Первая террористическая атака Боевой организации эсеров

Большие цели, которые ставила перед собой Партия эсеров, требовали задействования серьезных ресурсов. Любительский подход и спонтанные действия, по мнению руководства организации, могли оказаться пагубными. А потому данная реинкарнация "Народной воли" постаралась учесть как положительный опыт, так и ошибки своих предшественников.

Эсеры жаждали радикальных реформ, которые полностью преобразили бы Российскую империю, превратив ее в демократическую социалистическую республику, в которой государство уважало бы гражданские права и свободы. Однако верхом наивности было бы полагать, что царский режим согласится на такое предложение, даже даст себя вовлечь в подобного рода диалог.

Прекрасно понимая это, социалисты-революционеры готовились к серьезной борьбе, которая должна была выйти далеко за пределы сугубо политической плоскости. Подобно народовольцам, они весьма позитивно относились к террористической деятельности, которая должна была стать одним из эффективных рычагов давления на своих оппонентов.

Согласно хитрому замыслу эсеров, террор имел вполне осязаемую цель - не только устранить, запугать или дезорганизовать наиболее одиозных, с их точки зрения, представителей царского режима, но и спровоцировать тех на ответные, максимально жесткие меры, которые, в идеале, должны были способствовать возникновению революционной ситуации.

Вся партия не планировала превращаться в одну большую террористическую организацию - хлопотно, громоздко, небезопасно, да и, по большому счету, не нужно. Для этих целей руководство эсеров в 1902 году создало глубоко законспирированную структуру внутри материнской организации, которая получила грозное название "Боевая организация". Для пущей эффективности террористы получили максимальную автономию, сохранив лишь минимальную связь с Центральным комитетом партии, который определял цели и давал команду на их устранение.

До момента ее роспуска в 1911 году во главе "Боевой организации" стояли, последовательно сменяя друг друга, три человека - Григорий Гершуни, Евно Азеф и Борис Савинков (среди террористов БО, следует отметить, было немало евреев). Азеф, кстати, оказался, в итоге, агентом-провокатором охранки, успешно совмещавшим террористические атаки с работой на силовиков.

Конспирация требовала минимизации количества лиц, посвященных в дела террористической организации, поэтому за девять лет ее существования через нее прошло не более 80 человек, большая часть которых была арестована и понесла суровое наказание.

Первой целью и жертвой террористов-эсеров имел несчастье оказаться имперский министр внутренних дел Дмитрий Сипягин, известный борец с революционерами, до мозга костей преданный Николаю II. Этого было достаточно, чтобы вынести ему смертный приговор.

Это был дебют Григория Гершуни в качестве лидера террористической организации и организатора убийства. Выходец из еврейской семьи, родившийся в 1870 году в Ковно (ныне - литовский город Каунас), он выучился на провизора, но в процессе учебы гораздо сильнее заинтересовался революционной деятельностью, которая вскоре стала делом всей его жизни. Был сторонником максимально жесткой линии борьбы.

Гершуни являлся мозгом "Боевой организации", однако ее руками, сжимающими пистолет, должны были стать другие. Первому таковая честь выпала молодому Степану Балмашеву (кстати, сыну сосланного в Архангельск народника), судьба которого дивным образом переплетена с судьбой первого террориста-эсера Петра Карповича. Как мы помним, Карпович стрелял в министра народного просвещения Николая Боголепова за то, что тот исключил из Киевского университета и отправил в армию 183 студента-бунтовщика. Так вот, одним из них был Степан Балмашев.

Свое первое дело Гершуни решил обставить максимально эффектно. Поскольку террор и пропаганда идут рука об руку, лидер БО решил ярко заявить о начале новой террористической кампании. Для этих целей Балмашев, который был уже полностью подготовлен к покушению на Сипягина, отправился в Финляндию, где в спокойной обстановке написал свою автобиографию и объяснил на бумаге мотивы, побудившие его взяться за оружие, для дальнейшего использования в пропагандистской деятельности.

Само убийство министра внутренних дел было продумано и организовано досконально. 2 апреля 1902 года, дабы не привлечь ненужного внимания ни к собственной персоне, ни к своему оружию, переодетый в адъютанта Балмашев (благодаря этому, ни у кого не вызвала ни малейшего подозрения висевшая у него на боку кобура с револьвером) подъехал в экипаже к петербургскому Мариинскому дворцу, где вот-вот должно было начаться совещание кабинета министров.

Дождавшись слегка опаздывавшего Сипягина, террорист быстрым шагом подошел к нему, сообщив, что должен передать крайне важное письмо из Москвы. Ничего не подозревавший министр взял конверт и стал открывать его, повернувшись спиной к Балмашеву. Тому только это и надо было - достав из кобуры револьвер, он несколько раз выстрелил в Сипягина. Попытка оказалась успешной - через несколько часов смертельно раненый министр внутренних дел скончался.

Любопытно, что у Балмашева был "план Б". В случае невозможности ликвидации Сипягина, он должен был расправиться с также прибывшим в Мариинский дворец обер-прокурором Святейшего синода Константином Победоносцевым, еще одной весьма знаковой при императорском дворе личностью.

Степан Балмашев даже не пытался бежать с места преступления. Это было делом малоперспективным, да и суд можно было превратить в трибуну для пропаганды своих взглядов. Однако военный трибунал, которому передали террориста, не стал с ним церемониться и в течение нескольких дней вынес смертный приговор. Балмашев, как утверждают современники, мог бы спастись, подав прошение о помиловании лично Николаю II, однако посчитал это нецелесообразным, и 3 мая повешен во дворе Шлиссельбургской крепости.