Почему Kraftwerk по-прежнему больше похож на будущее, чем на современную музыку?

При прослушивании футуристических мелодий мысли невольно уносятся в прошлое. Действительно, весь наш опыт находится в прошлом, а настоящее — это всего лишь иллюзия, «беспрестанно возвращающаяся в прошлое», если позаимствовать фразу у нашего друга-литератора Ф. Скотта Фицджеральда. Тем не менее, кажется странным, что футуристические звуки — это те, которые мы слышали в учебных видеороликах по физике 1980-х годов, или те, которые транслировались Kraftwerk за два десятилетия до моего рождения.

Немцы известны элегантным промышленным дизайном Баухауза и первоклассной инженерией. Прислушиваясь к совету Бэзила Фолти, мы не будем упоминать войну, но, по-видимому, важно отметить, что пропаганда и фильмы, снятые в определенный момент истории, изображали стереотипного немца как холодного, бесчувственного робота в хорошо смазанной машине. Когда в 1970 году в Дюссельдорфе открылась компания Kraftwerk, они, похоже, приняли эти стереотипы.

В знак признания богатой истории Германии в области прогрессивного дизайна, Kraftwerk представил образ стерильного единообразия: аккуратно подстриженные прически и подходящие костюмы за линейным столом с оборудованием. Эта эстетика дополняла прогрессивное звучание, созданное с использованием самых современных синтезаторов, вокодеров и секвенсоров, неизменно документируя главу технологической эволюции.

От их оригинальной оды немецким шоссе до блеска синти-попа The Man-Machine, Kraftwerk, казалось, всегда заботились о будущем. Фактически, когда они провозгласили «мы — роботы» в 1978 году, они фактически воплотили будущее, осветив путь таким людям, как Дэвид Боуи, Гэри Ньюман и OMD. Но если оставить в стороне эстетику и художественные темы, каталог Kraftwerk сегодня звучит столь же «футуристично», гораздо больше, чем любой современный музыкальный стиль.

Это явление имеет несколько вероятных причин. Во-первых, 1970-е годы были десятилетием маниакальной пропаганды музыки и технологий, когда они вальсировали неразрывно. Высадка на Луну в 1969 году вызвала широкую интригу в космосе: звездные вспышки Дэвида Боуи и «Звездные войны» Джорджа Лукаса использовали дух времени. После трагедий начала 20-го века человечество, казалось, было готово принять будущее, набрасываясь на каждый технологический прорыв с конкурентным энтузиазмом настроенной капиталистической машины.

Для сравнения, сегодняшний музыкальный парк имеет в своем распоряжении целую плеяду программ по производству электронного звука, но гонка вооружений закончилась. Синтезаторы, секвенсоры и драм-машины использовались большую часть полувека, и за это время мода сместилась в сторону минимализма: там, где в 1978 году Kraftwerk использовала вокодеры для имитации роботов, современные поп-исполнители используют аналогичные технологии для автонастройки вокала.

Эта тенденция подкрепляется сравнительно ностальгическими тенденциями сегодняшнего дня. Независимо от того, воодушевлены ли мы апокалиптической паранойей или нет, мы, похоже, довольны жизнью в 20-м веке, возвращаясь к нашим пыльным пластинкам «Битлз», провозглашая оригинальную трилогию «Звездных войн» знаковым успехом, а бесконечные спин-оффы 21-го века унизительным смрадом. Соответственно, современные музыкальные исполнители часто используют исторических кумиров при создании «нового» материала.

Если прошлое нас чему-то и научило, так это то, что подозрения в технологическом насыщении – это самодовольная глупость. Тем не менее, мне очень трудно представить «футуристическую» музыку как что-то выходящее за рамки космических возможностей Minimoog 1970 года.

Теоретики культуры Саймон Рейнольдс и Марк Фишер исследовали концепцию призракологии в ярком свете музыкальной эволюции в начале 2000-х, когда наш продолжающийся сеанс регрессии перешел на пятую передачу.

По сути, призракология — это идея о том, что определенные черты культурного прошлого остаются неизгладимо актуальными, «преследуя» будущее и направляя регрессивные тенденции. Этот термин был придуман французским философом Жаком Деррида в его книге «Призраки Маркса» в 1993 году , и с тех пор его актуальность возросла.

В своей книге «Призраки моей жизни» 2014 года Фишер исследовал концепцию призракологии в музыкальной сфере, продемонстрировав, как, подобно призракам чужого мира, Элвис Пресли, The Beatles и Kraftwerk сжимают свои когти в настоящем, чтобы обуздать поток творческой эволюции. «Само различие между прошлым и настоящим разрушается», — считает он. «В 1981 году 1960-е годы казались гораздо дальше, чем сегодня. С тех пор культурное время повернулось вспять, и впечатление линейного развития уступило место странной одновременности».

Конечно, кажется, что культурные символы Пресли и Боуи никогда не будут воспроизведены, и мы не позволим себе забыть этих героев 20-го века. Призраки могли просто загнать музыкальную машину в тупик; мы вращаемся где-то между прошлым и будущим в непрерывной революции безликой ерунды в поп-чартах и ​​производных нюансов в других местах. По крайней мере, мы можем быть уверены, что Ким Кардашьян мира понесут культурную эстафету в неопределенное будущее.