Почему девальвация в Турции не влияет на российский рынок

Курс турецкой лиры с начала года упал почти на 40% (включая 15%-ный обвал во вторник). Это самая значительная девальвация за последние 20 лет и самое резкое падение среди валют развивающихся стран в этом году. Причем около четверти своей стоимости лира потеряла в последнюю неделю-полторы.

В прошлом подобные события вполне могли вызвать цепную реакцию на развивающихся рынках. Самым ярким примером может служить начавшийся в июле 1997 г. с Таиланда азиатский финансовый кризис, который уже осенью ощутили на российском рынке, затем в 1998 г. бегство инвесторов способствовало дефолту России, кризис перекинулся на Бразилию и закончился банкротством Аргентины в конце 2001 г.

Уже в XXI в. даже если проблемы одной переживавшей кризис экономики не перекидывались на другие, валюты развивающихся стран нередко оказывались под давлением, могли пройти хотя бы кратковременные распродажи на рынках акций и облигаций, инвесторы могли как минимум стать более осторожными. В фокусе внимания то оказывались события в тех же Аргентине и Бразилии, то в 2015 г. мини-девальвация в Китае спровоцировала панически распродажи и рассуждения аналитиков о том, что Китай и его отрицательное влияние на другие развивающиеся страны могут утянуть мировую экономику в рецессию.

Даже во время валютного кризиса в Турции в 2018 г. (в том году лира упала почти на 30%) России тоже досталось, напоминает главный стратег BCS Global Markets Вячеслав Смольянинов.

Сейчас ничего подобного не происходит. Аналитики выделяют несколько основных причин:

·      события в Турции обусловлены ее «личными» проблемами, не характерными для других стран;

·      денежная политика в Турции сильно отличается от политики других развивающихся стран (в сравнении с Россией этот прямо противоположные подходы);

·      и едва ли не главное: в мировой финансовой системе столько ликвидности, что это сглаживает любые негативные явления.

Отдельный подход

Корреляция на развивающихся рынках по-прежнему есть, но некоторые страны действительно могут выделяться из класса развивающихся рынков в обособленные активы, говорит Смольянинов. Яркий пример – Аргентина: череда кризисов, обесценивание валюты, падение капитализации местного рынка, макропоказатели, движущиеся иначе, – «экономический кейс страны стал другим», и инвесторы рассматривают Аргентину отдельно от развивающихся рынков.

Похожая история сейчас наблюдается в Турции, говорит Смольянинов:

Ситуация в Турции действительно сильно отличается, особенно от российской, где центробанк в принципе проводит жесткую денежно-кредитную политику с целью обуздания инфляции, а в этом году при ее ускорении стал резко повышать процентные ставки. А президент Реджеп Тайип Эрдоган уволил уже трех председателей центробанка с середины 2019 г., требуя снижения ставок. Недавно ЦБ снова подчинился ему, что и спровоцировало последний обвал лиры.

При этом инфляция в октябре была почти 20% в годовом выражении (продовольственная – еще выше, более 27%). Турция сильно зависит от импорта, прежде всего энергоресурсов и сырья, и девальвация быстро преобразуется в рост цен. «Инфляция теперь ускорится до 25-30% в течение месяца или около того», – считает Джейсон Тьюви, старший экономист по развивающимся рынкам Capital Economics.

Снижение ставок поддержит экономический рост и инвестиции, настаивает Эрдоган. Рост ВВП Турции, по прогнозу МВФ, действительно будет в этом году одним из самых быстрый в мире – 9%. Однако девальвация может серьезно ударить по экономике, стабильности финансовой системы и спровоцировать общественное недовольство, предупреждают аналитики. Во вторник в Стамбуле и Анкаре – городах, где у власти находится оппозиция, – прошли демонстрации с требованием отставки правительства и досрочных выборов.

Ликвидность – автоматический стабилизатор

Рыночные потрясения сказывались на других развивающихся рынках в результате снижения аппетита к риску у инвесторов, если кризис начинал (экономически) перетекать в соседние страны, отмечает ведущий стратег по глобальным рынкам акций «Атона» Алексей Каминский. Если же он был локальным или, например, как в Турции, рукотворным кризисом «одного человека», то проблемы и раньше ограничивались этой страной.

Кроме того, сейчас финансовые рынки переполнены ликвидностью, и на них наблюдается дефицит инструментов, которые не казались бы дорогими. Это традиционно повышает общий аппетит к риску, и инвесторы готовы «принять риск», что локальный кризис в Турции на разрастется в региональный, говорит Каминский.

Избыток ликвидности – это своего рода автоматический стабилизатор, препятствующий распространению проблем, добавляет портфельный управляющий УК «Альфа-капитал» Дмитрий Дорофеев:

Именно поэтому ситуация в Турции сейчас слабо влияет на процессы в других экономиках, поясняет Дорофеев: «Эрдоган уже несколько раз вмешивался в денежную политику, последствия этого всем понятны – устойчивая девальвация и переход к ценообразованию, привязанному к твердым валютам – доллару и евро».

У России – особенная стать

Россия тоже не вполне типичный представитель развивающихся рынков, считает Смольянинов: «По определению такие рынки должны расти опережающими темпами, но большой вопрос, кого Россия обогнала за последние 10 лет. Наша макроэкономическая картина (высокие резервы, профицит бюджета) тоже отличается. Но, наверно, предсказать заранее, как именно в той или иной ситуации инвесторы будут оценивать страну, невозможно, это можно определить только эмпирическим путем».

Консервативная монетарная и фискальная политика России за последнее десятилетие является образцом для подражания для большинства развивающихся стран в мире, считает Дорофеев. С нарастанием проблем с бюджетными дефицитами и инфляцией все больше стран начинает уходить в сторону популизма, создавая риски увеличения числа кризисов для отдельных экономик в будущем. В какой-то момент это может спровоцировать очередной глобальный кризис, но в ближайшие годы в условиях глобального избытка ликвидности вряд ли что-то поменяется, инвесторы продолжат внимательно следить за рисками отдельных стран, полагает он.

«Взгляд на будущее рынков акций у нас по-прежнему позитивный, но в случае России нам только что неприятно напомнили о "встроенных" внешнеполитических рисках», – говорит Каминский: