Письмо еп. Германа (Ряшенцева) Наталье Александровне Верховцевой

(Поводом для написания письма владыки Германа послужили следующие обстоятельства. В мае 1928 года в Сергиеве было арестовано более восьмидесяти «церковников», в том числе и Вера Тимофеевна Верховцева. Наталья Александровна, вернувшись с дежурства в больнице и узнав об этом, пошла в райотдел ОГПУ с просьбой арестовать ее, а мать отпустить. Была исполнена только первая часть просьбы, и список арестованных тогда «черносотенцев» открывает «Наталья Александровна Верховцева, 34 лет, бывшая дворянка»).    

Не посетуйте, родная моя Наташа, что я опоздал своим ответом на Ваше письмо о надорванности, отчужденности и эгоизме. В своем письме Вы обещали «на дня продолжить его», и я ждал. Но вот уж пришло от Лели; продолжения нет, а быть может, Вы отдумали писать о чем-то для Вас важном и деликатном… Мне хотелось бы в своем ответе на Ваше необычайное письмо следовать пословице: «чужую беду руками разведу», но отвечу, что чувствую. Не скрою от Вас, что когда я узнал некоторые подробности, в результате коих Вы теперь не в Сергиеве, то первое, что у меня вырвалось: «зачем она это сделала?!». Та мука, какую Вы мне описали, то страдание, какое парализовало ясность души Вашей отчаянием, отчасти объясняет Ваш шаг. В нем была и горячая любовь к матери, и самозабвение, и самопожертвование, но как, мне казалось тогда, не было рассуждения. Если бы нужно было, то вместе с другими и мамой Вы были бы позваны. Вас не позвали. Вы пришли сами. Вы взяли крест, какой, быть может, и не был для Вас предназначен, и потому вместо радости исполненного долга перед Богом и близкой, духовной энергии и бодрости Вы не можете выйти из состояния пришибленности, духовной апатии и желания забыться. Со стороны кажется, что Вы растратили все богатые запасы любви к матери на том пути, где фактически Вы не оказали ей решительно никакой пользы, какую хотели оказать своим поступком отчаяния, и когда от Вас потребовалась и для нее и для себя материальная база и помощь, у Вас нет ни того, ни другого. На почве переутомления теми страшными потрясениями, какие могли и не быть, если бы вовремя Вас удержал кто-либо и Вы сами не набросились на подвиг, так духовно и физически Вас изнуривший, Вы болезненно почувствовали некоторые слабости Лели, они выросли в целые мрачные круги, как будто всегда заграждавшие Вам свет личного счастья, а теперь буквально Вас терзающий своей холодной безучастностью, и Вам нет никакой охоты опять подниматься на них. Вот Вам Господь дает случай как духовно сильной испытать на себе самой и понять мудрое правило Церкви: никогда не напрашиваться на мученичество, к какому тебя не зовут. Почему? Да потому, что даже и для духовного роста необходимо в свое время, а не преждевременно переходить от добродетели к добродетели, и само по себе прекрасное дело, не вовремя и без благословения начатое, может принести не пользу, а вред душе. Сейчас Вам не только мама, но, быть может, многое и другое может показаться не тем, что оно есть. И эгоизм, ее постоянное стремление стать поперек всем Вашим начинаниям – это просто естественное «но» старости и опытности, и было бы чудовищно думать, что здесь только мысль о себе и своем благополучии, хотя бы даже ценой счастья родной, единственной и нежно любимой дочери. В Вашем теперешнем состоянии Вам может показаться, что Вы сгубили свою жизнь, что Вы не взяли от жизни счастья, какое обычно берут от нее все женщины, что Вы прожили ее каким-то бесплодным существом – и все из-за эгоизма матери, из-за ее каприза и т. д.

Лукавый часто пользуется подобным состоянием духовной усталости, чтобы развернуть перед нами эфемерную картину жизни в иной плоскости и с иными манящими наслаждениями и тихим уютом радости. Я думаю, он много постарался вообще во всей этой тяжкой истории, чтобы измотать Вас в борьбе с подсованными им препятствиями и сложными переживаниями, чтобы легче Вас склонить к жизни, какая никогда бы Вам не дала тех чувств и настроений, какие Вы пережили, подавляя в себе женщину и идя путем бесплотных. Вы бы никогда не простили себе измены тому, что делало таким дорогим для Вас и Преподобного и скит, и многое другое из этой здешней и вечной области… та отчужденность от Лели, о какой Вы пишите, - это просто усталость и некоторое нездоровое раздражение на нее за то, что якобы из-за нее пришлось так много пережить, а она, не понимая этого, только и ждет нового подвига и новых самопожертвований. Вы свое настоящем положении в некотором роде напоминаете человека, какой над книгой проплакал все запасы лучших своих сил и настроений, и когда реальная жизнь и реальное горе постучалось к его сердцу, там не оказалось того, что было растрачено бесполезно. Я отнюдь, моя родная Наташенька, не хочу обвинить Вас, я просто анализирую Ваши настроения и рассуждаю. Но как Вы, так и я принужден все это проделать чернилами, а они не всегда правильно отображают то, что при личном разговоре сразу без слов понимается. Я ни минуты не сомневаюсь, что все тяжелое в теперешнем Вашем настроении пройдет и скоро все опять станет для Вас ясно, а Вы сами – бодрой и неутомимой в добре, как и прежде. Да хранит Вас Христос.