Почему мы проиграли в 2020 году?
Необходимость ответить на этот вопрос стала для меня критически важной как по личным, так и по политическим причинам.
Личная причина, как и у тысяч других беларусов, заключается в том, что я вложил в революцию 2020 года очень много. Своё время, силы, здоровье, и, по сути, я поставил на кон свою жизнь. Кстати, именно это преподало мне важный урок. Ведь анализируя любой вопрос, нужно стремиться, насколько возможно, быть максимально беспристрастным. Но в 2020 году, хотя я и позиционировал себя как аналитик, я не мог видеть и понимать ситуацию в целом, потому что моя личная вовлечённость была слишком глубокой, а личная заинтересованность в победе революции была слишком велика. Поэтому я продолжал искренне верить в скорую победу, даже когда для этого уже не было никаких оснований.
Политическая же причина в том, что без работы над ошибками у нас нет шансов на победу в будущем. Самый ценный опыт — это опыт поражения. А анализ этого поражения — пролог к успеху. Возможно даже единственно возможный пролог.
Я в буквальном смысле вынашивал этот текст 5 лет своего заключения. В нём будут проанализированы факторы, способствовавшие поражению революции, а ещё — я попытаюсь ответить на вопрос, было ли это поражение предопределено.
На мой взгляд, эти факторы можно разделить на две большие группы: объективные и субъективные. Возможно, это будет этимологически небезупречно, но под объективными я буду подразумевать причины, не зависящие от нас, на которые мы в тот момент не могли оказать серьёзного влияния, а под субъективными — причины, находящиеся «внутри нас», которые были подвластны нам.
Я насчитал три объективные причины и две субъективные.
Объективные причины
1. Настрой элит. Традиционно раскол среди элит считается (и чаще всего так оно и есть) необходимым условием революции. В 2020 году такого раскола не произошло. Число государственных служащих, открыто присягнувших протестующей части белорусов, оказалось ничтожным.
2. Уровень сознания белорусского общества. Абсолютное большинство избирателей на момент выборов и начала протестов не понимало сути и природы политического режима, в котором они живут. Подавляющее большинство людей пребывало в иллюзии, что режим рухнет из-за одних лишь массовых акций протеста. Отсюда такие отвратительные явления, как поиск «провокаторов» среди своих на акциях, доходивший до того, что сами протестующие (!) сдавали ментам «подозреваемых в провокации» (например, одетых в чёрное или просто тех кто «рожей не вышел» - происходило в августе 2020 года), или принципиальное нежелание предпринимать более решительные действия там, где они были совершенно необходимы.
Так или иначе, люди верили, что, увидев многотысячные толпы, власть «одумается» и уйдёт. Этого не произошло, поскольку между народом и элитой существовал и продолжает существовать ценностный разрыв. Лукашенковская элита отличается крайним цинизмом, и для неё абсолютной нормой является то, что не является нормой для нас. Осознание этого пришло к протестующей части белорусского общества слишком поздно. Но об этом ещё будет ниже.
3. Поддержка России. Кредит в размере 1,5 млрд долларов, выданный в сентябре 2020 года, и Нацгвардия в Брянской области в качестве «подстраховки» нашим карателям сыграли значительную роль в сохранении режима. Как материально (понятно без объяснений), так и морально («старший брат нас не бросит!» — это добавило уверенности тем, кто всё ещё колебался). Мы никак не могли на это повлиять.
Субъективные причины
Субъективные причины, конечно, гораздо интереснее рассматривать, поскольку они, в основном, являются нашими собственными ошибками, следствием нашей некомпетентности или слабости нашего анализа. Субъективных причин две:
1. Системные долгосрочные ошибки (я выделил 4 основных)
2. Тактические ошибки (я выделил 3 основных)
1. Системные ошибки
а) Ставка на «методичку Шарпа». С тех пор, как я начал следить за политикой в Беларуси (2003 год), и буквально до момента моего последнего ареста, абсолютное большинство оппозиции придерживалось стратегии свержения авторитарных режимов аналогичной «цветным революциям» в Сербии 2000 года, в Грузии 2003 года и в Украине 2004 года. Казалось, все действительно верили, что эта пресловутая «методичка Джина Шарпа» (как её называли и называют в пропаганде) сработает в Беларуси. Но этот набор методов был актуален для ослабленных и дряхлых клептократий, которые, к тому же, сохраняли остатки демократических институтов. Для консолидированного авторитаризма Беларуси, пользующегося мощной поддержкой с Востока, стратегия «цветной революции» в её грузинском или армянском варианте не подходила в принципе! Различия между двумя политическими режимами и социально-экономической организацией были слишком велики, и для них нам нужны были совершенно иные средства и инструменты! Какие именно? Это отдельный разговор. Однако подавляющее большинство политической оппозиции продолжало действовать «по накатанной». Перед выборами мне только и писали в телеграм: «Армянский вариант! Нам нужен армянский вариант!», имея в виду смену власти в Армении в 2018 году
Но Беларусь — не Армения! И то, что сработало в определённый исторический момент там, совершенно не обязательно сработает здесь!
В ту же корзину можно отправлять предложения «сделать как в Киргизии».
Наша ситуация была во многом уникальной, и для неё требовалось разрабатывать уникальные подходы. По большому счёту, должен был быть наш беларуский Think tank – аналитический центр, состоящий из профильных специалистов в области экономики, политики, социологии, медиатехнологий и т.д., который бы день и ночь работал над детальным анализом ситуации, обрабатывая огромные объёмы данных и находя способ смены власти. Но этого не было.
Однако одной из причин выбора неверного пути стало то, что единственный внешний помощник белорусского демократического движения – страны западной демократии – едва ли предоставила бы деньги и другую поддержку для смены власти иными способами. Но вина лидеров демократической оппозиции всё же первична. Нужно было ежедневно искать пути к победе на основе комплексного, непрерывного анализа ситуации. И этого, опять же, не было.
б) Отсутствие системной работы среди силовых структур: милиции, КГБ, вооружённых сил и др. Если кто-то скажет мне, что такая работа велась, я не поверю. Посты на TG-каналах или видео на YouTube, адресованные милиции, – это не системная работа. Нам нужны были сторонники в самих силовых структурах, которые действовали бы в наших интересах. Они должны были создавать ядро доверенных людей, единомышленников, прощупывать настроения. Думаю, такие люди есть сейчас. Но это сейчас. Их не было тогда, когда они были нужнее всего.
в) Культ «одного дня». Именно это всегда возмущало меня в материалах негосударственных (оппозиционных) СМИ. День за днём, год за годом повторялись одни и те же нарративы: «Нас выйдет сто тысяч, Лукашенко испугается и убежит на следующий день!», «Завтра мы проснемся в новой Беларуси!». То есть людям намеренно внушали, что достаточно выйти на улицу один раз. Как все видели, вышло 100 000, вышло больше. Выходили не один раз. И всё равно не помогло. У людей, таким образом, были сформированы заведомо ложные ожидания! Как результат: демотивация, разочарование, непонимание своей роли в протесте и вообще смысла этого протеста. Массовый отъезд за границу.
В своих последних стримах (весна-лето 2020) я неоднократно повторял: готовьтесь к долгой борьбе, приводил в пример Иран. Некоторые с меня посмеивались «Да что ты несешь? Мы выйдем, они разбегутся!» Что из этого получилось, все помнят. Вместо того, чтобы объяснить людям, что систему, которая крепла 30 лет, невозможно свергнуть за один день, что нужно научиться жить и отстаивать своё гражданское достоинство даже в случае поражения революции, людям рассказывали сказки про «один день». Считаю это большой ошибкой, которая, помимо прочего, способствовала деморализации многих.
г) Отсутствие революционных организаций. Точнее, их колоссальная нехватка. Насколько мне известно, к началу революции в Беларуси существовало всего 4 революционные организации:
- Народная Грамада
- Европейская Беларусь
- Революционное Действие
- Прамень
Преимущественный объём повседневной революционной работы в августе-сентябре 2020 года осуществлялось протестующими-любителями, которые впервые в жизни участвовали в революции и в общественной жизни вообще. Им катастрофически не хватало опыта. Того опыта, который был у нас. Но «нас» было слишком мало, а некоторые уже сидели в тюрьмах. Некому было донести «науку восстания» до масс, вернее, передача этой науки происходила слишком медленно и не в тех масштабах, которые были необходимы. Люди по ходу дела осваивали правила конспирации, правила поведения на допросах, действия в городских условиях, навыки коллективных обсуждений, практику самоорганизации и всё остальное, чему мы учились годами. Конечно, как бы быстро ни росло революционное сознание масс, за полтора месяца невозможно было постичь то, чему мы учились годами. Стихийные революционные группы, созданные на основе дружеских связей, часто репрессировались быстрее, чем набирались опыта. В этом плане ГУБОПиК и КГБ справлялись со своей работой качественно.
На дальней дистанции организация всегда побеждает спонтанность, а система — стихию. В какой-то момент времени у нас было огромное численное и моральное преимущество. Однако всё это преимущество сошлло на нет ввиду недостатка организованности. Профессиональных революционных групп было слишком мало, они были малочисленны, что превращало революцию в соревнование любителей с профессионалами. С предсказуемым финалом.
2. Тактические ошибки
а) Отсутствие безопасного пространства. Все мы помним, как власть, оправившись от первого шока, начинала планомерную работу по уничтожению самоорганизации и искоренению протеста. Они просто приходили за одним, двумя, тремя местными лидерами или активистами ежедневно, пока все не были арестованы или не разъехались. Видя, что протест не выходит за рамки уже устоявшегося русла они просто приходили за всеми по очереди, исходя от своих собственных представлений об опасности того или иного человека. Чего нам тут критически не хватило, так это своего собственного безопасного пространства. Для меня до сих пор загадка, почему тогдашние лидеры протестов (а это были администраторы крупных телеграм-каналов, которые и планировали акции) не призвали разбить палаточный лагерь или хотя бы занять какое-нибудь здание и охранять его как наш штаб 24\7. Тем более это было теплое время года! Такой шаг сразу решил бы огромное количество проблем: позволил бы оперативно советоваться и принимать решения, создавать новые группы, координировать действия, разыскиваемым - скрываться от арестов, плюс обеспечил бы нам полную видимость в городе – любой мог подойти и посмотреть на «наркоманов и проституток». Это была бы настоящая лаборатория революционного творчества, жизненно необходимая для углубления революционного процесса. И это было очень-очень нужно. Почему этого не сделали? Не знаю. Возможно, лидеры протеста опасались, что никто не откликнется на призыв и призыв обернётся «пшиком», возможно, они боялись взять на себя ответственность за возможное насилие, возможно, они знали что-то, чего не знал я. Так или иначе, такого призыва не было, и к Новому году власть уже «перещёлкала» всех по одному, а с массовыми собраниями научилась бороться, разрезая толпу на части.
б) Отсутствие ответственности лидеров и адекватной обратной связи с массами. И вот тут мы подходим к самому болезненному моменту. Лидеров протеста никто не выбирал — они стали таковыми благодаря собственному трудолюбию и объективному ходу событий. Однако, став ими, они практически не несли ответственности (кроме репутационной) перед теми, кто исполнял их призывы и следовал их инструкциям. Протестные телеграм-каналы пользовались огромным доверием просто потому, что попали в унисон с народными чаяниями. Однако было сделано недостаточно для того, чтобы сохранить это доверие и конвертировать его в долгосрочную форму. Людям нужно иметь возможность сказать своим лидерам: «Вы делаете то-то и то-то неправильно». Однако эти голоса не были услышаны.
Я оперировал менее значительным телеграм-каналом (14 000 на пике), и мне постоянно жаловались, что такие-то и такие-то крупные каналы (не будем их называть), не отвечают на сообщения в ботах и в привате. Я сам несколько раз писал – никто не отвечал. Это абсолютно недопустимая ситуация.
Позже Степан Путило в своих интервью говорил, что в определённый период им писали в минуту некое сумасшедшее количество сообщений. Целиком в это верю. Знаю, что никто не в силах такое обработать в одиночку. Я сам едва справлялся с потоком сообщений в свой канал. И всё же это нужно было предусмотреть и принять все меры, чтобы люди не чувствовали, что ими просто удалённо манипулируют. А они, кажется, на определённом этапе имели такое чувство. Необходимо было принять меры, чтобы не терялась важная информация, чтобы она своевременно анализировалась и на основе этого анализа корректировалась тактика. Если это и делалось в условном «штабе», то делалось в недостаточной степени.
И тут мы переходим к последнему пункту:
в) Нехватка компетенций у руководителей протестов. Штаб руководителей протестов (назовём его так для простоты) состоял из профессиональных медийщиков. Но среди них, насколько мне известно, почти не было революционеров, людей с длительной историей политического активизма. Отсюда – большое количество ошибок, в том числе обозначенных выше. Не хватало исторического видения, не хватало политической смекалки.
Безусловно, к абсолютной заслуге «штаба» относится то, что они на некоторый период целиком взяли под контроль информационное пространство. Это был настоящий подвиг, значение которого нельзя приуменьшать. Однако горькая правда жизни в том, что одними медиа скинуть авторитарный режим невозможно. В определённый момент «штабу» не хватило конкретных компетенций: политического образования и знания динамики революционного протеста. Это факт, который нужно признать.
Ввиду этого в некоторый момент времени, и, особенно, во вскоре наступивший период реакции руководители, а особенно Степан, словили тонны хейта. Я ещё застал эти дни, когда NEXTA обвиняли то в «чрезмерном радикализме», то в «сливе протестов», то в том, что он работает на Москву. Уже будучи в заключении читал высказывания разного рода оппозиционеров, уже в эмиграции, которые на чем свет стоит ругали «штаб» - эти высказывания охотно перепечатывала Совбелка – мол, «щенки» взялись руководить восстанием! А их нельзя было подпускать на пушечный выстрел! Всё просрали! А вот если бы мы, «умудрённые сединою», лидеры партий и движений, руководили бы революцией, то вот мы бы уже ого-го!
И тут хочется спросить: извините, а что вам все эти годы мешало стать у руля? Сделать телеграм-канал, ютуб-канал, которые бы росли, как на дрожжах? Собирать инсайды из косструктур и делать так, чтобы вам их не боялись присылать? Пилить ролики, которые смотрели бы миллионы? Осваивать новые медиа?
Степан Путило и другие руководители протеста оказались на том месте и в то время вполне закономерно. Они делали то, что было нужно и много в чем достигли успеха. И то, что в им в определённый момент не хватило компетенций – это также камень в огород тем, кто все предыдущие годы работал недостаточно старательно и не смог составить им в августе 2020 здоровую конкуренцию. Работал «не туда» и поэтому не оказался в нужный момент рядом с ними. Поэтому не будем перекладывать вину за поражение на отдельных людей. Лучше сделаем выводы и пойдем дальше. Потому что в той ситуации каждый из нас делал всё, что мог. Или почти всё.
А теперь ответ на вопрос: могли ли мы победить в 2020-м? Или же революция, как считают многие, была обречена изначально?
Многие верно замечают, что протестам не был придан необходимый радикальный импульс, что они топтались на месте тогда, когда нужно было наступать. И это действительно так. Но давайте вспомним, что попытки придать протесту более наступательный характер были, и все они были неудачными.
13 сентября 2020 прошел «Марш на Дрозды» (кстати, пост в ТГ об этом марше позже лёг в основу моего уголовного дела). В результате подавляющее большинство – несколько десятков тысяч протестующих – постояли перед ментовским кордоном, развернулись и пошли гулять дальше! В сам коттеджный городок зашло несколько сотен человек. И эффект был явно не тот, на который рассчитывали организаторы.
Аналогичная ситуация – с маршем на Окрестина 4 октября 2020. Смысл призыва очевиден: идти и освобождать задержанных, которых по-прежнему били и пытали. Но там, где колонна должна была повернуть в сторону изолятора абсолютное большинство людей пошло дальше, по условно безопасному маршруту. И только немногие, значительно меньше половины, повернули и пошли под стены изолятора. Это было видно по фото и мне лично это подтвердили многие участники. Потом звучали голоса: «Провокаторы не дали колонне повернуть!» Глупости. Большинство людей абсолютно сознательно не хотело «обострять» и поэтому абсолютно сознательно не выполнило «инструкцию» руководящих телеграм-каналов. Очевидно, люди думали, что и просто хождений будет достаточно, чтобы добиться своих целей. Подавляющее большинство из них (вновь, я говорю не про всех) не была готова рисковать более нежели они уже рисковали тогда.
Вывод: гражданское общество, участники протестов, до последнего не понимали сущность режима и с кем они имеют дело. А когда поняли, было уже слишком поздно. Перевес тогда уже был на стороне контрреволюции.
Почему так произошло?
Мы, те, кто имеет длительный опыт борьбы с режимом, часто посмеивались над этой «новой волной» - сторонниками Бабарико и не только, которые искренне считали, что сейчас они всё сделают по закону и Лукашенко просто уйдет. Ведь нельзя нарушать закон! «Что, бить и сажать? За что нас бить и сажать?!»
Эта подчёркнуто неконфронтационная риторика, мягкие высказывания и умеренные предложения выглядели для нас каким-то обманом: что вы людям лапшу на уши вешаете? Ну а по прошествии нескольких лет всем стало понятно – если бы не эта иллюзия, массового втягивания людей в протест не произошло бы. И на улицы вышло бы плюс-минус то самое количество людей, что и всегда. Но благодаря такому ситуативному эммм... обману? люди были втянуты в политику. Ибо искренне верили, что им за это ничего не будет. Они оказались втянуты в неё со всеми своими иллюзиями, верой в закон при Лукашенко и прочими розовыми единорогами.
Обратной стороной втянутости масс в революционный процесс и стало то, о чём я писал выше. Люди не понимали до конца, с каким Левиафаном они столкнулись и что с ним делать. А когда поняли, силы были уже не те, чтобы что-то поменять.
Подводя черту и задавая вопрос: было ли предопределено наше поражение в 2020, я склонен ответить: нет. Поражение не было предопределено. При отсутствии перечисленных мной выше субъективных причин (и возможно иных, которых я не заметил) у нас был шанс на победу. Однако только шанс. Насколько он был велик, мне этого знать не дано.
Но мне дано знать, что, как я уже говорил выше, на длинной дистанции организованность, терпение и вера – обязательны для тех, кто хочет победить. Хватает ли у нас первого, второго, третьего? Полагаю, это те вопросы, которые каждому\каждой из нас стоит задавать себе ежедневно.