Петр Скоробогатый: Россия вырвалась из локального фокуса США, чтобы отобрать у ВСУ их последнее счастье

Визит Путина в Северную Корею – это не визит вежливости. Его даже нельзя назвать рабочим визитом, в отличие от визита во Вьетнам (хотя там было заключено много интересных соглашений). Потому что Россия выводит КНДР из международной изоляции, а для режима Кима – это важнейшее событие, которого еще не было за всю историю этой молодой страны

Это меняет расклад сил на Дальнем Востоке в отношении Японии и Южной Кореи. Это совершенно другие угрозы для США на том театре военных действий (ТВД), который они считают безусловно своим, считает редактор отдела политики журнала "Монокль" Петр Скоробогатый

Об этом он рассказал в интервью изданию Украина.ру

За последние время произошло несколько событий, которые дают простор для наблюдений и анализа.

Первое. Владимир Путин выдвинул новые требования к Западу по Украине, подписал "миролюбивый" договор о стратегическом партнерстве с КНДР и поехал с визитом во Вьетнам.

Второе. Новый министр обороны Андрей Белоусов назначил себе заместителей из числа бывших бухгалтеров. Наблюдатели считают, что теперь команда Шойгу окончательно зачищена и что ведомство будет жить совсем по-другому.

Третье. В зоне СВО затяжные бои вокруг агрегатного завода в Волчанске привели к новым тактическим успехам для ВС РФ в Донбассе. Украинские источники пишут о начале активизации нашей армии возле Дзержинска, к которому мы долгое время не могли подступиться.

- Петр, ждать ли нам еще каких-то новых деталей, которые еще могут дополнить этот привычный расклад?

- Я не согласен, что этот расклад привычный. За последние две недели ситуация вокруг украинского кризиса изменилась кардинально.

Владимир Путин на сессии МИД озвучил много интересных деталей, которые еще следовало бы повнимательнее разобрать. Но самое главное, что он там публично отказался от заморозки конфликта по существующим границам. Если раньше мы могли об этом гадать, то сейчас президент четко сказал, что, хотя Москва базируется на Стамбульских договоренностях, наши условия изменились не из-за ситуации на земле, а потому, что мы считаем незыблемыми административные границы новых регионов.

Для меня это был долгожданный тезис, который был озвучен на официальном международном уровне. Мы однозначно считаем Херсонскую и Запорожскую области российскими регионами и не будем размениваться на них в гипотетических сделках. А это значит, что для их освобождения нам придется форсировать Днепр.

Это серьезный вызов для киевского режима.

Более того, эти жесткие предложения Путина, которые граничат с ультиматумом, фактически повторяют ситуацию накануне СВО, когда мы тоже предложили Западу провести переговоры о новой системе безопасности в Европе и об отодвигании границ НАТО до 1997 года. И я не исключаю, что сейчас мы будем рассматривать на Украине новые территориальные приобретения.

Понятно, что у нас сейчас нет сил на Харьков и Одессу. Но Путин обозначил, что у Запада есть еще немного времени, чтобы согласиться на мир и сохранить Украину хоть в каких-то серьезных границах не считая того, что уже записано в российской Конституции.

А визит Путина в КНДР ресурсно, политически и дипломатически подкрепляет эти мирные предложения. Занимая этот Дальневосточный плацдарм, Россия выходит из локального фокуса, который нам навязали по Украине.

Если раньше США могли действовать против России по всему миру, а мы могли отвечать им повышением эскалации только на Украине, то теперь все поменялось.

Когда Путин заявил, что Россия может рассмотреть поставку оружия силам, которые настроены против Запада, мы долго гадали, что же это за силы и страны. Было трудно представить организацию кроме "хуситов", которая была бы готова на резкое повышение ставок в противостоянии с Западом. Это было не нужно не только Башару Асаду в Сирии, но и Ирану, который, несмотря на все американские санкции, не отвечал Западу резким повышением эскалации. Зато КНДР – это совсем другая история.

Визит Путина в Северную Корею – это не визит вежливости. Его даже нельзя назвать рабочим визитом, в отличие от визита во Вьетнам (хотя там было заключено много интересных соглашений). Потому что Россия выводит КНДР из международной изоляции, а для режима Кима – это важнейшее событие, которого еще не было за всю историю этой молодой страны.

Это меняет расклад сил на Дальнем Востоке в отношении Японии и Южной Кореи. Это совершенно другие угрозы для США на том ТВД, которые они считают безусловно своим. Да, мы не узнаем, что конкретно мы получим от Пхеньяна. Но потенциально мы можем рассчитывать не только на артиллерийские снаряды (они на фронт уже поступили и помогли ему), но и на РСЗО и средства ПВО.

Ходят слухи, что даже северокорейские добровольцы могут внезапно оказаться на фронте.

Понятно, что этот сценарий маловероятный. Но на фоне разговоров о том, что НАТО может ввести свои контингенты на Украину, Запад должен учитывать, что Россия может привлечь к СВО не только ближневосточных, но и дальневосточных добровольцев.

Повторюсь, благодаря визиту Путина в Пхеньян наше пространство для маневра серьезно увеличилось, а его мирные предложения Западу серьезно подкрепились в военно-политическом плане.

- Прокомментируйте еще, пожалуйста, новые назначения в Минобороны. Учитывая, что нам надо подкреплять эти инициативы не только на внешнем, но и на внутреннем контуре.

- Мы пока не можем предметно говорить о реорганизации нашего военного хозяйства. По крайней мере, масштабных чисток, которых все ожидали, не произошло.

Да, произошло смещение прежней команды Шойгу, которая прошла через коррупционные скандалы. Но это – единичные нюансы, которые пока не говорят о том, что наше военное хозяйство будет вычищено.

Что касается новых заместителей Белоусова, нужно понимать, что у него своей команды нет. В России вообще нет команды гражданских управленцев, которые сходу готовы возглавить нашу большую военную экономику. Ее придется собирать по отдельности. Причем каждый из этих назначенцев будет собирать свою команду и наращивать ее компетенции.

Более того, им придется преодолевать сопротивление военных, которые всегда чувствуют себя в уязвленном положении по сравнению с гражданскими. Не потому, что кто-то им мешает воровать. Просто эта межведомственная борьба была всегда.

Многие сравнивают Белоусова с Сердюковым, но это совершенно другая история. Перед командой Сердюкова стояла задача реорганизовать оборонное ведомство в сторону экономии и сдувания военного хозяйства. Это не его преступный замысел. Это руководство страны видело такой армию в те годы. А сейчас у Белоусова совсем другие задачи.

Первое. Ему предстоит эффективно тратить гигантские деньги, которые выделяются на ВПК. Ему предстоит насыщать фронт как можно скорее. Это большой вызов, а времени на раскачку у него нет. Возможно, именно этим обусловлен такой прорыв в переговорах с КНДР. Москва хочет закрыть некоторые потребности фронта, пока новая команда будет входить в пул своих обязанностей.

Второе. Ему надо развивать большую военную экономику в формате государственного капитализма, которая дает внушительный драйв остальной нашей экономике. Пока идут военные действия, мы не можем говорить о том, чтобы перевести часть этой экономики в гражданский сектор. Это задача на годы вперед. Но пока это не требуется. Потому что экономику можно поднять на росте военного заказа и повысить ее эффективность.

Главное, чтобы этим гражданским специалистам хватило компетенций.

Для меня самый приятный момент в этой истории – назначение Анны Цивилевой, которая ранее возглавляла фонд "Защитники Отечества". Я не знаю, насколько сейчас оправданы комплименты в ее адрес. Но сам факт, что ближайшим помощником Белоусова станет человек, который уже работал с военными людьми, говорит о многом. Учитывая, что за два года этой затяжной войны у нас через фронт прошли сотни тысяч человек, нам предстоит решать вопросы их реабилитации и поддержки их семей.

Надеюсь, что из этого вырастет что-то большое.

- Насчет северокорейских снарядов, рабочих и добровольцев. Как быть с санкциями в отношении Пхеньяна, которые можно снять только очень хитрым способом?

- Можно сколько угодно критиковать Путина за то, что он держится за санкции ООН, хотя ООН часто прогибается под Запад, но наш президент – большой педант в отношении юридического обеспечения действий России. Поэтому мы действительно будем хитрить и пытаться найти обходы документов, которые ограничивают взаимодействие с Северной Кореей.

Путин сказал, что надо пересмотреть нормы, навязанные Западом. Но этот процесс будет довольно долгим и непростым.

Кстати, есть зоны, где нам никто не мешает взаимодействовать. Это касается космоса и авиации. Это то, что КНДР сейчас нужно в первую очередь. И потом, если запреты на поставки северокорейских снарядов мы как-то обошли, то поставки других вооружений мы тоже как-то осуществим.

Я бы не хотел подстрекать к противоправным заявлениям. Но мы можем предположить, что какая-то часть взаимодействия будет вестись теневым образом. Например, мы можем использовать КНДР в качестве прокладки в отношениях с Китаем.

Дело в том, что Пекин после последней конференции в Швейцарии весьма интересным образом изменил свою позицию по поводу украинского кризиса. Китай вынудили рекламировать свое мирное предложение среди стран Глобального Юга, которое все больше начинает сливаться с российским планом по Украине. Поэтому Китай занял более активное участие в поддержке России в поставке технологий двойного назначения и военных поставках.

Да, за Китаем внимательно смотрят. Те же страны Средней Азии передают информацию западным структурам. И на китайском направлении нам нужно отыскать лазейку, где не будет просматриваться номенклатура поставок из КНР в РФ. И КНДР, получая свой немалый гешефт, будет посредником, который сможет переправлять к нам продукцию из Китая.

Так что это будет двойная выгода.

- Вы сказали, что ультиматум Путина Западу – серьезный вызов для режима Зеленского. Что для него опаснее с политической точки зрения: наши резкие ходы или бесконечные позиционные бои?

- О резких шагах на фронте сейчас трудно говорить. Путин же прямо сказал про все то, что мы вылавливали из цитат высокопоставленных чиновников: "Мы выбрали путь медленной и поступательной военной операции и не готовы от него отказываться. Да, мы могли бы вести боевые действия быстрее, но это потребовало бы мобилизации и больших жертв. Поэтому Генштаб реализует стратегию выдавливания, которую мы считаем эффективной".

Мы этим занимаемся уже третий год. У этой стратегии есть противники и сторонники. Но политический контур этой стратегии касается отношений с Западом, который не должен видеть резких движений на фронте со стороны России, дабы эмоционально не отреагировать и послать на Украину больше вооружений, чем сейчас. Да, мы не можем говорить об этом однозначно. Но мы точно понимаем, что Кремль считает, что такая тактика приведет к определенным победам.

Зеленский будет выведен из переговорного процесса, пока не проведет выборы. Выборы он проводить не собирается, а других контрагентов на Украине для серьезных переговоров мы не видим. Запад пока тоже на переговоры не придет. Поэтому я оцениваю эти высказывания Путина как пролог к большим переговорам со следующей администрацией США.

Почему-то все считают, что Трамп обязательно победит на выборах. Я с этим не согласен. Вполне возможно, что власть сохранит Джо Байден (или ему на смену придет кто-то из демократов). Но любому новому президенту США все равно придется решить, что же ему делать с украинским конфликтом: заканчивать или интенсифицировать.

Дело не только в том, что в ходе войны на истощение западные ресурсы будут таять. А в том, что Западу придется решать, будет ли его экономика переходить на военные рельсы при не очень благоприятном экономическом фоне. Если же США захотят переложить это бремя ответственности на Европу, то они столкнутся с тем, что в Европе по-разному смотрят на перспективы этого кризиса.

Все эти вопросы будут решаться в начале следующего года. Но Владимир Путин уже сейчас предлагает Западу новую платформу для переговоров. Потому что в разгар переговоров любые его слова могут быть воспринятые несерьезно и от него могут потребовать откатить эти условия назад. Путин понимает, что сейчас его условия не будут приняты, но он жестко фиксирует, что эти территории наши и мы от них не отступимся, а еще будем иметь законное право положить глаз на другие территории, потому что мы воюем и проливаем кровь.

- Что мы можем успеть на фронте до конца года?

- Я не могу сказать, что этот год может стать переломным. Потому что Запад предпринимает максимум усилий, чтобы поддержать украинские войска в обороне, а мы пока не совсем хорошо умеем наступать большими соединениями с привлечением разных родов войск. Харьковская операция это хорошо показала, потому что нашей задачей было продвижение чуть более быстрыми темпами.

Я вообще считаю Харьковскую операцию тем самым наступлением России, которое анонсировали в конце весны. Пока нельзя сказать, что оно провалилось. Задачу минимум оно выполнило – туда стянуты очень серьезные украинские части. Да, вперемежку со слабыми частями. Но поскольку линия соприкосновения небольшая, то впереди украинцы могут использовать наиболее опытные и боеспособные части. А наша группировка "Север" только недавно создалась. Там много людей, которые получили минимальный боевой опыт. Им еще нужно провести боевое слаживание.

Зато на других направлениях мы получили возможность постепенного продвижения. Очень перспективным видится наш очеретинский прорыв. Теоретически мы можем его использовать, чтобы к концу года значительно отодвинуть ВСУ от Донецка и его пригорода. Это уже можно будет считать хорошим итогом года.

В целом наша армия держит инициативу без отдыха и значительных пауз. Это хороший темп. Но у нас остаются прежние проблемы с закреплением на новых рубежах. И потом, ВСУ сели в оборону. А обороняться всегда легче. У тебя меньше потерь и ты можешь защищаться не совсем обученными подразделениями. Тем не менее, мы используем свое преимущество в средствах дистанционного поражения.

Пока эта вязкая борьба при большой инициативе России и при успешной обороне Украины продолжится.

Сейчас мы пытаемся сравнивать качество военнослужащих, которые есть у обеих сторон. Россия имеет демографическое преимущество и продолжает привлекать на фронт солдат, мотивируя их в том числе деньгами. Мы имеем возможность тренировать войска и увеличивать число опытных бойцов в рядах вооруженных сил. У Украины такого счастья нет. Мы понимаем, что наличие стойких пехотинцев у противника будет снижаться. Я не знаю, каково у него соотношение опытных бойцов и новичков (и как быстро новички набирают этот опыт). Но когда опытных бойцов у него будет критически мало, тогда можно будет говорить о переломе. Потому что никакая техника не заменит стойкую пехоту.

Пока этого перелома нет.

Больше об украинском конфликте и ситуации в зоне СВО - в интервью Виктора Кутыря: Россия не стала печалить ВСУ у Сум, но ускользнула от США и готовится к битве за Потсдам