на прибыль" увеличил налог на прибыль от добычи нефти и газа с 40 до 75 процентов. Причуды налоговой системы означают, что некоторые операторы фактически столкнулись с налоговыми ставками, превышающими 100 %.

Компания Harbour Energy, крупнейший в Великобритании производитель нефти и газа, обвинила налоговое бремя в прекращении своих инвестиций в Великобританию.

Вероятный состав следующего правительства только усугубляет неопределенность. Лейбористы пообещали прекратить выдачу всех новых лицензий, добавить еще 3 % к налогу на прибыль и, возможно, даже изменить его задним числом.

По мнению Криса Уитона, аналитика компании Stifel, специализирующегося на оффшорной индустрии, последствия таких политических разногласий двух основных политических партий Великобритании могут оказаться катастрофическими как для отрасли, так и для страны.

В своей недавней заметке он подсчитал, что правительство Великобритании потеряет 20 млрд фунтов стерлингов налоговых поступлений, если инвестиции "фактически будут остановлены путем повышения налогов или прекращения любых дальнейших разработок".

Энергетическая безопасность также пострадает, утверждает он. "Добыча газа в Великобритании будет стремительно сокращаться, что вынудит импортировать больше газа... а это скажется на стоимости энергии для потребителей. По нашим оценкам, уже в 2030 году Великобритания будет импортировать 80 % потребляемого газа".

Майк Толен, директор по политике Offshore Energies UK, торговой организации, специализирующейся на нефтяной, газовой и ветряной промышленности, считает, что прекращение добычи нефти и газа в Великобритании без предварительного создания низкоуглеродных систем для их замены оставит Великобританию беззащитной в условиях нестабильности мировых цен и геополитической напряженности.

"Более 23 миллионов домов используют газовые котлы для отопления и горячего водоснабжения, а газ обеспечивает от 40 до 60 процентов электроэнергии в зависимости от силы ветра", — говорит он.

"Мы можем выбрать энергетический переход, при котором инфраструктура [нефти и газа] продолжит предоставлять возможности для британских компаний и работников. Или мы можем выбрать растущую зависимость от энергии из других стран".

Похоже, что эти аргументы не находят отклик в Вестминстере, так как никаких значимых предложений по снижению налогового бремени не поступает. Вместо этого набирает обороты игра под названием "вывод из эксплуатации".

В этом году всеобщие выборы примерно совпадут по времени с тем, как Brent Charlie будет разобран и отправлен на металлолом.