Письмо Айн Рэнд к читателям “Источника”

Примечание: В ответ на запросы от читателей издательство Боббс-Меррилл в 1945 году начало распространять памфлет, написанный Айн Рэнд о себе и своём творчестве. Этот памфлет был включён в качестве приложения в оригинальное издание “Писем Айн Рэнд”.  

К читателям “Источника”: 

Я рада и благодарна, когда читатели хотят знать, что за человек написал “Источник”, но мне невероятно сложно ответить, потому что ответ содержится в самом вопросе. Нет ничего сколько-нибудь важного обо мне, кроме того, что я написала “Источник”. 

Когда меня спрашивают обо мне, у меня есть соблазн ответить, перефразируя Рорка: “Не спрашивайте меня о моей семье, моём детстве, моих друзьях или моих чувствах. Спросите меня о том, что я думаю”. Характер человека определяется содержанием его мозга, а не случайными деталями его жизни. Мой характер изложен на страницах “Источника”. Для любого, кто хочет меня знать, это существенно. Конкретные события моей личной жизни не имеют абсолютно никакого значения. У меня никогда не было личной жизни в привычном смысле этого слова. Моё творчество — это моя жизнь.

Я решила стать писателем в девять лет — это было конкретное, осознанное решение, я помню тот день и тот час. Я начала не с попыток описать людей, живущих со мной по соседству, но создавая людей, делающих то, на что люди по соседству не были бы способны. Во мне никогда не вызывали интереса или энтузиазма “люди как они есть”, потому что в моём сознании была ослепляющая картина людей, какими они могли бы быть. 

Я решила стать писателем не для того, чтобы спасти мир или помогать ближним, но ради простого, личного, эгоистичного счастья, заключающегося в создании людей и событий, которые могли бы мне нравиться и вызывали бы у меня уважение и восхищение. Я могу смириться с тем, чтобы смотреть вокруг на уровне своих глаз. Я не выношу смотреть вниз. Мне хотелось смотреть вверх. 

Это отношение никогда не менялось. Однако я провела годы, думая, что это сугубо личное отношение к художественной литературе, которое никогда не следует ни с кем обсуждать и которое никому не интересно, кроме меня. Позднее я обнаружила, что приняла в качестве правила для дела всей моей жизни принцип, высказанный Аристотелем. Аристотель говорил, что художественная литература представляет собой бóльшую философскую значимость, чем история, потому что история лишь представляет вещи как они есть, в то время как художественная литература представляет их такими, “какими они могли бы быть и должны быть”. Если вы хотите отгадку к литературному методу “Источника”, то это она.

Я покинула дом в довольно юном возрасте и с тех пор живу самостоятельно. Всё это время моя жизнь была “однонаправленной”, или любое другое слово, которым можно описать жизнь, сознательно посвящённую сознательной цели. У меня нет хобби. У меня мало друзей. Я не люблю “выходить в свет”. Я невыносима, для себя и для других, если я слишком долго оторвана от своей работы. Ничто другое никогда не значило для меня слишком много.

Единственным исключением к последней строчке является мой муж, Фрэнк О’Коннор. “Источник” посвящён ему. Он является моим лучшим доказательством того, что люди, о которых я пишу могут существовать и существуют в реальной жизни. 

Я никогда не изучала писательское мастерство и не проходила никаких профессиональных литературных курсов. У меня есть университетское образование, но всё, что я знаю теперь, мне пришлось узнавать самой и своим собственным образом. Я не пыталась писать профессионально до тех пор, пока я не знала точно, что делаю, и не чувствовала себя к этому готовой. Я продала первый киносюжет, первую пьесу и первый роман, написанные мною. Киносюжет назывался “Красная пешка” и был куплен Universal Pictures. Пьеса называлась “Ночь 16 января” и была поставлена на Бродвее в сезон 1935-1936. Роман назывался “Мы, живые” и был опубликован в 1936 году.  

Да, мне было очень тяжело до, во время и после этих работ. Мне приходилось зарабатывать на жизнь, прежде чем я могла начать писать. После того, как я начала, мне приходилось зарабатывать каждый раз, когда заканчивались деньги, заработанные писательством. Я работала на разнообразных временных работах: я была официанткой, офисным клерком, чтецом для кинокомпаний. Я не могла сконцентрироваться на карьере в бизнесе, но была вынуждена устраиваться на такую работу, которую можно было бы взять временно и которая позволяла бы мне писать в свободное время. 

В настоящее время я живу в Калифорнии, где приобрела небольшое ранчо. Мой дом выполнен в стиле модерн – стекло, сталь и бетон. Сейчас часть своего времени я работаю в качестве сценариста для Hal Wallis Productions. Права на фильм по “Источнику” были куплены Warner Brothers; скоро начнётся производство кинокартины. Сейчас я начинаю работу над своим следующим романом.

Я получала от читателей “Источника” устойчивый поток писем – к сожалению, больше, чем можно было бы ответить. Я попытаюсь ответить здесь на наиболее часто задаваемые вопросы. 

“Источник” возник в моём сознании как определение нового этического кода – морали индивидуализма. Идея индивидуализма не является новой, но никто не определил последовательный и конкретный способ, как жить согласно этой идее на практике. Мыслители-индивидуалисты проиграли именно в своих утверждениях по поводу нравственности. Они не могли предложить ничего лучше, чем грубый эгоизм, заключавшийся в принесении других людей в жертву самому себе. Когда я осознала, что это является лишь иной формой коллективизма – жизни через других людей посредством управления ими – у меня появился ключ к “Источнику” и персонажу Говарда Рорка. 

Ключевое заявление, касающееся всей концепции “Источника”, содержится в речи Рорка: “Я хотел прийти сюда и сказать, что я – человек, который не существует для других. Это должно было быть сказано. Мир погибает от оргии самопожертвования”. Вся оставшаяся часть книги представляет собой демонстрацию того, как принципы эгоизма и альтруизма проявляются в людях и их жизненных событиях. 

Меня спрашивали о том, почему я решила представить моральную философию в художественной форме. Философские принципы интересуют меня только постольку, поскольку они влияют на действительное существование людей; люди интересуют меня только постольку, поскольку они отражают философские принципы. Абстрактная теория, не имеющая никакого отношения к реальности – хуже, чем ерунда; и люди, которые действуют без опоры на принципы – меньше, чем животные. Те, кто говорят, что теория и практика – две несвязанных области, являются дураками в первой и подлецами во второй. Я хотела представить свою абстрактную теорию там, где ей место – в конкретной реальности, в действиях людей. 

Читатели спрашивали меня, являются ли мои персонажи “копиями настоящих людей в общественной жизни” или “совсем не людьми, но символами”. Ничто из этого не является верным. Мои персонажи – не копии реальных личностей. Никакой серьёзнй писатель никогда не “копирует” людей в этой наивной, журналистской манере. Что сделала я, так это пронаблюдала за реальной жизнью, проанализирована причины, которые делают людей такими, какие они есть, сформировала абстракцию и затем создала своих персонажей на основе этой абстракции. Мои персонажи являются личностями, в которых некоторые человеческие черты подчёркнуты более чётко и последовательно, чем в среднестатических людях. 

Читатели спрашивали меня, существует ли реальный прототип Говарда Рорка. В буквальном смысле – нет. По существу – да. Каждый человек, имеющий врождённое чувство независимости и самоуважения и искру творческого ума, имеет столько же Говарда Рорка в себе. 

Один читатель написал мне с высказыванием о том, что Рорк “не мог бы быть настоящим человеком”. На самом деле, Рорк является единственным истинным человеческим существом в книге, потому что он олицетворяет именно те качества, которые составляют человека и отличают его от животного. Китинг является получеловеком, потому что у него нет независимого существования, нет собственного ума и нравственного качества. 

Если бы Китинг был типичным представителем человечества, мы бы никогда не выбрались из болот и пещер. Нас вытащили оттуда не Китинги. Не обращайте внимания на то, что Китингов больше, чем Рорков. Значение имеют Рорки. 

Читатели спрашивали меня, почему я выбрала архитектуру в качестве заднего плана для своей книги. Был ли мой выбор обоснован каким-то прошлым знакомством с архитектурой и архитекторами? Нет. Когда я делала первые заметки для “Источника”, я не знала абсолютно ничего об архитектуре, никогда не имела с ней дела и не встречала архитектора. Я выбрала её намеренно, как фон, идеально подходящий для моего тезиса. Строитель является одним из наиболее ярких представителей творческой способности человека. 

Как только я выбрала этот фон, мне пришлось столкнуться с несколько устрашающим заданием узнать что-то об этом. Я провела два года за чтением и исследованием, затем получила работу в офисе нью-йоркского архитектора. Мне невероятно нравилась эта работа. Никто в офисе не знал моей настоящей цели работы там, кроме главы фирмы. Я всегда буду благодарна ему за предоставление мне этого шанса: у него не было никакого представления о том, какую книгу я могла бы написать. Он никогда не спрашивал меня об этом. Он был невероятно любезным и щедрым в предоставлении мне информации. После того, как я оставила его офис, я не видела его на протяжении пяти лет, пока не вернулась и не положила на его стол гранки “Источника”. Я рада сказать, что ему понравилась книга, хотя он и был ею немного шокирован. 

Сколько времени у меня ушло на то, чтобы написать эту книгу? Семь лет. Я провела последний и заключительный год за постоянным написанием книги, работая буквально день и ночь; однажды я писала тридцать часов без остановки, без сна, прерываясь только, чтобы поесть. Это был самый приятный год в моей жизни. 

“Источник” обязан своим появлением в печати смелости одного издательского дома и двух мужчин: Ричарда Миланда, редактора сюжетов Paramount Pictures, который прочёл рукопись и предложил её компании Боббс-Меррилл; и Арчибальда Г. Огдена, который был в то время редактором Боббс-Меррилл. Они были людьми, имевшими честность сформировать независимое мнение и смелость следовать ему. Я упоминаю здесь их имена в качестве своей благодарности.

Успех “Источника” продемонстрировал его собственный тезис. Он был отвергнут двенадцатью издателями, которые заявляли, что у него не было никаких коммерческих возможностей, что он бы не стал продаваться, что он был “слишком интеллектуальным”, “слишком нестандартным” и шёл вразрез со всеми провозглашёнными популярными трендами. И тем не менее успех “Источника” был обеспечен общественностью. Общественностью не в смысле организованного коллектива, но благодаря отдельным, индивидуальным читателям, которые обнаруживали роман по своему собственному выбору, читали его по своей собственной инициативе и рекомендовали его на основании собственного суждения. 

Я не знала, что предсказываю своё собственное будущее, когда описывала процесс успеха Рорка: “Будто подземный поток распространялся по всей стране и вырывался неожиданными рывками наружу в случайных, непредсказуемых местах”. 

Каждому читателю, имевшему сообразительность понять “Источник”, честность оценить его и смелость говорить о нём – каждому из вас, не в массе, но лично и индивидуально, я говорю сейчас:

Спасибо.

Айн Рэнд