Пару слов о Зимбабве
И снова к африканским делам. Две недели назад в Зимбабве отгремели всеобщие выборы, на которых закономерно, безо всяких неожиданностей, победила местная "Единая Зимбабве", Зимбабвийский Африканский Национальный Союз - Патриотический Фронт (ZANU-PF), а президентом переизбрался любимец народа Эммерсон Мнангагва, пришедший к власти в 2017 году после силового отстранения своего старого товарища, легендарного Роберта Мугабе.
Давеча наткнулся в запрещенном fb на анализ политических реалий этой страны с точки зрения Зимбабвийской Коммунистической Партии. КПЗ партия молодая, микроскопическая и, как я предполагаю, функционирует она, как и Компартия Свазиленда, с опорой на куда более мощную Компартию ЮАР. Собственно, штаб-квартира КПЗ и находится в Йоханнесбурге, а не в Хараре (столице Зимбабве), и эта удаленность от родины позволят зимбабвийским коммунистам выражать свои взгляды без опаски схлопотать бан от авторитарного правительства ZANU-PF. Посему, излишних похвал в адрес "антиимпериалистического" режима у зимбабвийских коммунистов нету. И в то время как некоторые западные товарищи, обезумевшие от разворачивающейся повсюду "борьбы с горсткой стран во главе с США", стреляют во все стороны света пропагандистскими тейками о "зимбабвийском антиимпериализме", сами зимбабвийцы вещают чуть более трезво.
В первую очередь, КПЗ подчеркивает, что нет никакой принципиальной разницы между ZANU-PF и их "демократическими" оппонентами из Гражданской коалиции за перемены: обе силы выступают за "свободное предпринимательство", обе силы исповедуют неолиберальные экономические принципы в противоположность целям развития производства, контроля над финансовым сектором и национализации командных высот экономики. Разница лишь в том, что если ГКП откровенно прозападная партия, управляемая напрямую из Вашингтона и Лондона, то ZANU-PF, являясь партией черных элит, ведущих демонстративно роскошный образ жизни в нищей стране, прячется за пропагандистским фасадом "антиимпериализма".
Ирония в том, что городской рабочий класс сегодня голосует в основном не за напускных "борцов за национальный суверенитет", а именно за прозападные силы. Потому что зимбабвийские рабочие своими глазами наблюдали деиндустриализацию страны, падение уровня жизни, тотальное разбазаривание наследия технологически развитой "белой" Родезии; короче говоря, именно городские трудящиеся на собственной шкуре больше всех ощутили все прелести политики ZANU-PF. Т.е. в городах имеет место протестное голосование.
Главной опорой ZANU-PF по-прежнему является село. Почему? Потому что правящие элиты представляют ГКП в качестве партии, которая намерена пересмотреть итоги земельной реформы 2000 года (о ней ниже); запугивают сельские массы возвращением белых фермеров. Эти пугалки прекрасно работают, позволяя черным элитам не только опираться на крестьян, но и противопоставлять сельское население городскому. Тому самому городскому рабочему классу, который голосует за ГКП, которая намерена согнать селян с земли и вернуть власть белых поселенцев. Зимбабвийские коммунисты с тревогой смотрят на это разделение и воспринимают его как искусственную попытку раскола единства угнетенных классов.
Далее зимбабвийские коммунисты вкратце знакомят читателей с историей этой бессменной правящей партии. Тут все просто: в 1961 году был образован "Зимбабвийский Африканский Народный Союз" (ZAPU), национально-освободительное движение, боровшееся против расистского правительства Родезии. Однако спустя 2 года от ZAPU отделилось правое диссидентское крыло, недовольное тем, что лидер Джошуа Нкомо заключил соглашение с СССР. Под предлогом того, что освободительным движением не может руководить представитель национального меньшинства ндебеле (собственно, Нкомо), диссиденты образовани "Зимбабвийский Африканский Национальный Союз" (ZANU). К месту так же пришелся и советско-китайский раскол: диссиденты очень быстро разменяли "национальный" аргумент на "идеологический", подведя под свою раскольническую практику постулат о "борьбе с советским ревизионизмом".
Зимбабвийские коммунисты честно указывают, что хотя обе организации заявляли о своих марксистско-ленинских взглядах, на самом деле лишь меньшинство руководителей и кадров ZAPU/ZANU реально интересовались коммунизмом. И те и другие, дескать, воспринимали идеологический дискурс как неприятное бремя, которое нужно нести для того, чтобы получить у социалистических стран оружие и деньги, необходимые для свержения власти белых поселенцев.
Как бы то ни было, после длительной вооруженной борьбы и мирных переговоров в Лондоне, страна получила независимость и в 1980 году были проведены свободные выборы, которые, по мнению зимбабвийских коммунистов, в сельской местности проходили под прессингом Зимбабвийской Африканской Национально-Освободительной Армии (ZANLA), вооруженного крыла ZANU.
Фокус тут в том, что у ZAPU тоже имелась свой вооруженный блок, Зимбабвийская Народно-Революционная Армия (ZIPRA), но, подчиняясь советским директивам, ZAPU вооружал в основном городской рабочий класс. Тогда как ZANU в китайском стиле делал основную ставку на крестьянство. Соответственно, несмотря на то, что ZAPU имел гражданский аппарат во всех провинциях, благодаря насилию и запугиванию со стороны ZANLA подавляющее большинство населения (63%) проголосовало за ZANU. Даже Западный Машоналенд, будучи опорным пунктом ZAPU проголосовал за ZANU. Вот такие чудеса в решете.
Британцев, с тоской ожидавших победы просоветского ZAPU, такой расклад вполне устроил: товарищ Роберт Мугабе, лидер ZANU, несмотря на свой имидж прокитайского леворадикала, для западного империализма был более удобен, нежели просоветский Нкомо.
Между тем, ZAPU согласился быть младшим партнером Мугабе после обретения независимости, однако курс просоветской партии на поддержку вооруженной борьбы против апартеида в соседней ЮАР совсем не устраивал нового руководителя Зимбабве. Который активно искал примирения как с южноафриканским правительством, так и со своими бывшими британскими хозяевами, прямо заявляя, что "Зимбабве не является прифронтовым государством".
Возникла необходимость уничтожить подконтрольные ZAPU пограничные с ЮАР районы, которые использовались в качестве баз для знаменитого "Умконто ве Сизве" (Копьё нации), вооруженного крыла Африканского Национального Конгресса.
Поэтому уже в 1982 году министерство госбезопасности, которое тогда возглавлял нынешний президент Эммерсон Мнангагва, приступило к подавлению диссидентов из ZAPU. Причем, в типично африканском духе, под удар правительства попали не только непосредственно члены конкурирующей организации, но и национальные меньшинства, считавшиеся "социальной базой" ZAPU - ндебеле и каланги. Геноцид, стоивший жизни нескольким десяткам тысячам человек, и получивший наименование "Гукурахунди" (вообще, так изначально называлась навеянная китайцами тактика партизанской борьбы на селе), завершился в 1987 году подписанием соглашения об объединении ZANU и остатков ZAPU в единый ZANU-Патриотический Фронт. Отмечу, что ни Мугабе, ни его товарищ Мнангагва далее про этот геноцид собственного населения, подорвавший в том числе тыловые базы южноафриканского сопротивления апартеиду, предпочитали вообще не вспоминать.
В 1990 году единое правительство ZANU-PF под руководством Мугабе приняло Программу структурной перестройки экономики (ESAP), базирующуюся на условиях, которые продвигал Международный Валютный Фонд. Итог не заставил себя ждать - в короткие сроки экономика Зимбабве начала рушиться.
Тут зимбабвийские коммунисты вынуждены признать то, что, находясь под суровыми санкциями, расистское правительство Родезии выстроило достаточно эффективную автономную экономику, которая в первое десятилетие независимости по инерции продолжала функционировать, обеспечивая достаточно высокий уровень жизни зимбабвийцев. Ибо 80-90% того, что потребляло население Зимбабве производилось в самой Зимбабве. С введением программы ESAP, сопровождавшейся приватизацией и деиндустриализацией, былая промышленная база страны была подорвана. Таким образом, экономическая независимость Зимбабве, созданная режимом белых расистов, была разрушена через интеграцию в мировой рынок на условиях империализма, которую осуществило "националистическое" и "антиимпериалистическое" африканское правительство.
Естественно, последовательное снижение уровня жизни сподвигло Конгресс профсоюзов Зимбабве в 1995 году рассмотреть вопрос о создании рабочей партии для борьбы с ZANU-PF и его неолиберальными программами. В 1999 году это стремление наконец было реализовано в виде создания "Движения за демократические перемены", выдвинувшее в качестве своей первой программы Народную хартию, принятую на Конгрессе трудящихся Зимбабве.
Но хорошая инициатива была мгновенно загажена. Потому что ДДП почти сразу же была накачена деньгами белых фермеров и траншами от правительственных агентств Великобритании и США, стремящихся избавиться от правительства Мугабе.
Как так случилось?
Сначала о фермерах. Дело в том, что еще на этапе национально-освободительной борьбы одним из главных лозунгов движения был призыв к экспроприации белых фермеров, которые, начиная с 30-х, сгоняли африканцев с земель, забирая себе лучшие угодья. И в итоге, к моменту провозглашения независимости более половины земельного фонда находилось в руках белого меньшинства. Однако, получив власть, Мугабе и его команда не спешили исполнять задач революции, т.к. был взят курс на компромисс с белыми и британскими империалистами.
Но обрушение экономики в начале 90-х и рост недовольства населения, поставил перед ZANU-PF задачу консолидации своей электоральной базы. Методом этой консолидации должны были стать обещания будущей земельной реформы.
Еще в 1994 ZANU-PF провел через парламент закон, позволявший властям изымать землю у белых фермеров без компенсации. Но сообщество белых поселенцев через Верховный суд достаточно легко заблокировало этот формально неконституционный закон. Ну нет так нет. Правительство развело руками: мы, мол, старались ради вас, но закон превыше всего.
Однако своими маневрами Мугабе сотоварищи спровоцировали еще больший рост напряжения на селе. Безземельные массы африканцев пришли в движение и с этим что-то нужно было делать. Поначалу Мугабе пытался шантажировать своих бывших британских хозяев, требуя оплатить расходы на "справедливую" земельную реформу, но в 1997 году правительство Тони Блэра прекратило финансировать Мугабе, обвинив его в хищении денег, предназначенных для приобретения наделов для безземельных крестьян.
В 2000 году Мугабе взялся менять конституцию; был проведен референдум по новому проекту, который позволил бы правительству изымать фермы у белых. Однако, и этот проект был отклонен с небольшим перевесом голосов. И дело не только в давлении белых фермеров и дезинформации, распространяемой Движением за демократические перемены; из-за того, что проект значительно ограничивал президентские полномочия, против него выступил даже нынешний президент Мнангагва, "правая рука" Мугабе в тот период. Собственно, провал голосования по новой конституции позволил товарищу Мугабе оставаться у власти до 2017 года, пока он не был свергнут товарищем Мнангагвой.
А что же безземельные африканцы, которые ждали 20 лет земли, за которую сражались?
Согласно версии зимбабвийских коммунистов, после провала референдума терпению их пришел конец. Поэтому главарь Ассоциации ветеранов национально-освободительной борьбы Ченджераи Хунзви (единственный человек, как говорят, которого Мугабе реально боялся) взял быка за рога. Началась стихийная оккупация земель белых под лозунгами "одна семья - одна ферма" (т.к. множество белых владели сразу несколькими фермами).
Зимбабвийские коммунисты пишут, что это стихийное движение крестьян и ветеранов просто невозможно было остановить. Мугабе пришлось подчиниться, иначе власть ZANU-PF, державшаяся за счет села, упала бы.
Вот такая вот версия зимбабвийских коммунистов по поводу истоков наделавшей в своё время много шуму земельной реформы.
Однако, как минимум, Мугабе не просто смирился с самозахватами земель. После смерти в середине 2001 года Ченджераи Хунзви, Мугабе решил сам оседлать этот процесс, доведя его популистскими подстрекательствами против белых как таковых до абсурда.
При этом, черные элиты не остались в накладе, забирая себе через третьих лиц лучшие фермерские хозяйства. Масштабы "восстановления справедливости" стали понятны в ходе скандалов, связанных с бракоразводным процессом дочери товарища Мугабе, когда выяснилось, что помимо множества других активов ей принадлежит так же 21 ферма. Сколько ферм забрали себе другие родственники Мугабе, его старые товарищи и друзья, пока неизвестно.
В результате всей этой истории белое фермерское меньшинство естественно ополчилось против правительства Мугабе, начав субсидировать оппозиционные ему силы и, в первую очередь, Движение за демократические перемены.
Что касается империалистического давления, то до определенного момента товарищ Мугабе вполне устраивал США и Великобританию. Лондонское правительство даже даровало ему рыцарское звание.
Но в 1998 году Руанда и Уганда при поддержке США развязали войну против Демократической Республики Конго, где новый президент Лоран Кабила вздумал пересматривать лицензии на добычу полезных ископаемых, чем настроил против себя западные горнодобывающие монополии.
Будучи председателем Сообщества развития юга Африки Мугабе в одностороннем порядке решил послать национальную армию Зимбабве для защиты Кабилы. И даже больше: он уговорил правительства Анголы и Намибии также вмешаться в войну. Тем самым Мугабе навлек на себя гнев всего прогрессивного Запада; именно в этот момент МВФ и Всемирный банк прекратили поддержку Зимбабве. Продолжая при этом поддерживать страны-агрессоры, Уганду и Руанду.
Этот первый этап санкций, вкупе с последствиями стихийной земельной реформы, подорвавшей товарное сельское хозяйство, стал одной из причин знаменитой зимбабвийской гиперинфляции, которая и по сей момент не остановлена.
Соответственно, после демарша Мугабе в рамках Второй Конголезской войны, западный империализм выразил явное недовольство и начал активно финансировать и поддерживать оппозиционные ZANU-PF группы.
Таким образом, к началу 2000-х годов оформилась архитектура зимбабвийской политической сцены: на одном полюсе находился вождь черных элит и "антиимпериалист" Роберт Мугабе, опирающийся на широкие сельские слои, получившие земли белых фермеров, а на другом - нищающий городской рабочий класс, лишенный собственного политического голоса и оказавшийся, таким образом, на одной стороне баррикад с белыми фермерами и проимпериалистическими структурами, которые мгновенно превратили Движение за демократические перемены (из которого, в том числе, выросла нынешняя Гражданская коалиция за перемены) в откровенно прозападный неоколониальный проект.
Внутренний переворот 2017, в ходе которого товарищ Мнангагва отправил товарища Мугабе на почетную пенсию, ситуацию в стране не изменил. Противоборство черных коррумпированных элит с прозападной коалицией, разрывающее страну надвое, продолжается.
В 2019-20 гг. Зимбабве пережила очередной экономический спад, хотя, как пишут, в последнее время ситуация немного выправилась благодаря началу добычи лития. Обычным гражданам от этого лучше не стало, а вот позиции черной паразитической "национальной буржуазии" заметно укрепились.
Ключевую роль в подъёме производства в последнее время играет конечно Китай. На счету китайцев не только масштабные инвестиции в промышленность, но и в инфраструктуру. Однако, как указывают зимбабвийские коммунисты, добрые намерения китайцев дезавуированы в сознании африканских рабочих теми тяжелыми условиями труда, которые навязывают китайские компании, особенно в горнодобывающей отрасли.
Заканчивают своё заявление коммунисты констатацией необходимости строительства подлинной оппозиционной силы, которая, с одной стороны, должна противостоять правительству черных элит, а с другой - прозападному лагерю, вовлекающему в орбиту своего влияния городской рабочий класс.
Как водится, по умолчанию под такой "реальной оппозицией" подразумевается сама Компартия Зимбабве, однако в ближайшее время шансов на блестящие прорывы у неё нет. Что зимбабвийские коммунисты и сами признают; в нынешних выборах они даже не пытались участвовать, честно заявив, что не обладают пока ни массовой базой, ни эффективным партийным аппаратом.
Такие дела.