Почему мы хотим умыть руки, когда чувствуем себя виноватыми

Более 17.000 лет назад люди рисовали на стенах пещеры Ласко с тем, чтобы уменьшить ту пропасть, что была между объектом и его репрезентацией. Они хотели оседлать лошадь в реальной жизни, а не лишь в своих мечтах. Они хотели заполучить то, что изображали в виде символов.

В полной мере символизм раскрывается, когда мы имеем дело с языковой системой. Представьте, что вы внезапно осознали, что вам что-то серьезно угрожает. Вы кричите. Кто-то, кто слышит вас, наверняка не сможет определить, в ответ на что вы кричите: на террориста-смертника или на «Дракона с острова Комодо». А, вот, животные, напротив, очень хорошо различают интонационную окраску сообщений своих собратьев.

Язык символов – замечательное эволюционное изобретение. В своей самой примитивной форме он наблюдается даже у других видов. Когда карликовые зелёные мартышки, например, видят хищника, они не кричат во весь голос. Они издают звуки разной тональности – такие себе «протослова» – и какие-то из них значат «Хищник на земле, бегом на дерево!», а какие-то – «Хищник в воздухе, спускайтесь на землю!» Именно развитие когнитивных способностей позволило приматам замечать различия в интонации сообщений, ведь это может спасти им жизнь. Наши предки тоже долго учились этому, и, в итоге, приобретённые навыки приносили им ощутимую выгоду.

Метафоры, образные высказывания – вне всяких сомнений, вершина всего символизма. Весь наш язык буквально переполнен метафорами: мы в прямом смысле слова можем быть «в» комнате, но лишь образно мы можем быть «в» хорошем настроении, «в» сговоре или «в» отношениях с кем-то. Мы понимаем, что капитану нужны не только «рабочие руки» на палубе, и что июнь, на самом деле, не «в разгаре». Всё «образное» вошло в обиход не так давно, потому мы многое «пропускаем мимо ушей». В итоге, мы просто-таки прескверно различаем буквальные и образные высказывания, и ровно так же помним, что это «лишь фигуры речи», которые, впрочем, напрямую влияют на качество нашего поведения.

Если человек (или любое другое млекопитающее) пробует несвежую еду, островковая доля коры головного мозга (инсулярная область) приходит в возбуждение и вызывает чувство отвращения, заставляя нас выплёвывать всё изо рта. Благодаря ей, нас, в таких ситуациях, тошнит, а на нашем лице возникают невообразимые гримасы. То же касается и отвратительных запахов. Мы морщим нос, поднимаем верхнюю губу, прищуриваем глаза. Такое поведение призвано защитить нас от вредных токсинов и инфекционных болезней.

С нами, людьми, иногда происходят ещё более забавные вещи. Когда мы думаем о несвежей пище, активируется инсулярная область; когда мы смотрим на лицо, полное отвращения, происходит то же самое. Но гораздо важнее то, что инсулярная область возбуждается даже тогда, когда вы думаете о, например, чудовищных актах терроризма. Она вырабатывает бессознательный ответ на нарушения норм морали и права; чем сильнее возбуждение в этой области, тем большее осуждение мы придаём увиденным действиям. Когда я услышал о массовом убийстве в начальной школе «Сэнди-Хук», меня буквально вывернуло наизнанку. Буквально. Это не фигура речи. Я представил, как убивают 20 первоклассников и шестерых взрослых, кинувшихся их защищать, и меня стошнило. Инсулярная область содействует не только очищению желудка от несвежей еды, а и возбуждается от осознания реальности ужасного преступления. Пропасть между символическим сообщением и его смыслом исчезает.

Физическое внутреннее отвращение и моральное отвращение взаимосвязаны. Многими исследованиями доказано, что размышления об аморальных поступках вызывают больше, чем, образно говоря, «неприятный привкус» во рту. У людей сразу же снижается аппетит, а напитки без ярко выраженного вкуса кажутся кислыми (и наоборот: услышав о добродетельных поступках, вкусовые качества напитков улучшаются).

Физиологическая основа вкусового отвращения заключается в защите нас от болезнетворных микроорганизмов. А, вот, смешение физического внутреннего и морального отвращений вызывает у людей чувство нависшей над ними угрозы. Социальный консерватизм в отношении, скажем, однополых браков – это не столько неправильное явление, сколько защита святости брака и семейных ценностей.

Похожий элемент «угрозы» разобран в исследовании, в котором испытуемые либо читали, либо не читали статью о рисках заразиться чем-либо воздушно-капельным путём. Все они затем прочли исторический очерк, в котором Америка представлялась как живой организм, который «после гражданской войны пережил быстрый экономический рост». Те, кто перед очерком прочли ещё и про болезни, чаще высказывались против иммиграции (не изменяя своему мнению об экономической составляющей).

По моему мнению, люди со стереотипным консервативным взглядом на иммиграцию редко когда ощущают отвращение к людям, которые, в поисках лучшей жизни, хотят переехать в США. То ли дело, когда мы говорим о «немытых массах», которые, так или иначе, меняют образ жизни американцев (в этом случае угроза действительно не надуманная, а прямо-таки реальная). Так как же действует на мозг переплетение физического и морального отвращений? Инсулярная область активируется только в ответ на кровь и кишки, на расчленённые части тела?

Очевидно, что переплетение физического отвращения и морального отвращения будет крепче, если последнее выступит корнем проблемы. Повторю отличные слова профессора психологии Пола Розина: «Отвращение – это то, на чём держатся этнос и разные группы людей». Поначалу вас воротит от того, как другие пахнут, а потом – как другие думают.

Простая уборка может помочь нам справиться со стрессом. Вспомните, как иногда банальное наведение порядка в шкафу, гостиной или мойка машины успокаивает, особенно когда кажется, что всё вокруг выходит из-под контроля. Влияние подобных действий на сознание было подробно изучено в одном исследовании. Испытуемым предложили оценить 10 музыкальных дисков. Затем им подарили диск, который они поставили на 5-6 место среди прочих дисков. В конце исследования, после того, как испытуемые выполняли массу других заданий, нужно было повторно оценить диски. Как вы уже догадываетесь, тот диск, который получил каждый конкретный испытуемый, в конечном итоге, оценивался выше других. Хотя, может они просто вышли помыть руки и не вернулись к концу исследования. Чистые руки, чистый лист бумаги.

Когда дело касается наших собственных поступков, мы часто путаем физическую праведность с моральной. В одном из моих самых любимых исследований в области психологии, проведённом Чжун Чэньбо из Торонтского университета и Кати Лильенквист из Северо-Западного университета, наглядно показывалось, что у нас резко появляется потребность в гигиене, как только речь заходит о наших проступках. Испытуемых попросили рассказать о своих хороших и плохих жизненных моментах. Сразу же после рассказов, в знак признательности, им подарили на выбор карандаш и упаковку антисептических салфеток. Люди, которые только что делились своими неудачами, чаще выбирали салфетки. В другом исследовании испытуемых просили лгать. И чем больше они лгали по важным вопросам, тем чаще им хотелось умыть руки. Леди Макбет и Понтий Пилат оказались не единственными, кто пытался хотя бы таким образом смыть свои грехи. Этот феномен воплощённого познания назван «Эффектом леди Макбет».

Этот эффект носит на удивление частный характер. В другом исследованиииспытуемых попросили лгать двумя разными способами: вербально и письменно. Те, кто лгали вербально (т.е. задействовал для этого рот), в качестве подарка чаще выбирали ротовые ополаскиватели, а те, кто лгали письменно (с помощью рук) – мыло для рук. Более того, по результатам МРТ, у тех, кто лгал в устной форме, в большей степени задействовался сенсомоторный участок коры головного мозга, в то время как у тех, кто лгал письменно, приходил в возбуждение кортикальный отдел головного мозга.

Ещё одно удивительное исследование показывает влияние культуры на «Эффект леди Макбет». Выше мы упоминали исследования, проводимые с участием европейских и американских испытуемых. Если провести такие же исследования, но с восточноазиатскими испытуемыми, люди будут умывать лицо, а не руки. Справедливо будет сказать, что если вы хотите сохранить лицо, вам следует держать его в чистоте.

Наконец, подобное смешение физической и психологической гигиены влияет на наше поведение. У исследования с рассказами о моральных падениях испытуемых и их желании умыть руки была ещё одна часть. В ней у некоторых испытуемых не было возможности физически «очиститься», а у некоторых такая возможность была. Во время следующего эксперимента, когда испытуемых просили о помощи (в рамках исследования), те, кто смогли умыть руки, реже отвечали на просьбы. В другом исследовании, те, кто смотрели, как другие моют руки, также были менее отзывчивы на помощь. Когда мы проявляем свой альтруизм, когда мы изображаем «Доброго самаритянина», мы пытаемся вытеснить свою асоциальность из глубин своего «я». Эти исследования показывают, что те, кто, образно говоря, загрязнил свои руки и потом в прямом смысле умыл их, с меньшей долей вероятности будут стремиться действительно загладить свою вину.

Неспособность нашего мозга различить прямой и переносный смыслы – действительно насущный вопрос. Мы знаем, что у различных видов есть различные способы и механизмы распознавания своих родственников и степени родства с ними – например, выделение феромонов или запоминание на самых ранних стадиях развития тональности голоса своей матери. Также мы наблюдаем когнитивные способности у приматов. К примеру, степень патернализма у бабуинов можно определить, глядя на то, насколько вероятно их отцовство в будущем.

Большая часть процесса становления нас как людей сопряжена с развитием наших когнитивных способностей. Мы теперь можем решать, кто такой же, как мы, и кто, собственно, такие «Мы». Потому нами так легко манипулировать: нам можно внушить, что некоторые люди более «такие», как мы, а «другие» – настолько непохожи на нас, что их и вовсе нельзя считать людьми. И пропагандисты знают, как заставить людей считать других людей «не людьми»: достаточно воздействовать на инсулярную область. А самый верный способ воздействия на инсулярную область – это метафора.

Из книги Роберта Сапольски Behave: The Biology of Humans at Our Best and Worst.