Первый Коррупционный Банк

Итак Русско-Коррупционный...ой, простите, Русско-Китайский Банк. Давайте сначала обсудим основных действующих лиц этого веселья.

 Персонаж номер один - колоритный князь Эспер Эсперович Ухтомский, происходящий аж из Рюриковичей, человек знатнее и древнее Романовых, а значит с рождения вхожий везде. Семья у него отличалась тягой к путешествиям и ориентализму: отец ходил в Нагасаки и совершил кругосветку, мать была внучкой шотландского адмирала. Во время учебы князь стал буддологом, ездил по Монголии и в 1890 г. сопровождал будущего царя Николая в его путешествии на Восток. Был издателем «Санкт-Петербургских ведомостей», активно продвигал там одиозного философа В.С. Соловьева и еще более одиозного князя С. Н. Трубецкого, сын которого стал основателем и главным идеологом гумилевско-дугинского евразийства, к которому и сам Ухтомский был близок. В команде РКБ князь играл роль, в общем-то, фрика, потому что ни бизнесменом, ни талантливым переговорщиком он не был, просто блаженный философ. Что забавно, он не разбирался в практической стороне даже обожаемого им Китая. Это ярко проявилось, когда князя отправили в Пекин на переговоры по КВЖД, показал он себя ужасно «мямля, ничего у него в голове не улеглось как следует, он постоянно сам себе противоречит». Как обращаться к китайцам он тоже не знал, нес какую-то чушь, о протоколе не имел понятия, умудрился оскорбить даже видевшего все на свете Ли Хунчжана и в целом успех миссия имела только потому, что сам Ли был и так за строительство. Кроме того, Ухтомский постоянно привлекал к себе разных аферистов, чего стоит хотя бы история с П. А. Бадмаевым, московским мошенником, выдающим себя за доктора тибетской медицины. Он так очаровал князя, что тот познакомил его с Александром III и добрый царь выдал доктору 2 млн. рублей на лоббирование русских интересов в Маньчжурии. Доктор крутился там лет 10, спустил все деньги и умудрился выбить еще 250 тыс. сверху с Николая II, обещая построить вожделенную Жёлтороссию и привести китайцев «под руку белого царя», которой они, якобы, жаждут. Отсюда видна и роль Ухтомского - совершенно бесполезный по жизни, он был близким другом Романовых и через него было крайне удобно пробивать проекты.

 Персонаж номер два - граф Сергей Юльевич Витте, один из самых влиятельных людей в Российской Империи, последовательно занимал посты министра путей сообщения и министра финансов, что дало ему огромную власть и доступ к деньгам. Развитие железных дорог в России не имело аналогов (в плане коррупционной составляющей), так как умудрилось мастерски сочетать худшее из свободного рынка и государственного регулирования. В 1857 г. Александр II подписывает указ о строительстве ЖД-сети и обещает частникам помогать ежегодно выплачивать их акционерам дивиденды, накидывая 5% от государства. Несложно догадаться, что тут началось: любой, кто имел достаточный стартовый капитал и связи тут же начинал строить дорогу, не заботясь о ее рентабельности, причем даже выгодные дороги мастерски занижали доходы, что бы получить вожделенные дотации. Витте в итоге продавил выкуп дорог в казну и закрутился второй виток обогащения: государственные цены в несколько раз превышали рыночные, в результате озолотились и чиновники (на откатах) и сами владельцы дорог, став первыми русскими миллионерами. Вообще на ЖД в Российской Империи деньги поднимались совершенно фантастические и очень быстро, это был биткойн своего времени, причем исключительно за счет распилов и откатов. Все причастные (а там были и члены императорского дома) наваривались колоссально, а высокое покровительство исключало какие-либо расследования.

Например, Карл Фёдорович фон Мекк, уездный чиновник, живший с женой на 1500 рублей в год в 1860 г. вступил в Общество Саратовской железной дороги. Вопрос - а как он туда пролез (с учетом что в директорах там были аж 4 Великих князя: Николай, Александр, Владимир и Алексей) и где взял стартовый капитал, остается открытым (утверждается, к 1860 г. он уже был предпринимателем). Фон Мекк стал помощником главного секретаря Общества Павла фон Дервиза и его фирма выполняла проектные работы, что привело к тому, что через 3 года Общество обанкротилось. Фон Мекк и фон Дервиз не расстроились и на заработанные открыли новое - уже Рязанское, на сей раз дело довели до конца, но вот незадача: в смете стояло 62 тыс. руб. за версту, а по факту оно обходилось в 40 тыс. Так фон Мекк и фон Дервиз заработали по 1,5 миллиона. Успех был повторен неоднократно и к моменту государственного выкупа дорог его сын, Николай Карлович фон Мекк, стал мультимиллионером (и вот интересно - он же вошел в правление Русско-Азиатского банка, впрочем, правосудие настигло клан фон Мекков при большевиках, Николая расстреляли в 1929 г. как вора и вредителя). Кроме железных дорог Витте запомнился введением государственной винной монополии (и в силу этого массовым переходом населения с дистиллятов на промышленную водку) и денежной реформой (там тоже все было непросто, изначально полностью золотой рубль уже к 1904 г. стал обеспечен только на 45%). В целом если судить по итогам всех его проектов от КВЖД до золотой реформы, Витте был своеобразным анти-Мефистофелем: он вечно жаждал блага, но получал в итоге, если и не зло, то явно не то, что задумывалось.

 Персонаж номер три нам уже знаком - легендарный взяточник и архикоррупционер Ли Хунчжан, один из тех, кто помог окончательно развалить Цин. Происходил он из семьи чиновника и сам быстро стал цзиньши (進士), а к 27 годам дорос до бяньсю (編修, «редактор») - высокая должность в государственной Академии Ханьлинь. Обучал его известный философ и писатель модернистских взглядов Цзэн Гофань (曾国藩). В войну все чиновники автоматически становились офицерами, восстание тайпинов не стало исключением, так Цзену было поручено сформировать Хунаньскую армию, одним из старших офицеров в которой в 1858 г. стал Ли. До этого он уже успел проявить себя возглавляя ополчение Аньхоя и дослужившись до влиятельного звания даотай (道台 «интендант области»). Под началом Цзена Ли дорос до командующего речным флотом в провинциях Аньхой и Цзянсу. К 1862 г. Ли удалось набрать достаточно людей, чтобы сформировать пять батальонов и привести их в Шанхай, к 1864 г. его частная Хуайская армия, вооруженная британской артиллерией, выросла до 60 тыс. что позволило Ли стать варлордом Цзянсу. Все это время он постепенно вытеснял повстанцев из Сучжоу и Чанчжоу и получал от двора все более высокие титулы, к окончанию войны возвысившись до графа Суйи (一等肅毅伯), его армия сыграла решающую роль в финальном разгроме повстанцев, после чего успела повоевать с няньцзюнями. Примечание к китайским титулам: прямых европейских аналогов они не имели и состояли, как и все в Китае, из системы рангов и получивший титульный ранг получал почетное имя не в честь земли, как в Европе, а честь натуры/проявленной добродетели, за которую дарован ранг. Таком образом, «и дэн бо суйи» это не «граф Суйи», а дословно «Бо первого класса Почтительный Решительный».

 От сражений Ли не бегал и вообще повидал в жизни всякое. Его «армия нового строя» - Хуайская, вооруженная винтовками и пушками вместо мечей и луков, легла в основу самых современных китайских войск на 1900 г. - Бэйянской армии и флота. К 1870 г. Ли дорос до генерал-губернатора Чжили (провинция Чжили охватывала территорию современных Хэбэя, Пекин и Тяньцзиня) и министра по торговым делам Бэйянской зоны (北洋 «Северный океан», термин для обозначения приморских провинций Китая), созданной для ведения международных дел и контроля над портами Тяньцзинь, Нанкин и Шанхай. Это автоматически сделало Ли вторым человеком после императора и дало ему право заключать любые договора с иностранцами. Свое право он использовал не стесняясь, закупал оружие, пушки, станки, броненосцы и, втаскивая Китай в XX век, 80% сумм откатывая себе на карман. В частности, именно он продавил создание Бэйянского флота и закупку броненосцев, за что французская газета Le Siècle описала его как «желтого Бисмарка». Однако, Ли ничего не делал даром, про то, как изначальный заказ на 48 броненосцев превратился в 2 фактически поставленных, я уже писал и так было абсолютно со всем, чем занимался наш бравый чиновник. Ли фактически стал основателем Аньхойской клики - союза военных и промышленников, пиливших деньги на модернизации армии и противостоявших южным группировкам. На европейских заказах он баснословно обогатился и обогатил иностранные фирмы, в его ведении находились вся оборона и внешняя торговля Северного Китая и Маньчжурии, в том числе Тяньцзиньский арсенал и военные заводы в Цзянсу. Естественно, что для переговоров о создании КВЖД в Москву поехал именно он, до того провалив войну с Японией, состояние новосозданного при нем Бэйянского флота я уже описывал (естественно, без Ли и такого флота бы не было, это факт, но разворовать денег на 46 броненосцев из 48 — это надо настоящий талант иметь!). К этому моменту он уже получил почетный титул «Хоу первого класса Суйи» (一等肃毅侯, за переворот 1875 г., когда после смерти императора Тунчжи ввел в Пекин армию и поддержал Цыси), а в 1901 г. незадолго до смерти дорос до высшего «Гун первого класса Суйи» (一等肃毅公) за подписание унизительного «Заключительного протокола по Боксерскому восстанию».

 Наконец, еще одной стороной стали французские банкиры. Вообще связь иностранного капитала с российскими олигархами всегда была очень крепка и история 1990-х годов по сути повторила столетней давности события 1890-х. Это огромная тема, по которой есть множество исследований и воспроизводить их здесь смысла нет, отметим только, что с поражения в Крымской войне Империя отказалась от идеи финансовой автаркии и стала крайне активно привлекать инвесторов с Запада, причем за право вложиться конкурировали англо-французский блок (выросший потом в Антанту) и немцы, изначально имевшие в России куда более серьезные и прочные исторические связи. Интересно, что от традиционного ближайшего союзника и друга - Германии, Россия в 1891 г. повернулась к традиционным врагам - Англии и Франции, из-за того, что Союз трех императоров развалился в 1886 г., когда Александр III поругался с немцами и австрийцами по поводу доминирования на Балканах. Долго обсуждать можно и положительные и отрицательные аспекты иностранных вливаний в Россию с 1860 по 1900 гг. и контроль западного капитала над русскими банками и промышленностью (отчасти втянувший ее в ПМВ) и то, что без этого капитала модернизация в принципе была бы все равно невозможна.

 Паровозом всей компании был Витте, невероятно деятельный человек. Продвижение на Восток его очаровывало, прежде всего, с точки зрения коммерции, а коммерция была невозможна без железных дорог. В дорогах же Витте знал толк: самое сложное в любой дороге - найти на нее деньги. Для этого и потребовался РКБ. Изначально Витте вообще хотел эмитировать 160 млн. особых сибирских рублей, вкинув их в обращение за Уралом, но царя уговорили наложить на проект вето, опасаясь падения курса русских облигаций за рубежом. Тогда Витте решил сходить к французам, благо те, как раз, заключили с русскими союз 1891 г. В итоге в числе 8 учредителей РКБ было 5 иностранцев: из Crédit Lyonnais, Hottinger & Cie, Banque de l'Indochine и Banque de Paris et des Pays-Bas. Еще один был русским только номинально, прусский еврей Адольф Ротштейн, приехавший в Россию из Берлина для основания Санкт-Петербургского международного коммерческого банка, связанного с Ротшильдами, так же он был известен тем, что последовательно купил всех русских министров финансов, вливая им огромные взятки и лоббируя свои интересы. Банк был основан с уставным капиталом в 6 млн. золотых рублей, было выпущено 5000 акций, разошедшихся по инвесторам. Интересно, что свою задачу - финансирования КВЖД, он фактически с блеском провалил, потому что той суммы, что РКБ собрал не хватило бы и на 1/10 дороги. Перекачка денег между бюджетом и РКБ осуществлялась эмиссией облигаций, за 1897-1903 состоялся 21 выпуск на 328,6 млн. все их выкупало государство. Забавно то, что Витте надеялся привлечь иностранный капитал, но французы и китайцы отказались приобретать фантики РКБ. В итоге министр финансов своей властью вливал в банк все бюджетные остатки за каждый год, миллионов по 50. К 1904 г. куда-то улетело уже 450 млн. и это было лишь начало.

 РКБ в теории замышлялся как орудие политики Витте в Китае, инструмент для строительства КВЖД, приобретения концессий в Маньчжурии и контроля за ними. Однако же, все уперлось в то, что главной целью существования КВЖД стал распил библейских масштабов, превосходящий все, виденное Россией до того. В результате РКБ, жестко привязанный к дороге, также стал не локомотивом экономики, а инструментом невообразимого и беспредельного разворовывания средств, не выполняя даже свои базовые функции подобно любому порядочному банку. По описанию исследования его деятельности проведенного в книге И. В. Лукоянова «Не отстать от держав…  Россия на Дальнем Востоке в конце XIX – начале XX вв.»:

в Порт-Артуре отделение банка скорее распугивало клиентов, чем способствовало развитию коммерческой деятельности. Имея исключительное право на ведение операций на Квантуне, банк отказывал в производстве насущнейших и простейших банковых операций, как-то: страхование выигрышных билетов, прием на хранение процентных бумаг; вместе с тем банк не платил вовсе процентов по текущим счетам и брал чрезмерную плату за делаемые им переводы. Срок телеграфных переводов доходил до 4 месяцев! Банк также завышал комиссионные проценты при продаже ценных бумаг и обмене валют, сильно затруднял получение кредита даже на невыгодных условиях в 8–9% годовых... Русско-Китайский банк, получивший в своё время 16 наиболее крупных концессий на полезные ископаемые в Южной Маньчжурии, не сделал ничего для их реализации. Правление КВЖД, словно решив ещё более затруднить эту деятельность, заявило, что ни одна концессия не может быть передана кому бы то ни было без его согласия.

Единственное, чего РКБ вообще делал на Востоке как банк - кредитовал незначительные торговые операции (до 25 тыс. таэлей) преимущественно русских импортёров чая.

 Дорога также не рвалась выполнять свои обязанности. Началось все с того, что на ее строительство в итоге было потрачено более 1 млрд. рублей, в 8 раз больше изначальной сметы! Воровство на стройке достигало таких масштабов, что, как вспоминал один из подрядчиков, ему приходилось откатывать руководству стройки по 50 коп. с каждого вынутого куба земли. Китайцы тоже причастились к празднику жизни, еще при строительстве они продавали шпалы по сказочной цене в 1,5 руб. (в 10 раз дороже рынка), про уголь же даже говорить страшно. Люди массово жаловались на неприкрытое вымогательство главному инженеру КВЖД А. И. Юговичу, тот громко возмущался, но всё осталось по-прежнему. В конце концов, беспредел дошел даже до Витте и с 1900 г. тот начал тревожится относительно того, куда улетает миллион за миллионом. Он писал Юговичу

Несмотря на настоятельные требования, строительное управление до сих пор не сообщает, на что израсходованы переведенные в его распоряжение в текущем году сорок девять миллионов, а также на что испрашивается названным управлением на будущий год громадная сумма в шестьдесят два миллиона ... Я не требую от Вас документального отчёта, но мне необходимо по крайней мере знать для объяснения Комитету хотя бы приблизительно в круглых цифрах, на что же истрачена столь значительная сумма, несмотря на то, что работы на многих участках были на продолжительное время приостановлены

Югович сумел отчитаться лишь за 16,5 млн., на вопрос, где еще 32,5 млн. он пожимал плечами. Невероятная ирония заключается в том, что Витте сделал вывод не о том, что воруют безбожно, а о том, что ... «дело счетоводства на линии находится в полном расстройстве». Все в порядке, виноваты неумелые бухгалтера, куда-то потерявшие 70% денег. Непонятно, министр финансов, экономист, прожектер и реформатор, основатель РКБ не умел считать и был по-детски наивен или же он просто закрывал глаза на попилы, равных которым Россия еще не знала?

 Оклад сотрудников КВЖД поражал воображение: рабочие получали по 500–700 руб. в год (при средней зарплате рабочего в России 200 руб.), техники и десятники по 1,2–3 тыс., начальники дистанции по 4–8 тыс., начальник отделения по 30 тыс., начальник КВЖД 40 тыс., главный инженер – 75 тыс. (для сравнения: генеральный комиссар Маньчжурии, генерал-лейтенант имел оклад в 18 тыс.). Начальник КВЖД генерал-лейтенант Дмитрий Леонидович Хорват (по происхождению, что иронично, серб из украинской Новой Сербии) вообще жил как царь. За время своего начальствования он распилил десятки миллионов и подогрел всех своих друзей и родственников. Не случайно территорию КВЖД называли «Счастливая Хорватия», попавший в милость генерала мог рассчитывать за год поднять больше, чем на Большой Земле за всю жизнь. Попасть на службу в «Счастливую Хорватию» было нелегко, при формальной убыточности дороги, что бы служить на ней требовался блат и большие взятки. Хорват раздал в концессии родственникам все имущество дороги (например, своему зятю он подогнал кирпичный завод). При таких зарплатах работала КВЖД из рук вон плохо. На ней расцвели расточительство, воровство, левые грузы, кражи имущества и даже поначалу весьма относительное соблюдение расписания. Техническое состояние только что построенной железной дороги первое время было таково, что даже Витте во время его поездки 1902 г. к китайскому губернатору Гирина, подали поезд с опозданием на 8 часов.

 У КВЖД, как уже говорилось, была своя армия: 11 тыс. солдат, десятки пушек, 4 бронепоезда и канонерки. По своему вооружению, оснащению и боевым качествам Охранная стража превосходила многие кадровые армейские части, да и денежное содержание стражников было выше. В рядах Охранной стражи в разное время получили боевой опыт лидер октябристов Гучков, белые генералы Деникин и Корнилов и красный генерал Мартынов. Последний работал начальником охраны, отбивался от бандитов и расследовал коррупцию Хорвата, но безуспешно. Например, однажды он обнаружил документ на перемещение по КВЖД служебных грузов (то есть бесплатно) в объеме 564 пуда, но служебным грузом оказались сардины, французские сыры и швейцарский шоколад. Хищений Мартыновым раскрыто множество, в том числе и приказов Хорвата о покупке тех или иных материалов у монопольного поставщика (всегда по заоблачной цене), но его докладные уходили в никуда. Склочного  Мартынова на дороге, впрочем, терпели, так как он пытался урезонить бандитов, устраивавших невероятный беспредел, хотя армия против хунхузов помогала далеко не всегда, ведь на нападения так удобно списывать  пропажу грузов и непонятные расходы. Перед каждой ревизией как по волшебству от бандитов горели склады и грабилось имущество.

  Неудивительно, что эксплуатационные расходы КВЖД хронически не покрывались ее доходами, на один только 1904 г. дефицит составлял 12,8 млн (и это несмотря на то, что тарифы на ней были в среднем в 2–3 раза выше, чем на других железных дорогах России.) Вышла в плюс дорога только к 1912 г., принося ... примерно по 4 млн. в год, причем все шло на погашение облигаций. В 1917 г. дорога показала доход в 66 млн. но в это же время рубль провалился в ноль, так что доходы тоже обнулились. Естественно, не обошлось без ликвидации недоделок, которых, несмотря на чудовищную сумму трат, после пуска насчитали на 47 млн. В дальнейшем вложения в КВЖД почти удвоили её стоимость. Только усиление магистрали для нужд армии в 1904–1906 гг. потребовало почти 100 млн., в итоге весь проект встал государству почти в миллиард (при стоимости всего Транссиба в 1,5 млрд!). Сворована из этой суммы была примерно половина. Транзитная роль магистрали оказалась бесценной только при японцах, когда Маньчжурия стала главным в мире производителем и экспортёром сои, но колоссальную прибыль из нее извлекли японцы. При царе же КВЖД вообще отказывалась нести ответственность за сохранность грузов и доставку их в срок. Вместо пудо-вёрстного тарифа на магистрали был введён повагонный, требовавший для отправки любого груза заказывать целый вагон. В итоге Русско-японская война окончательно показала, что со стратегической точки зрения проект провалился также, как и с коммерческой: траса даже при чрезвычайном напряжении не могла обеспечить потребности армии.

  Но быть может дорога хотя бы способствовала массовой русской колонизации Маньчжурии? Если бы... В 1881 г. в Приамурье жило всего 48 тыс. русских и значительные затраты государства на переселение не приводили к большому эффекту: на 1908 г. население Дальнего Востока выросло всего тыс. на 150. Преимущество отдавали казакам, с планами использовать их для охраны границы, денег на это не жалели, несмотря на то, что доставка одной казацкой семьи обходилась казне более чем в 1 тыс. руб. Для желающих остаться предусматривались специальные льготы, например, пособие в 100 руб. для нижних чинов, увольняемых в запас, результат, однако, был печальным. Пособие пропивалось, а получатель пополнял ряды бомжей и уголовников. Не удивительно, что местные предпочитали нанимать на работу китайцев, а по Владивостоку не рекомендовалось ходить вечером без вооружённой охраны. Не лучше окончилась и программа проникновения в Китай: к 1908 г. русских даже в Пекине насчитывалось человек 40, в основном представлявших отделение Русско-Китайского банка и администрацию КВЖД, в Тяньцзине еще 15.  При этом РКБ на удивление откуда-то показывал стабильную прибыль акционерам, даже в 1904 г., несмотря на начало Русско-японской войны и значительные убытки отделений в Центральной Азии из-за хлопкового кризиса он выдал 1,145 млн., по 15 руб. на акцию, более 15%. При средней доходности других инвестиций в России порядка 8% это было очень неплохо. Реальное управление было разделено между Витте и Ротштейном. Витте отвечал за политику, Ротштейн за бизнес. Интересно, что боны банка были легальной валютой в полосе отчуждения КВЖД.

Увы, веселье закончилось после Русско-японской войны. Все рухнуло в одночасье, чуть не прихватив с собой всю Россию. РКБ стал не нужен, Маньчжурия погрузилась в анархию, японцы в открытую предъявили на нее свои права и стало ясно, что Россия ничего не добьется. В 1906 г. Министерство финансов отказалось от использования банка в качестве инструмента для реализации своих политических целей на Дальнем Востоке и начало распродажу акций (более 50%). Треть тут же ушла Ротштейну и его Санкт-Петербургскому Международному коммерческому банку, контроль над РКБ перешёл в руки французов. Деятельность банка в Китае была подвергнута санации: закрыт ряд бездоходных отделений, прекратились операции в Маньчжурии, но все равно в 1908 г. он стоял на грани банкротства с убытками в 16 млн. Два года французы думали, что с ним делать, в итоге в 1910 г. слили его с таким же марионеточным французским Северным банком в Русско-Азиатский Банк с 80% французских акционеров и 20% русских, из которых главным был военный промышленник Путилов. Вокруг банка сформировалась промышленная клика милитаристов и производителей оружия из владельцев Путиловского, Невского и Барановского заводов. Дело неуклонно шло к большой войне. Русско-Азиатский банк не повторил неудач РКБ, под управлением французов он бодро шел к захвату отечественной промышленности и извлечении из нее прибыли, так в 1912 г. совместно с Международным банком была образована Русская генеральная нефтяная корпорация, в 1913 г. Русско-Азиатский банк основал Русскую табачную компанию. К 1917 г. он контролировал более 170 предприятий страны и, естественно, был ликвидирован большевиками. Китайские отделения банка были реорганизованы и продолжали работать под прежним названием до 1926 г., в Харбине в 1918—1920 г. банком производилась эмиссия «харбинских рублей». Генерал Хорват после Революции какое-то время рулил дорогой при китайских варлордах, служил Чжан Цзолиню, потом укатил в Пекин и в богатстве и довольстве мирно скончался в 1937 г.

 В итоге политика Витте на Дальнем Востоке полностью провалилась. Вложено и потеряно было порядка 3 миллиардов рублей, построены две дороги, из которых одну, по сути, подарили китайцам, развита для японцев Маньчжурия, тысячи людей наварили огромные деньги, а десятки стали обладателями стомиллионных капиталов, Харбин стал восточной столицей роскоши, модерна и декаданса, французы тоже неплохо поднялись и добились своих политических целей, привязав к себе Петербург настолько, что выбор стороны в грядущей войне становился неизбежностью. Россия же с проекта не поимела почти ничего и лишь спустя лет 50 Транссиб стал реально работать как мощная регулярная линия и приносить существенный доход. Витте, при этом, в отличие от своего окружения, даже не был каким-то особым коррупционером, вполне возможно, что лично к его рукам не прилипло ни копейки. Однако, талантами, необходимыми для проведения таких масштабных проектов он тоже не обладал, да еще и был вынужден соревноваться с альтернативной кликой, считавшей что Китай нужно брать военным путем, а не экономическим, состоявшей из людей Муравьева и Безобразова (именно по их наущению Николай зацапал Порт-Артур и вызвал гнев японцев). Он был идеалистом, чьи прожекты выходили далеко за рамки его талантов и компетентности, хоть и были в целом логичны и полезны. Дополнительно все это наложилось на саму систему управления Российской империей, где на каждом уровне сверху донизу царила лень, зависть, некомпетентность, воровство, кумовство и страшная коррупция. Даже будь Витте гением интриг в духе Макиавелли - что бы один человек мог сделать против целой державы, вязкой, как болото?