По ком звонит колокол

Все материалы, размещенные в боте и канале, получены из открытых источников сети Интернет, либо присланы пользователями  бота. 
Все права на тексты книг принадлежат их авторам и владельцам. Тексты книг предоставлены исключительно для ознакомления. Администрация бота не несет ответственности за материалы, расположенные здесь

— Трудно им, наверно, пришлось с этим поездом, — сказал Ансельмо. — Меня там не было, — пояснил он Роберту Джордану. — В деле был отряд Пабло, отряд Эль Сордо, Глухого, — мы его сегодня увидим, — и еще два отряда, все здешние, с гор. Я в то время уходил на ту сторону.
— Еще был тот, светлый, у которого имя такое чудное, — сказал цыган.
— Кашкин.

— Да. Никак не запомню. И еще двое с пулеметом. Их тоже прислали из армии. Они не смогли тащить за собой пулемет и бросили его. Уж наверно, он весил меньше девчонки, будь старуха рядом, им бы от него не отделаться. — Он покачал головой, вспоминая все это, потом продолжал: — Я в жизни ничего такого не видел, как этот взрыв. Идет поезд. Мы его еще издали увидели. Тут со мной такое сделалось, что я даже рассказать не могу. Видим, пускает пары, потом и свисток донесся. Потом — чу-чу-чу-чу-чу-чу, и поезд все ближе и ближе, а потом вдруг взрыв, и паровоз будто на дыбы встал, а кругом грохот и дым черной тучей, и кажется, вся земля встала дыбом, и потом паровоз взлетел на воздух вместе с песком и шпалами. Ну, как во сне! А потом грохнулся на бок, точно подбитый зверь, и на нас еще сыплются комья после первого взрыва, а тут второй взрыв, и белый пар так и повалил, а потом maquina как застрекочет — та-тат-тат-та! — Выставив большие пальцы, он заработал кулаками вверх и вниз в подражание ручному пулемету. — Та! Та! Тат! Тат! Та! — захлебывался он. — В жизни такого не видал! Из вагонов посыпали солдаты, а maquina прямо по ним, и они падают наземь. Я тогда себя не помнил, случайно задел рукой maquina, а ствол у нее — ну прямо огонь, а тут старуха как залепит мне пощечину и кричит: «Стреляй, болван! Стреляй, или я тебе голову размозжу!» Тогда я стал стрелять и никак не слажу с ружьем, чтобы не дрожало, а солдаты уже бегут вверх по дальнему холму. Потом мы подошли к вагонам посмотреть, ест

— Да, там, должно быть, нелегко пришлось, — сказал Ансельмо. — Есть что вспомнить.
— Это было единственное настоящее дело, которое мы сделали, — сказал чей-то низкий голос. — А что ты сейчас делаешь, ленивый пьянчуга, непотребное отродье цыганской шлюхи? Что ты делаешь сейчас?

Роберт Джордан увидел женщину лет пятидесяти, почти одного роста с Пабло, почти квадратную, в черной крестьянской юбке и кофте, с толстыми ногами в толстых шерстяных чулках, в черных сандалиях на веревочной подошве, со смуглым лицом, которое могло бы служить моделью для гранитной скульптуры. Руки у нее были большие, но хорошей формы, а густые, волнистые, черные волосы узлом лежали на затылке.
— Ну, отвечай, — сказала она цыгану, не обращая внимания на остальных.

— Я разговариваю с товарищами. Вот это динамитчик, к нам прислан.
— Знаю, — сказала женщина. — Ну, марш отсюда, иди смени Андерса, он наверху.
— Me voy, — сказал цыган. — Иду! — Он повернулся к Роберту Джордану. — За ужином увидимся.
— Будет шутить, — сказала ему женщина. — Ты сегодня уже три раза ел, я считала. Иди и пошли ко мне Андерса.
— Hola! — сказала она Роберту Джордану, протянула руку и улыбнулась. — Ну, как твои дела и как дела Республики?

— Хороши, — сказал он и ответил на ее крепкое рукопожатие. — И у меня и у Республики.
— Рада это слышать, — сказала женщина. Она смотрела ему прямо в лицо и улыбалась, и он заметил, что у нее красивые серые глаза. — Зачем ты пришел, опять будем взрывать поезд?
— Нет, — ответил Роберт Джордан, сразу же почувствовав к ней доверие. — Не поезд, а мост.
— No es nada. Мост — пустяки. Ты лучше скажи, когда мы будем еще взрывать поезд? Ведь теперь у нас есть лошади.

— Как-нибудь в другой раз. Мост — это очень важно.
— Девушка сказала мне, что твой товарищ умер, тот, который был вместе с нами в том деле с поездом.
— Да.
— Какая жалость. Я такого взрыва еще никогда не видела. Твой товарищ знал свое дело. Он мне очень нравился. А разве нельзя взорвать еще один поезд? Теперь в горах много людей. Слишком много. С едой стало трудно. Лучше бы уйти отсюда. У нас есть лошади.
— Сначала надо взорвать мост.
— А где это?
— Совсем близко.

— Тем лучше, — сказала женщина. — Давай взорвем все мосты, какие тут есть, и выберемся отсюда. Мне здесь надоело. Слишком много народу. Это к добру не приведет. Обленились все — вот что меня злит.
Вдали за деревьями она увидела Пабло.

— Borracho! — крикнула она ему. — Пьянчуга! Пьянчуга несчастный! — Она весело взглянула на Роберта Джордана. — Сунул в карман кожаную флягу и теперь отправится в лес и будет там пить один. Совсем спился. Такая жизнь для него погибель. Ну, я очень рада, что ты к нам пришел. — Она хлопнула его по спине. — Эге! А с виду тощий! — Она провела рукой по его плечу, прощупывая мускулатуру под фланелевой рубашкой. — Ну, так. Я очень рада, что ты пришел.
— Я тоже.

— Мы столкуемся, — сказала она. — Выпей вина.
— Мы уже пили, — сказал Роберт Джордан. — Может, ты выпьешь?
— Нет, до обеда не стану. А то изжога будет. — Она опять увидела Пабло. — Borracho! — крикнула она. — Пьянчуга! — И, обернувшись к Роберту Джордану, покачала головой. — Ведь был настоящий человек! А теперь спета его песенка! И вот что я еще хочу тебе сказать — слушай. Не обижай девушку, с ней надо поосторожнее. Я о Марии. Ей много чего пришлось вытерпеть. Понимаешь?

— Да. А почему ты это говоришь?
— Я видела, какая она вернулась в пещеру после встречи с тобой. Я видела, как она смотрела на тебя, прежде чем выйти.
— Я немного пошутил с ней.
— Она у нас была совсем плоха, — сказала жена Пабло. — Теперь начинает отходить, и ее надо увести отсюда.
— Что ж, Ансельмо может проводить ее через линию фронта.
— Вот кончишь свое дело, и тогда вы с Ансельмо возьмете ее с собой.
Роберт Джордан почувствовал, что у него опять сдавило горло и что голос его звучит глухо.

— Можно и так, — сказал он.
Женщина взглянула на него и покачала головой.
— Да-а. Да-а, — протянула она. — Все вы, мужчины, на один лад!
— А что я такого сказал? Ты же сама знаешь — она красивая.
— Нет, она не красивая. Но ты хочешь сказать, что она скоро будет красивая, — ответила mujer Пабло. — Мужчины! Позор нам, женщинам, что мы вас рожаем. Нет! Давай без шуток. Разве теперь, при Республике, нет специальных мест, куда берут таких, у кого родных не осталось?

— Есть, — сказал Роберт Джордан. — Есть хорошие дома. На побережье около Валенсии. И в других местах. Там о ней позаботятся, и она будет ухаживать за детьми. Там живут дети, эвакуированные из деревень. Ее выучат ходить за детьми.
— Вот этого я и хочу, — сказала женщина. — А то Пабло уже сам не свой от нее. И это тоже для него плохо. Увидит, прямо сам не свой. Ей надо уйти отсюда, так будет лучше.
— Мы можем взять ее с собой, когда кончим здесь.

— А ты не станешь ее обижать, если я положусь на тебя? Я так с тобой говорю, будто целый век тебя знаю.
— Так всегда бывает, — сказал Роберт Джордан, — если люди понимают друг друга.
— Сядь, — сказала женщина. — Слова я с тебя брать не хочу, потому что чему быть, того не миновать. Но если ты не возьмешь ее с собой, тогда дай слово.
— Почему — если не возьму с собой?

— Потому что я не хочу, чтобы она тут сходила с ума, когда тебя не будет. Я же знаю, каково с нею, когда она сумасшедшая, а у меня и без того забот много.
— Мы возьмем ее, когда кончим с мостом, — сказал Роберт Джордан. — Если останемся живы после того моста, тогда возьмем.
— Мне не нравится, как ты говоришь. Такие разговоры удачи не приносят.
— Это я только так, чтобы не обещать зря, — сказал Роберт Джордан. — Я не из тех, кто любит каркать.
— Дай я взгляну на твою руку, — сказала женщина.

Роберт Джордан протянул руку, и женщина, повернув ее вверх ладонью, подержала в своей ручище, потерла большим пальцем, внимательно вгляделась в нее, потом отпустила и встала. Он тоже поднялся с земли, и она посмотрела на него без улыбки.
— Что же ты там увидела? — спросил Роберт Джордан. — Я в такие вещи не верю. Так что меня не запугаешь.
— Ничего, — сказала она. — Я ничего не увидела.
— Нет, увидела. Мне просто любопытно. Я в это не верю.
— А во что ты веришь?

— Во многое верю, только не в это.
— А во что?
— В свою работу.
— Да, это я видела.
— А еще что ты увидела? Говори.
— Больше ничего, — сказала она сердито. — Так ты говоришь, что мост — это очень трудно?
— Я сказал, что это очень важно.
— А может случиться так, что будет трудно?
— Да. А теперь я пойду посмотрю на него. Сколько у вас здесь людей?
— Стоящих пятеро. От цыгана проку мало, хотя вообще-то он неплохой. У него сердце доброе. Пабло я больше не доверяю.

— А сколько у Эль Сордо таких — стоящих?
— Человек восемь. Сегодня вечером посмотрим. Он придет сюда. Он очень дельный, и у него тоже есть динамит. Правда, не очень много. Ну, да ты сам с ним поговоришь.
— Ты посылала за ним?
— Он всегда приходит по вечерам. Ведь мы соседи. И он нам не только товарищ, но и друг.
— А какого ты о нем мнения?
— Он настоящий человек. И очень дельный. Когда взрывали поезд, он просто чудеса творил.
— А как в других отрядах?

— Если вовремя известить, то человек пятьдесят наберешь, на которых все-таки можно положиться.
— Действительно можно?
— Это смотря как обернется дело.
— А сколько патронов на каждую винтовку?
— Штук двадцать. Смотря сколько они принесут. Если пойдут на это дело. Ты не забывай, что тут мост, а не поезд, значит, ни денег, ни поживы и опасность большая, раз ты об этом молчишь. И после такого дела всем придется уходить отсюда, Эта затея с мостом многим не понравится.
— Понятно.

— Так что чем меньше говорить, тем лучше.
— Правильно.
— Ну, иди, погляди на свой мост, а вечером мы потолкуем с Эль Сордо.
— Я пойду с Ансельмо.
— Тогда разбуди его, — сказала она. — Карабин тебе нужен?
— Спасибо, — ответил он. — Карабин вещь хорошая, но мне он не понадобится. Я иду только посмотреть место, а не поднимать шум раньше времени. Спасибо за все, что ты мне сказала. Мне нравится такой разговор.
— Я стараюсь говорить начистоту.
— Тогда скажи, что ты увидела у меня на руке.

— Нет. — Она покачала головой. — Я ничего не увидела. Ну, ступай к своему мосту. Я пригляжу за твоими мешками.
— Прикрой их и смотри, чтобы никто ничего не трогал. Пусть так и лежат — тут лучше, чем в пещере.
— Будут прикрыты, и никто их не тронет, — сказала женщина. — Ну, ступай к своему мосту.
— Ансельмо, — сказал Роберт Джордан, кладя руку на плечо старика, который спал, положив голову на локоть.
Старик открыл глаза.
— Да, — сказал он. — Сейчас. Сейчас пойдем.