Пирамида лжи

Я фоторедактор «Медузы». Это означает, что уже почти пятьдесят дней (окей, у меня было три с половиной выходных) 9-10 рабочих часов в день я смотрю на фотографии из Украины.

Я вижу, как ротируются западные фотографы — чьи-то фотографии перестают приходить на ленты, на его место приезжает другой. Я вижу, как местным фотографам отдохнуть негде, и они каждый день снимают то, что происходит на их родине. Я вижу взорванные дома и тела рядом с ними, день за днем.

Это тысячи фотографий каждый день.

Я вижу не малую толику фотографий, а почти все. Те несколько эпизодов, которые привлекли всеобщее внимание, для меня тонут среди сотен и сотен маленьких и незаметных историй.

Взорванных российскими ракетами домов сотни и тысячи — а вы видели десятки. Тел тысячи — а вы видели сотни.

А еще я вижу, как российской властью выстраивается пирамида лжи.

Самые одураченные поверили, что это не война, а «операция». Рядом с ними верещали про где-вы-были-восемь-лет пропагандисты, занимая стратегическую моральную высоту и убивая возможность разговора.

Чуть более умные сломались на обстрелах жилых домов. Фотографии полились в первый же день — вот Чугуев, вот Харьков, вот Киев. Я видел фотографии людей, прячущихся в метро или стоящих на коленях рядом с телами родственников, — но кто-то поверил, что российская армия не только бьет, но и попадает только по военным целям. Ведь вокруг них были те, кто вообще не называл это войной, а всех, кто пытался рассказать правду, называли предателями и лицемерами, ведь где-вы-были-восемь-лет. Оставаться в меньшинстве страшно. Какие уж тут попадания по жилым домам. Это все украинцы сами по себе!

Мариупольский роддом сломал некоторых вроде бы нормальных людей, может быть, даже тех, до кого дойдет этот пост. Взять на себя ответственность за такое слишком сложно, и вы схватились за спасительное «правды мы не узнаем». Вы искали актрис и грим на этих кадрах — но днем ранее вы не заметили десятки фотографий того же Жени Малолетки из другой больницы, где за один вечер умерло несколько детей и подростков, убитых осколками. И ещё одним днем ранее не заметили. И все неделю перед этим не замечали. Как вы себе это представляете — человек неделю снимает настоящую смерть, а потом приезжает к дымящейся больнице, которую взорвали украинские «боевики», потому что в ней были позиции украинских «боевиков» (я верно пересказал позицию?) и начинает командовать актерами? Или что, это все была постановка? С десятками локаций, сотнями вовлеченных людей и независимых свидетельств? Вокруг были те, кто кричал, что российская армия вообще не стреляет по мирным жителям — и с ними было так соблазнительно согласиться хотя бы чуть-чуть.

Но самое худшее началось потом. Пирамида продолжала расти. Спасительное абсурдное неверие в трагедию роддома стало аргументом не верить дальше. Оказалось, что постановки были еще и Буче, Бородянке, Новом Быкове…

Ой, вы ведь не слышали про Новый Быков? Это деревня в 50 километрах на восток от Киева, с другой стороны, чем Буча. Истории оттуда не так «завирусились», поэтому вы о них не слышали, а пропаганда и не пыталась их оспорить. Проблема в том, что они ровно такие же: допросы, связанные за спиной руки, расстрелы, мародерство.

Любой уровень этой пирамиды разбивается о сотни и тысячи соседних событий, которые вы просто не заметили и которые вписываются в реальную картину, — но которые не вписали в вашу.

Я не верю, что этот пост откроет глаза кому-то. Я просто бешусь от того, что на моих глазах вырастает пирамида лжи. Вы с готовностью начинаете верить в новую неправду, потому что она ссылается на предыдущую.

Российская армия, которая ведет себя буквально по-фашистски, оставляя после себя тела гражданских со следами пыток, братские могилы и рассказы о расстрельных списках, воспевается как буквально антифашистская. Реальность в Украине и реальность в вашей вере расходится все дальше.

Вам кажется, что хотя бы толика из написанного мной неправда? Ну допустим. Давайте представим, что вы во всем правы. Украинская армия так сильна, что в беспорядочном бегстве успевает убивать местных жителей и снимать сцены, о которых Спилберг может только мечтать. Жестоко конкурирующие между собой журналистские машины из разных стран с фотографами со всего света внезапно начинают синхронно отворачиваться в нужные моменты. Мобильные телефоны и видеорегистраторы всех до единого местных жителей снимают десятки тысяч часов видео — и лишь благодаря магии туда не попадает ничего про организацию постановок, только трупы, стиральные машины в кузовах армейских грузовиков и разрушенные дома.

Как бы вы ни пытались убежать, вы все равно неизбежно упретесь в простой вопрос: что из этого происходило в этих тихих городках до 24 февраля, дня, когда Россия развязала там войну? Вам все равно не отвертеться от разговора с собой о том, что вы могли сделать, чтобы эти города остались мирными. Лучше начать его сейчас — с того, чтобы признаться себе в правде.