Писатель и одиночество
Творческая биография чаще ассоциируется с «Клубом 27», безумными эскападами и надрывом, чем с уравновешенностью и самодисциплиной. Но насколько справедлив этот стереотип? Датская писательница Дорте Норс рассказала журналисту The Atlantic про урок, полученный от Ингмара Бергмана: настоящему художнику нужны не драмы и допинг, а уединение и покой. «Теории и практики» выбрали из текста самое важное.
Очень мало кто знает, что Бергман был изумительным писателем. Иногда я предпочитаю его тексты его фильмам. Самая важная из его книг для меня — «Волшебный фонарь», мемуары, которые являются не только его автобиографией, но и важнейшим руководством по тому, как жить жизнью художника. Я считаю, что все писатели и художники должны прочесть Бергмана, потому что он очень четко формулирует, каково это — быть художником.
Именно в этом качестве — своего рода ментора, мыслителя, рассуждающего о творческом образе жизни, — он был так ценен для меня. Его биография совершенно не похожа на то, что выбрал бы среднестатистический швед. Шведов это немного раздражает, потому что, ну, понимаете, у него было девять детей от восьми женщин. Он никогда не делал того, что от него ожидали, а шведы почти всегда стараются соответствовать ожиданиям.
Но при этом он был очень дисциплинированным художником. У него не было дисциплины в личной жизни, но когда дело касалось его творчества и всего, с ним связанного, он феноменально владел собой.
Последние 25 лет своей жизни он был женат на одной и той же женщине, и хаос в его жизни устаканился. Он жил на маленьком острове под названием Фаро на севере Готланда, где задумывал свои фильмы, писал сценарии, делал раскадровки и так далее. Он ограничил круг своих занятий: помимо размышлений и работы он мог разве что пойти на прогулку. Он пил только снятое молоко и днем съедал одну печеньку — его больной желудок не мог принять больше. После полудня или вечером к нему приходили гости и смотрели фильмы в его личном кинотеатре. И это был его ежедневный распорядок. Он не пытался делать ничего больше.
«Вы знаете это клише: вы выходите в город, принимаете наркотики, пьете, бегаете по стенам, мочитесь в камин. Можно часто встретить художников, ведущих подобный образ жизни, — и обнаружить, что они создают не так уж много произведений»
Для меня это пример жесткой дисциплины — жить преимущественно ради служения своему искусству. Но мы также слышим другой миф: что нужно брать от жизни все. Вы знаете это клише: вы выходите в город, принимаете наркотики, пьете, бегаете по стенам, мочитесь в камин. Это стереотип. Можно часто встретить художников, ведущих подобный образ жизни, — и в какой-то момент обнаружить, что они создают не так уж много произведений. Они живут жизнью художника, но не трудятся, как художники.
Если вы ведете такой же образ жизни, как Бергман, — проводите долгие часы в одиночестве, работая над своим произведением, некоторые люди начинают использовать различные вещества, чтобы сгладить острые углы. Они пьют или принимают наркотики, чтобы справиться с болезненными сторонами творчества. Но так же поступают и люди, которые не создают искусство. Не только артисты пьют, чтобы справиться с собственной жизнью. Так что это не сделает вас более интересным или творческим — и может даже сломать вас.
Бергман записал интересную историю о молодой актрисе, которая дразнила его за то, что он был слишком зажат: был недостаточно безудержным и недостаточно пил, и недостаточно делал то одно, то другое. И он пишет, что она умерла в 50 лет в сумасшедшем доме, потеряв все зубы. Вот что она получила, живя полной жизнью.
Мы можем отделить творческую боль, опыт глубоких переживаний от болезненной жизни. Первое не является требованием для второго. Что интересно в истории с Бергманом — он показывает, как можно использовать своих внутренних демонов, чтобы найти свой путь в жизни. Вы можете направить их на что-то хорошее вместо того, чтобы дать им погубить себя. Бергман вел дневник каждый день, и цитаты из него можно прочесть в книге под названием «Картины». Одна строка, в частности, формулирует идею о связи между болью и креативностью:
«Здесь, в одиночестве, я чувствую, что во мне слишком много человечности».
В оригинале используется шведское слово “människa”, что означает «человек» — то есть во мне слишком много «человека». Это воспоминания, эмоции, бытие, боль, даже простой факт того, что ты живешь и дышишь. Все сразу: человеческий опыт. Он есть у всех нас, даже у людей, которые не могут выразить его в искусстве. Но это профессия художника — быть восприимчивым к ощущениям, исследовать их, превращать их в рассказ, картину или фильм.
Я часто встречаю художников, которые говорят, что для стимуляции креативности хорошо покурить травы или сделать что-то подобное. Но по существу это лишь оправдание. Если человечность льется из ваших вен, вам не нужен триггер, чтобы вспомнить о ней.
И потом, Бергман подчеркивает слово «одиночество» — то, что творческий процесс разворачивается в часы уединения. Это то, как совершается работа. Вам нужно контролировать свою творческую энергию и дисциплинировать себя, чтобы исполнить задуманное. А это можно сделать только в одиночестве.
Я стараюсь помнить, что пишу все время — даже когда я не пишу. Одиночество, как мне кажется, повышает восприимчивость художника, и это болезненный процесс, требующий напряжения. Когда ты сидишь за столом, в одиночестве, и сосредоточившись на работе ты возвращаешься к себе. Твоя жизнь и твои эмоции, то, что ты думаешь и чувствуешь, постоянно накатывает на тебя. И ощущение «избытка человечности» становится еще сильнее: ты не можешь убежать от себя, от своих эмоций, памяти и материала, над которым ты работаешь. Одиночество художника — это решение развернуться и посмотреть в лицо этим чувствам.
Для этого нужна смелость. Ты погружаешься в собственную ничтожность, собственное малодушие, в самые неприятные стороны себя. Но то, что ты пережил, становится твоим текстом. И не существует простого способа пройти через это, если вы хотите заниматься литературой.
Вот чему научил меня Бергман и другие шведские писатели — оставаться в этой болезненной зоне и дисциплинировать себя, чтобы попасть туда, куда я хочу. Это очень сложно, потому что я общительный человек. Мне нравится веселиться и разговаривать с людьми. Но приходится разделять свою жизнь. И я наслаждаюсь периодами, когда мне хватает смелости остаться наедине с собой на какое-то время. Тогда мне удается сделать что-то действительно хорошее.