Печаль и слава Веры Мухиной.
«И вот наш врач, советский врач Замков,
С тех пор прошло уж пять годов,
Такой придумал аппарат, чтоб из мочи сготовить препарат,
Ему название он дал, как нам известно «Гравидан».
Эти незатейливые стихи неизвестный поэт посвятил в начале тридцатых годов Алексею Андреевичу Замкову. Доктору, слава которого гремела на всю Москву. Созданный им «эликсир молодости», пользовался популярностью у самой высокой советской элиты.
В списке пациентов доктора были и СергоОрджоникидзе, и Клара Цеткин, Семен Буденный, а так же начальник личной охраны Сталина - Карл Паукер и начальник разведуправления Красной Армии Ян Березин.
Однако самым большим поклонником «эликсира» стал гигант советской литературы Максим Горький.
И кабы не его ходатайства и хлопоты о докторе, мир не увидел бы прекраснейшего монумента «Рабочий и колхозница». Этого символа Москвы, который олицетворяет эпоху, ее героев и антигероев, ибезусловно, является величайшим произведением монументального искусства на все времена.
Да, я ничего не перепутала. Именно «чудесный эликсир» сыграл в этой истории судьбоносную роль…
«Я – лишь вторая скрипка, - говорила о муже Вера Игнатьевна Мухина. – Первым всегда был Алексей Андреевич – яркий, востребованный, талантливый, если не сказать гениальный».
Мухина очень любила своего мужа и всегда следовала за ним. Ее биография полна удивительных фактов, а творчество куда многограннее общепринятых представлений. Оно вовсе не ограничивается знаменитым монументом и граненым стаканом, который, к слову Мухина вовсе и не «изобретала».
Однако, не будем забегать вперед.
Судьба Веры Игнатьевны - полная трагических и счастливых обстоятельств, не менее многогранна и интересна, чем ее творчество. Вот об этом и хочется вспомнить.
Верочка родилась в богатейшей семье купцов и фабрикантов. У девочки было все, что можно пожелать, однако в раннем детстве она лишилась самого дорогого. Мать Мухиной скончалась от туберкулеза, когда девочке не было и двух лет, а позже ушел и отец.
Опекать и воспитывать осиротевших детей, взялся дядя – один и самых богатых людей Курска. Надо сказать, что опекун искренне любил сестер Мухиных, стараясь окружить их заботой и дать лучшее образование.
Верочка с раннего детства тяготела к рисованию, и тягу эту дядя удовлетворял, но не очень поощрял. Ясно было, что повзрослев, богатой наследнице стоит выйти замуж, выбросить из головы все эти художественные глупости и заняться делом. То есть воспитанием детей, а то и помощью мужу. К тем годам женщины-капиталисты уже не являлись исключением. Тем более, что и барышня была совсем не глупая.
Молоденькая Мухина, которая брала уроки у Юона, просила опекуна отправить ее на обучение в Париж, однако этого дядя и слушать не хотел. Всему же есть мера!
Случай привел ее в город мечты в 1912 году, но, к сожалению, поездка произошла совсем по иному поводу.
На рождество сестры отправились на саночные катанья. Снег, морозец, толпа молодежи, праздничное настроение и веселый гвалт. Словом, зимние русские забавы во всей красе.
Прехорошенькая Верочка летит с горы. Сани набирают скорость, они уже не управляемы и вдруг… Неожиданный зигзаг и страшный удар о ствол дерева. Лицом… Кровь. Крики. Уездная больница. Срочныйпереезд в Москву…
Семь операций, сперва спасающих жизнь, а после уже попытки спасти девичью внешность. Результат последних, был настолько неутешителен, что родные прятали от Верочки зеркала. Боялись, что если несчастная увидит то, во что превратилось ее лицо, то и руки на себя наложить решится.
Дядя, вне себя от горя, отправляет Верочку на дальнейшее лечение в Париж, где за дело берутся уже местные хирургии.
Когда с пациентки сняли последние бинты, и она увидела собственное отражение, зрелище повергло ее в уныние. Верочке показалось, что из зеркала на нее глядит человек с непривычными, чуждыми и мужскими чертами, полюбить которые просто невозможно. Именно это она и написала опекунам, а так же попросила оставить ее в покое с матримониальными вопросами, а лучше оплатить обучение в парижской Академии Гранд Шомьер.
Дядя махнул рукой и согласился. Ну, коли так сам Господь распорядился, пусть учится. Так, Мухина стала ученицей Антуана Бурделя, и не просто ученицей – а лучшей студенткой и выпускницей его скульптурной мастерской.
Когда двумя годами позже, Вера Игнатевна вернулась на родину, там снова было не до скульптуры.
Безусловно, она могла выбрать иной путь, но приняла решение окончить курсы сестер милосердия и заступила на бесплатную работу в госпиталь дляраненных. Как раз в то здание близ Арбатской площади, где позже расположится роддом им. Грауэрмана.
Именно в этот лазарет поступил с фронта зараженный тифом Алексей Замков.
Сквозь горяченный туман пациент видел заботливую и немногословную сестру, которая не отходила от его кровати.
Позже, когда Алексей Андреевич уже поднялся на ноги, он остался в госпитале, но уже в качестве доктора, а в восемнадцатом году обвенчался с Верой Игнатьевной…
Все деньги, которые могли бы помочь семье безбедно жить, к тому времени «ахнулись».
В Москве царила разруха и голод. Дрова воспринимались, как роскошь. Кормились тем, что Замков всякий выходной ездил в дальнюю деревню принимать больных, которые любили доктора и расплачивались молоком и картошкой. В промерзшей комнате в Плотниковом переулке Мухина лепила скульптурные портреты мужа.
Доктор обожал Веру Игнатьевну. Ее спокойный и даже флегматичный нрав уравновешивал его слишком эмоциональный, если не сказать взрывной характер. Они понимали друг друга без слов и были счастливы вместе.
Вскоре родился сын Всеволод, но и здесь не обошлось без печального сюрприза. В раннем детстве Воликнеудачно упал и вскоре у него вспыхнул костный туберкулез – диагноз по тем временам фатальный. Отец метался по клиникам, умоляя коллег сделать мальчику операцию, однако эта идея была отвергнута и названа авантюрной.
Тогда Замков решился… Он провел операцию сам. В домашних условиях, прямо на обеденном столе. Все в той же квартире по адресу Плотников переулок 10. В качестве ассистента выступила Вера Мухина. Она поддерживала мужа в любых начинаниях и верила в его талант.
К чести Алексея Андреевича надо сказать, что ребенок выжил. Несколько лет он передвигался на костылях, однако потом, и в этом необходимость отпала. Кстати, в дом доктора частенько захаживал писатель Лагин, который рассказывал мальчику удивительные восточные сказки и забавно называл его Волька ибн Алеша. Вот, оказывается, откуда у героя сказки «Хоттабыч» такая странная фамилия….
Вскоре, Замкова пригласили в Институт экспериментальной биологии в качестве хирурга –уролога, где доктор совершил серьезное открытие. На основании опыта немецких ученых, он пришел к выводу, что впрыскивание мочи беременных женщиноказывает на организм лечебный, восстанавливающий и даже омолаживающий эффект.
Эксперименты проводились на мышах. Результат поражал. Дряхлые животные после инъекций преображались до неузнаваемости. Шерсть их принималась блестеть, а сами грызуны оживали и даже начинали давать полноценное потомство.
Результатом этой работы стал препарат «Гравидан» (от латинского слова gravidias – беременность).
Максим Горький с огромным вниманием отнесся к этим разработкам и всемерно способствовал обеспечению Замкова всем необходимым для дальнейшего развития удивительной темы.
Первым человеком, на котором Алексей Андреевич применил препарат, был он сам. В его дневнике осталась такая запись от 8 февраля 1929 года:
«Сразу уменьшилась одышка и сердцебиение. Появилась бодрость и ясность мысли. Словно выпил шампанского. И подъем этот держался не менее 10 дней».
В результате дальнейших экспериментов Замковустало очевидно, что «эликсир» производит очевидный омолаживающий эффект, а так же способствует излечению многих эндокринных и психических заболеваний.
К слову, доктор был дружен с Михаилом Афанасьевичем Булгаковым, который, как уже говорилось, ничего никогда не писал просто так…
Вскоре, против доктора развернулась компания, а проще сказать, обусловленная завистью травля. Это были статьи, огульно порочащие метод, обвинения в знахарстве и даже в финансовых махинациях. Договорились до того, что Замков ворует институтскую мочу и мышей… Это было страшно оскорбительно для ученого. Алексей Андреевич был просто вне себя.
Возможно на эмоциях, он принял весьма непродуманное решение, когда некий Ахмет Мутушев– его пациент, предложил доктору с семьей бежать в Персию и наобещал, что в этой далекой стране ему создадут все условия для дальнейшей работы.
Разумеется, Вера Игнатьевна последовала вслед за мужем.
К сожалению, к тому времени ни одна ее скульптурная работа еще не получила признания и не «вышла в свет», но Мухина бесконечно трудилась в мастерской, работала над созданием одежды и театральных костюмов, занималась стеклом…
Беглецов арестовали в Харькове, сняв с поезда, и отправили прямо в Бутырку. Мутушев не собирался помогать доктору. Это был обычный провокатор, сволочь и агент ОГПУ.
Мухину с сыном через неделю отпустили, а Замкова продержали шесть месяцев и отправили в ссылку с конфискацией имущества. Доктора обвинили в том, что он хотел продать за границу секрет изобретения.
Как вы понимаете, преданная Вера Игнатьевна отправилась за ним…
Трудно сказать, что двигало пролетарским писателем в первую очередь – личная заинтересованность в «эликсире молодости» либо стремление продвинуть советскую науку, но именно Горький сумел вытащить Замкова из ссылки, замять эту нехорошую историю и сделать все для того, чтобы доктор продолжил работу, семья получила полноценную квартиру взамен отобранной комнаты, а Мухина – мастерскую.
Жизнь напоминала аттракцион «крутые виражи». Прямо с вокзала Алексея Андреевича доставили в Кремль, осыпали благами и назначили директором вновь созданного Института урогравидианотерапии(«мочебеременного лечения»).
Именно тогда в газетах появились все эти чудовищные стихи про «аппарат, чтоб из мочи сготовить препарат», а Замков превратился в придворного кремлевского доктора. Это были золотые годы для всех, но прежде всего для Веры Игнатьевны, которая в одночасьестала мировой знаменитостью.
Может быть, именно благодаря этому в 1938 году, когда лаборатория Замкова была разгромлена, а институт закрыт, сам доктор уцелел.
Сейчас трудно сказать наверняка, чем именно разгневал вождей изобретатель «эликсира молодости», но падения после высоких взлетов бывают особенно болезненны. Одним словом, «минуй нас пуще всех печалей»…
Да, власти не тронули доктора, но сломали. В день разгрома лаборатории случился его первый инфаркт.
Моментально одряхлевший, он работал консультантом в институте Склифосовского. К счастью, Алексей Андреевич не знал, что должности его нет в штате, а потому и зарплата такому не полагается. Деньги, которые получал он за свой труд, тайно передавала Вера Игнатьевна.
Сердечные приступы повторялись с печальной регулярностью. После одного из них, Замкованавестила молодая докторица. Осмотрев пациента, она принялась выписывать назначения.
- Соблюдайте режим и принимайте аккуратно. И никаких глупостей, вроде замковского препарата.
Доктор схватился за сердце и только успел крикнуть:
- Вон!
Бездумное слово убило выдающегося ученого. В ту же минуту его не стало…
Алексей Андреевич похоронен на Новодевичьем кладбище. Вера Игнатьевна пережила его на одиннадцать лет. На их общем памятнике есть надпись со словами доктора: «Я сделал для людей все что мог». Под ней позже появились ее слова «Я тоже».
А об удивительных перипетиях общей судьбы этих двух таких разных людей и любви, сейчас уже мало кто помнит.