По поводу «доктрины сдерживания»

> Если ты будешь выглядеть достаточно угрожающе, на тебя не решатся напасть. Это простое соображение порождает довольно сложные спонтанные порядки. Мы видим их в поведении не только человека, но и множества других биологических видов. Даже растения норовят изобразить из себя что-нибудь очень опасное, к чему лучше не прикасаться. Вот и либертарианцы норовят повесить на свои знамёна зверюшек, преуспевших в применении доктрины сдерживания, таких как гремучая змея или дикобраз.

В животном мире это, конечно, работает, потому что животные обычно пользуются простой и интеллектуально незатратной стратегией избегания боли. Они не рефлексируют то, чего избегают. А вот люди достаточно шизанутые животные, чтобы иметь другой паттерн поведения — не просто уничтожать все, что может показаться опасным, а вообще все подозрительное. Этот паттерн проявляется и в нашем врожденном шовинизме и страхе «зловещей долины», и в постоянно встречающихся в истории человечества геноцидах и «охотах на ведьм», и в общественных фобиях по отношению к любым новым технологиям и общественным явлениям. Либертарианство, особенно либертарианство активно борящееся за место под солнцем, исключением здесь вряд ли станет. Отношение к нему будет как минимум как «к этим чертовым комми». 

> В военной теории доктрина сдерживания начала завоевывать популярность в 19 веке и стала доминирующим воззрением после появления ядерного оружия. Изначальное соображение было простым. Надо сделать так, чтобы ведение войны оказалось заведомо невыгодным. Раз целью войны, по Клаузевицу, является мир, лучший, чем довоенный, то нужно сделать средства ведения войны как можно ужаснее и масштабнее, чтобы ни у кого и в мыслях не было, что в результате войны страна может получить экономический выигрыш. Правда, параллельно высказывалось и противоположное соображение, о том, что война, во-первых, отвлечёт на фронт множество рабочих рук, а во-вторых, обеспечит промышленность военными заказами, и это означает, что рабочие получат резкое повышение зарплат, стало быть, у них есть все резоны желать большой войны. Правда, в ходе первой мировой войны оказалось, что почему-то вместо повышения благосостояния начинается голод и нищета, но это не помешало вскоре появиться Кейнсу с его идеями, что в кризис надо больше тратить, ибо это и есть наилучший путь достижения богатства.

> В интербеллум распространение получила доктрина Дуэ о том, что волю противника к сопротивлению легко сломить неизбирательными стратегическими бомбардировками производственных мощностей в тылу, то есть, опять-таки, у военных теоретиков теплилась мысль о том, как очевидная экономическая бессмысленность противостояния может воспрепятствовать началу бойни. Но вторая мировая война наглядно продемонстрировала, что потери лишь способствуют сплочению, и начинается тотальная война далеко за пределами любых довоенных рациональных расчётов.

> После окончания второй мировой войны человечество немедленно принялось готовиться к новой войне, теперь уже ядерной. Ядерные державы вели активные испытания нового оружия и средств его доставки, разрабатывали доктрины его применения, строили бункеры для укрытия органов госуправления и штабов. А затем, наконец, произошло важнейшее, на мой взгляд, событие 20 века: Карибский кризис. Впервые в человеческой истории две державы, полностью снарядившиеся к войне, запустившие на полную катушку свои пропагандистские машины, мобилизовавшие войска, имеющие неразрешимые противоречия в своих доктринах развития, подразумевающих полное поражение противника — не решились начать войну и начали деэскалацию. Что произошло? Правительства обеих стран отчётливо осознавали, что если война начнётся, они станут первой мишенью и будут уничтожены почти с полной гарантией. Этого осознания оказалось достаточно.

Война выгодна в первую очередь политическим элитам. Политическая элита — это люди, занимающие самое высокое положение в стране и способные влиять на ее политику — главы крупнейших банков и предприятий, звезды и другие опинионмейкеры, а также высшие чиновники и министры. Это люди, чье положение в обществе, по определению, не может быть улучшено изменениями в этом обществе. Поэтому их естественным и эгоистичным интересом является экспансия во вне. Обе мировые войны были войнами за передел колоний, т.е. за приращение внешних территорий, подконтрольных элитам стран, развязавших войну. По сути это мало чем отличалось от логики феодальных войн предыдущих столетий — элита сможет отсидеться в за самыми высокими стенами, в самом защищенном городе или в самом глубоком бункере, а вот шанс прибрать к рукам еще одну подконтрольную территорию вполне явственный и фактически единственный, способный увеличить благосостояние этой элиты при ее жизни. Поэтому нет, фигурой, которую можно снять с доски, они не становятся в любом случае, т.к. имеют самую лучшую защиту из всех возможных. Холодная Война, однако, привела к разделу мира на две практически равные части, и дальнейшая эскалация, особенно с учетом новейшего вооружения, уже не давала никакого шанса на приращение территорий и благосостояния элит, все варианты развития этой эскалации приводили бы к серьезным потерям для элит обеих сторон (экономическим потерям, т.к. в бункере они все равно бы спокойно отсиделись и лично ничем не жертвовали). На этом все и закончилось. 

> Стало понятно, что именно должно быть положено в основу доктрины сдерживания. Не экономическая блокада и санкции, не готовность вбомбить страну в каменный век, а только гарантия уничтожения руководства. До тех пор, пока руководитель государства может жертвовать своими подчинёнными, он будет готов воевать. Как только он сам становится на эту шахматную доску в качестве фигуры, его мотивация к войне резко уменьшается.

Исходя из вышесказанного должно быть понятно, что это не имеет смысла, и как раз именно экономическая блокада и санкции в совокупности с невозможностью успешной большой войны являются действенным механизмом давления, т.к. затрагивают те самые экономические интересы элит. Да они не потеряют свое положение внутри страны, но из-за нарастающего технического и экономического отставания они потеряют свое положение относительно элит других стран. А это тоже, согласитесь, весьма неприятно. 

> Как известно, новый, ранее не существовавший, товар обычно сперва оказывается предметом баснословной роскоши, но постепенно, благодаря своей привлекательности и сверхприбылям, которые даёт его производство, привлекает инвестиции, приобретает всё большую массовость, а его цена снижается. В конце концов товар становится практически общедоступным.

>Товар «сдерживание противника через гарантированное взаимное уничтожение правительств» был очень дорог, и позволить его себе могли поначалу лишь сверхдержавы. Однако со временем, с одной стороны, расширялся круг ядерных держав, уменьшалась стоимость и росли потребительские качества ядерного оружия, а с другой стороны, уменьшалась толерантность людей к военным потерям.

С этим можно согласиться. 

> Когда появились боевые дроны, стало понятно, что не за горами ситуация, когда фронтальная война с теми, у кого дронов нет, уже не очень-то нужна, лидеров противника можно убивать куда дешевле. С другой стороны, очевидно, что рано или поздно дешёвое дальнодействующее высокоточное анонимное оружие будет доступно очень широкому кругу субъектов, в том числе частных лиц. А это означает, что человечество вплотную приблизилось к либертарианской мечте — обеспечить себе гарантии ненападения со стороны государства.

Это что-то из разряда футурологии. Не понятно, что могут сделать дроны в военное время — правящая элита отсидится в бункерах, а дроны посбивают эми-ракетами. В мирное время же использование такого оружия, пользуясь либертарианско-световской терминологией, даст международную «санкцию на ответную агрессию» и физическое устранение всех прямо или косвенно замешанных при атаке лиц. А спецслужбы у элит опять же самые лучшие и местный аналог 9/11 вполне потянут. Ничего кроме увеличения роли спецслужб и нового витка расширения государственных полномочий под соусом борьбы с терроризмом это не даст. 

> В феврале 2019 года состоялся первый в истории акт полноценного систединга. Пара биткойнеров, американец Чад Элвартовски и тайка Надя Тепдет, установили небольшую жилую платформу в 15 морских милях от побережья Таиланда, то есть за пределами территориальных вод, но внутри двухсотмильной исключительной экономической зоны. В апреле военно-морской флот королевства Таиланд уничтожил платформу, а систедеров объявил виновными во вторжении, и теперь им светит смертная казнь. Так государства в очередной раз продемонстрировали, что морское право работает только между суверенными субъектами, каковыми являются только государства, но не люди.

Не первый и вероятно не последний подобный эпизод в нашей истории. Именно поэтому нам нужны ЭКЮ, являющиеся полноценным политическим актором и способные объединить множество подобных систедов и других проектов автономий под своей защитой (в первую очередь юридической защитой в международных организациях). 

> А теперь давайте пофантазируем. Систедеры продолжают мирно заниматься своими делами: Чад продолжает радовать публику заявлениями «Я рассчитываю, что мой адвокат сумеет добиться разумного соглашения с тайским правительством», Надя ждёт получения политического убежища в США. А тем временем небольшой дрон роняет бомбу на короля Раму Десятого, после чего в блокчейне биткойна появляется неизвестно кем оставленная запись, где говорится, что так будет уничтожен любой глава государства, посмевший помешать свободным людям селиться вне юрисдикции государства. Спустя несколько месяцев после Тайского кризиса институт систединга объявляет, что намерен установить жилую платформу в 15 морских милях от побережья Вьетнама…

Очевидно, что спустя пару недель наших систедеров находят разрезанными на N-е число частей, а на ютубе появляется видеозапись экзекуции, где ответственность на себя берет какая-нибудь очередная Аль-Каида. И на этом все заканчивается. 

> Думаю, пройдёт не очень много времени, прежде чем люди сообразят, что ставить платформы в нейтральных водах — это уже скучно, вон их сколько понатыкали — и примутся объявлять о сецессии уже своих расположенных на суше земель, предсказывая в случае непризнания своего суверенитета вразумляющее возмездие в адрес главы своего государства со стороны анонимных доброжелателей, которым просто близки идеи свободы, и потому они готовы защищать их по всему миру…

А еще дешево, весело и в анархо-примитивизм играть можно, под полной экономической блокадой со стороны большинства стран. Прекрасный способ создать пару новых африканских стран, которые через некоторое время вольются в международный наркотрафик, работорговлю и прочие прелести нелегальных но очень свободных и непризнанных жилых зон. 

> Дальше больше. Люди соображают, что суверенная территория — это атавизм, суверенитет может быть экстерриториален — и начнут декларировать свою независимость от государства, даже не потрудившись покинуть его пределы. Застраховался в анонимном фонде вразумления этатистов — и живи себе, без налогов и репрессий. Пришёл налоговый агент — показываешь ему страховой полис, тот меняется в лице, извиняется и уходит. Всё чинно, мирно, по-анкаповски.

>Что нужно для того, чтобы подобные фантазии стали реальностью?

Ну даже не знаю. Заключить контракт с мафией, триадами или оборотнями в погонах и ни в чем себе не отказывать прямо сейчас и без всяких дронов? Результат то все равно будет тот же самый. 

В общем, сила не в оружии, брат.