Петербургские типы второй половины XIX века

«Всемирная Иллюстрация» (1869—1898) / Петербургские типы // Этнографический обзор Петербурга второй половины XIX века 

В ХIХ веке численность населения Петербурга стремительно росла. За первую половину века количество жителей увеличилось более чем в два раза, составив к 1853 г. 523 721 человек. Отмена в 1861 г. крепостного права обеспечила дополнительный приток жителей в столицу, и в начале ХХ века в Петербурге проживало 1 439 613 человек. В этот период заметным было увеличение в столичном населении выходцев из крестьянства. Причем в дореформенную эпоху в столицу приезжали в основном крестьяне-мужчины только на сезон для заработка оброка, оставляя семьи в деревне. После освобождения все чаще крестьяне целыми семьями приезжали в Петербург на постоянное место жительства. Это обстоятельство обусловило увеличение доли женщин в населении города с 35% в 1858 г. до более чем 45% к концу века. Соотношение основных городских сословий во второй половине века изменилось следующим образом: 

Сословия: 1869 год 1900 год

Крестьяне 31 % 63,1% 
Мещане 21,1% 19% 
Дворяне 14,2% 9% 
Купцы 3,3% 1,4% 

По численности населения Петербург занимал четвертое место в мире - после Лондона, Парижа и Константинополя. Так же как и эти столичные города, российская столица привлекала к себе близостью ко двору, возможностью сделать карьеру, заработками, богатством культурной жизни, развлечениями. Представители самых разных социальных слоев россиян стремились найти здесь решение многочисленных своих проблем. Постоянный приток в город дворян, как знатных, так и средних и мелких, объяснялся их стремлением оказаться в центре придворной, правительственной, чиновничьей жизни России. Предприниматели, купцы и ремесленники надеялись наладить здесь свое дело, увеличить его доходность. Рабочие и крестьяне шли в Петербург на заработки. Интеллигенцию, представителей творческих профессий столица привлекала как центр культурной жизни страны. 

Важная новая черта жизни Петербурга второй половины XIX в. - изменение характера городской застройки в связи с тем, что с приходом капитализма заметно дорожала городская земля. Как в центре, так и на окраинах в этот период строилось большое количество доходных домов, которые становились теперь основным видом жилых построек. Многоквартирные дома «под жильцов» с квартирами, сдаваемыми внаем, приносили домовладельцам огромные прибыли. Это усиленно привлекало частный капитал к строительству такого жилья, значительно ускоряло темпы постройки. Строились доходные дома вплотную друг к другу, составляя иногда целые кварталы или улицы. Внутреннее пространство земельных участков застраивалось боковыми флигелями, которые, в свою очередь, соединялись поперечными. Таким образом формировались тесные, темные дворы-колодцы, лишенные зелени, освещения, достаточного количества воздуха. 

Любой доходный дом по социальной принадлежности и материальному положению его жильцов представлял собой настоящий «Ноев ковчег», что было вызвано разницей в качестве жилья, размерах и комфортабельности квартир. Это могли быть огромные - в 15-20 комнат - «барские» квартиры, рассчитанные на состоятельных жильцов. Они, как правило, размещались в лицевых корпусах, имели парадный вход с центральной улицы. В дворовых боковых флигелях, а также на верхних этажах или в подвалах располагались дешевые скромные квартиры, состоящие из 13 комнат. В них проживали мелкие чиновники, ремесленники, ростовщики, кухарки и другой рабочий люд Петербурга. Попасть в такие квартиры можно было только по черной лестнице. 

Ф. М. Достоевский, сам снимавший жилье в доходных домах, оставил интересные их описания. В романе «Бедные люди» главный герой (Макар Девушкин) в одном из писем рассказывает о доме, в котором живет: «...В доме у нас, на чистом входе лестницы весьма посредственные; особливо парадная - чистая, светлая, широкая, все чугун да красное дерево. Зато уж про черную и не спрашивайте: винтовая, сырая, грязная, ступеньки поломаны, и стены такие жирные, что рука прилипает, когда на них опираешься. На каждой площадке стоят сундуки, стулья и шкафы поломанные, ветошки развешаны, окна повыбиты; лоханки стоят со всякою нечистью, с грязью, с сором, с яичною скорлупою да с рыбьими пузырями, запах дурной. Одним словом, нехорошо». 

В последней четверти ХК в. домами «под жильцов» были застроены все исторические районы столицы: проспекты Невский (от Фонтанки до Александро-Невской лавры), Литейный и Владимирский, Рождественские улицы в «Песках» (ныне Советские улицы), бывшие военные слободы Измайловская (ныне Красноармейские улицы) и Семеновская (ныне улицы 

Рабочие Петербурга селились в основном именно на этих менее благоустроенных окраинах. Это было вызвано тем, что во второй половине Х!Х в. промышленные предприятия размещались по периферии города, ближе к пересечениям водных и железнодорожных транспортных путей, на более дешевой земле. Главные районы рабочего расселения: Нарвская, Александро-Невская, Московская, Коломенская, Васильевская части, Петербургская и Выборгская сторона. Плата за жилье здесь была значительно ниже, чем в престижном центре. В среднем квартира обходилась в 30 рублей на человека в год, еще дешевле - в пригородах. Однако не все рабочие могли позволить себе и такую оплату, поэтому довольно частым явлением было, когда жильцы снимали углы. «Петербургский листок» в 60-е годы с тревогой писал о бедственном положении некоторых рабочих: «... большая часть рабочих Петербурга живет артелями 10-100 человек и помещается обыкновенно очень тесно. Находящиеся в Петербурге по несколько лет (сравнительно немногие) имеют кровати и постельные принадлежности, остальные же (большинство) располагаются как попало, постилая под себя собственную одежду и ею же укрываясь .». 

К концу века состояние жизни и быта столичного рабочего люда по-прежнему оставляло желать лучшего. Быстрый рост населения столицы в пореформенную эпоху происходил в первую очередь за счет выходцев из крестьян, пополнявших ряды рабочих неквалифицированных, малооплачиваемых. Это вызывало перенаселение в бедных кварталах, приводило к тому, что условия жизни здесь становились нестерпимыми, вызывали тревогу санитарных врачей. В 1897 г. в некоторых домах, населенных бедными жителям, полицейскими врачами было проведено обследование санитарных условий. Обследование показало, «что теснота в домах переходит всякое вероятие, чердаки, подвалы и вообще множество квартир заняты угловыми жильцами, число последних доходит до десятков тысяч в 600 угловых квартирах». 

Что представляли из себя «угловые квартиры», населенные бедняками, можно понять из того же отчета врачей: «Угловые квартиры обыкновенно помещаются в худших домах, и самые худшие квартиры в этих домах (подвал и чердак) отдаются под углы. Квартиры эти состоят обыкновенно из 2-3 комнат, редко из 5 и более. Квартирная хозяйка иногда помещается в одной комнате с жильцами, чаще же на кухне - одна, или же сдает в кухне еще один или два угла. Окна в этих квартирах запотевшие и грязные от насевшей пыли и копоти; подоконники постоянно мокры от стекающей с окон влаги; на полу и подоконниках валяется всякий хлам и остатки пищи; стены обиты в большинстве случаев изодранными обоями, испещренными узорами от раздавленных клопов, к которым обитатели углов, по-видимому, относятся равнодушно; в комнатах, где только возможно, наставлены кровати, число которых доходит до 6 и более; самовары, если таковые имеются, по-видимому, никогда не чистятся; убогая посуда; чайник, несколько чашек или кружек, две-три тарелки или миски стоят на столах или в маленьких стенных шкапчиках, как попало, с остатками бывшей трапезы. 

Воздух в этих квартирах тяжелый, удушливый. Происходит это главным образом от того, что квартиры не только не вентилируются открытием форточки из боязни сильно охладить комнату или из-за того, что у окна помещается супружеская чета с малолетними и грудными детьми, но даже вентилятор и все щели усердно затыкаются тряпками. Одежда и постельные принадлежности самих жильцов зачастую зловонны; очень часто можно видеть целые ряды просушиваемых портянок, пеленок, мокрой одежды и т. п. Таким образом, доступ чистого воздуха возможен только через дверь, но и последняя зачастую выходит или в душную кухню, или в коридор, или же на площадку лестницы, где устроены простые отхожие места. 

Соблюдение опрятности не лежит ни на чьей прямой обязанности; изредка хозяйка подметет квартиру и выбросит негодные остатки трапезы своих жильцов; уборка же угла предоставляется самим жильцам, значительная часть которых принадлежит к фабричному, рабочему и т. п. люду... Постельные принадлежности у семейных состоят обыкновенно из большой деревянной или железной кровати, соломенного или мочального матраца, изредка перины, ситцевого из разноцветных лоскутков одеяла, двух-трех подушек и цветных занавесок, отделяющих кровать с трех сторон. У холостых постельные принадлежности точно такие же, как и у женатых, не имеется только занавески. Нередко можно встретить, что у холостых и вовсе не бывает постельных принадлежностей». 

Лабиринт глухих, кривых, безлюдных переулков и закоулков; масса садов, огородов и заросших бурьяном пустырей - все это напоминало захолустный заштатный городишко, а не уголок европейской столицы. Это был своеобразный мирок отставных и заштатных чиновников, убогих ку-мушек-салопниц, горемычных домовладельцев, ежедневно рисковавших быть погребенными под развалинами своих ветхих домишек». 

Однако уже в начале ХХ века современники признавали, что Петербургская сторона «застроилась, лучше осветилась и вымостилась; не только на Каменноостровском проспекте, но даже на дальних улицах воздвиглись громадные дома, и еще недавно пустынная и бедная местность оживилась не менее участков левого берега... В короткое время исчезла большая часть старых построек на Каменноостровском проспекте и заменилась новыми, между которыми немало многоэтажных, красивой отделки». 

Усиленное строительство доходных домов сопровождалось повышением комфортабельности жизни в них. Водопровод длиной 108 верст в Петербурге был введен в строй в 1864 г. Сначала снабжался водой только центр города. Но водопроводная сеть постоянно расширялась и к концу века охватывала почти на всю столицу, длина ее составляла 423 версты. Подача воды увеличилась со 160 миллионов ведер в год в 1864 году до 3940 миллионов в 1890 году. Причем в начале ХХ века та вода, которая поступала в центральные районы с Центральной водопроводной станции, тщательно фильтровалась через специальные фильтры. Менее престижные части города - Васильевский остров, Петербургская и Выборгская сторона - обеспечивались водой с других станций, которые не были оборудованы фильтрами. В дешевых квартирах верхних этажей водопровод по-прежнему отсутствовал. Малообеспеченным жильцам приходилось пользоваться дворовым краном, или дворник разносил воду тем, кто ее заказывал. 

Важной была проблема ликвидации отходов человеческой жизнедеятельности. Отхожие места оборудовались на черных лестницах. Кроме того, домовые уборные устраивались во дворах, а также в холодных (в богатых домах - в теплых) пристройках к зданиям, стоки которых соединялись с выгребными колодцами. Нечистоты удаляли золотари, которыми, как правило, в Петербурге служили «чухонцы» - представители аборигенного финского населения. Обычно очистка производилась по ночам, чтобы не беспокоить обывателей. Спускались нечистоты в море за Лахтой. Некоторые домовладельцы самовольно присоединяли выгребные колодцы к уличным водостокам, загрязняли реки и каналы. 

Здесь уместно вспомнить, что во второй половине ХК века загрязнение рек и каналов столицы становилось предметом беспокойства властей и общественности. Особенно большую тревогу вызывало состояние Фонтанки и Екатерининского канала (ныне канал Грибоедова). Еще в 1793 г. вода в Фонтанке, по признанию современника, текла «самая чистая, невская». Но уже в 1859 году одна из прусских газет уверяла, что петербуржцы, пользуясь водой из Фонтанки и других каналов, пьют «экстракт из дохлых кошек и собак». 

В 1865 г. приказом обер-полицмейстера Петербурга жителям города запрещалось брать воду из Фонтанки ниже Симеоновского моста. Водовозам предписывалось красить бочки в особый - желтый - цвет, если в них была вода из этой реки. Екатерининский канал был прорыт по течению реки Кривуши в царствование Екатерины II в том числе и для того, чтобы обыватели могли брать из него питьевую воду. Однако уже во второй половине Х!Х века вода в канале была абсолютно непригодна для использования. Газеты того времени писали: «Екатерининский канал давно уже служит предметом, возбуждающим ропот местного населения столицы. Вся эта часть канала заражает воздух зловонием от застоя нечистот». Такое состояние рек и каналов столицы часто приводило к вспышкам инфекционных заболеваний. 

Особенно остро этот вопрос встал после эпидемии холеры 1866 г. В ходе осмотра города гласными Городской думы было выяснено неудовлетворительное состояние дворов, городских водостоков, торговых и складских помещений, рынков. Особенно скверно выглядела Сенная площадь. Комиссия Думы, обследовавшая площадь, составила акт о ее крайне запущенном состоянии: «Площадь постоянно покрыта грязью и от разлагающихся нечистот всюду распространяется зловоние. В эту зараженную атмосферу ежедневно свозят для продажи значительное количество мяса, рыбы, молока, творогу, зелени... На одной стороне улицы торгуют этими припасами в кое-как сколоченных балаганах и лачугах,. на другой стороне Сенной, под открытым небом без всякой защиты от дождя и непогоды, торгуют овощами, стеклянною и фаянсовою посудою, башмаками, рукавицами и т. п.». 

Источник.