Париж

Скажите, а в какой загранице вам довелось побывать впервые? 

Мне, в этом плане повезло. Но, и не очень.  Потому, что удалось попасть в Париж. Только вот, пролетела над ним, как та самая фанера. 

В те годы судьба впихнула меня в одну вялотекущую  контору. Время было дремучее. Местный коллектив состоял из каких-то пресных теток, настолько скучных, что их темперамента не хватало даже на полноценные склоки. 

Руководил всей этой мертвечиной гундосый  мудак  ростом с фигу, который пытался мотивировать сонных баб с помощью единственной мантры. 

- Двигайтесь активнее! Деньги должны «лящьки» жечь! 

Вот эти его «лящьки», «чащьки» и «бумащьки» бесили до такой степени, что все мои фантазии были подчинены единственной теме. А именно, подбрасыванию фрагментов начальственного тела в товарные вагоны, идущие в разных направлениях. Одна «лящька», например, поедет в Бугульму, вторая в Елец. С остальными запчастями тоже разберемся, и хрен вы меня потом поймаете! 

Кстати, «жгучих» денег этот чертов карлик близко не платил, а в качестве дополнительного пугала держал в офисе свою жену – огромнейшую тумбообразную бабищу. Я допускала, что эта Брунгильда  приносит его на работу в своей дамской сумке. 

Деятельность конторы была не особо затейлива и ориентировалась исключительно на обогащение этой прекрасной пары. 

Путем каких-то шахер-махеров, хозяева наковыряли по дешевке западных пилюлек, с тем, чтобы после, втюхивать продукцию по аптекам. Бизнес строился исключительно на взятках, откатах, подарках и приседанцах  личного характера. 

Закормленные аптекари полусонно внимали своим трубадурам, привередничали и кривлялись, как могли. Поставщики же, выпрыгивали из штанов, вальсировали на цырлах  и осыпали клиентов золотыми дождями поощрений. В ход шло все. От китайских утюгов, до приятно пухлых конвертов. 

Самой популярной формой подкупа были заграничные вояжи с оплатой всех дорожных тягот. Подобную группу обычно конвоировал повадырь от компании, выполняя функции прислуги за все - переводчика, няньки, а главное, оплачивальщика ресторанных счетов. 

Наш «очароващька» не отставал. На сей раз, он решил, шикарно так, отвезти клиентов в Париж. Видимо, чтобы те смогли его увидеть и, наконец, умереть. 

Обычно, такие группы сопровождала Брунгильда, а нам же, сидя в запсивом офисе, оставалось лишь вздыхать. При такой зарплате, даже санаторские клопы в Ессентуках казались сказочными колибри… 

Я не знаю  почему великанша вышла из строя, но буквально в последний момент, вожатой парижской группы назначили меня!  

Карлик глядел строго. Это напоминало инструктаж в райкоме. 

- Поедещь… Но, но упаси Господь, если им не понравится. С работы вылетищь! Чтоб ни на шаг не отходила… 

- Да пошел ты… - ответила я, уже мысленно и рванула собираться. 

На душе играл аккордеон, а Ив Мотан воспевал легендарный город, который суждено будет вскоре увидеть!  

… Коррумпируемая группа дисциплинированно топталось под табло. 

Двенадцать абсолютно одинаковых теток. 

Казалось, что эти апостолы аптечной торговли сошли с единого конвейера, штампующего кубовидные угрюмые изделия. После чего, цех наружного облачения натянул на каждую по одинаковой норковой шубе и папахе из такого же меха. 

Для массовки «выхода бояр» в опере «Борис Годунов», оно может быть и пролезло бы, но Париж, в моем тогдашнем понимании, имел немного иные ожидания в отношении дам.  

Тем более,  что в те годы Европа активно взбесилась, обороняя зайчиков, тритонов, анютины глазки от всяких варваров, пытающихся причинить им вред. Короче, аптекарская униформа была страшно неуместной.  

Да и погоды стояли отнюдь не меховые. Мартовские. То есть солнце, любовь и фиалки. 

По прилету, норковый отряд собрался возле стойки мадмуазель-администратора. Мои убогие блекотания  про Лувры, Нотр –Дамы и прочите глупости были сурово отвергнуты. 

… После короткого построения, норковый десант двинулся на разграбление города. Аптекари шли на противника свиньей. Видимо они знали, что этот тактический прием показывал хорошие результаты еще со времен Ледового побоища. Каждый отдельный воин в своем грозном величии напоминал Шаляпина с картины Кустодиева. Пот струился из-под папах, шубы давили на плечи, на багровых физиономиях читалась решительность и непреклонная воля. 

Хлипкие французы в шарфиках испугано жались к стенам домов и провожали колонну очумевшим взглядом. 

Это мы сейчас весь мир надрессировали своими причудами. В те года, соотечественники со столь выраженными национальными признаками, смотрелись довольно экзотично.  

Уже к концу первого дня в глазах зарябило от тряпок. 

Робкие предложения, хоть издали поглазеть на какой-нибудь популярный объект, резко пресекались. Это звучало очень строго. Все поголовье являлось заведующими, а они умели эффективно руководить людьми. Стало ясно, что еще одна попытка сбить группу с толку окончится тем, что меня просто свяжут, а кляп изо рта будут вынимать только в тот момент, когда надо оплатить очередной ресторанный счет. 

К середине последнего дня стало ясно, что Париж – это праздник, который всегда без меня. Завтра состоится встреча с родиной, не сказать, что долгожданная. А там, изгвазданный за зиму снег, ненормированный рабочий день и ненавистный тезис про «лящьки». Хотелось завыть! 

 - Девочки, «Bally»! – вдруг зычно рявкнула одна из шуб, указав перстом в нужном направлении. 

Молодец! Зорко углядела на противоположной стороне улицы неохваченный объект. 

Неутомимая толпа, перепрыгивая через парапет, ринулась наперерез автомобилям, я же попятилась в направлении кафе, как нельзя более кстати, оказавшемуся за спиной. 

Судьба предоставила шанс! 

Столик был выбран очень грамотно. Улица просматривалась, как на ладони. Риск спалиться был минимален. Раскидистый французский фикус обеспечивал надежную маскировку. 

Потеря кормильца, аптекарей наверняка огорчила, но спанталыку не сбила. Повертев головами, они продолжили марш. 

На душе снова заиграл уже, забытый аккордеон!

Освобожденная, я вылетела на улицу и принялась жадно впихивать в себя Париж. Черпать его огромным ведром, вливая в себя. Глотать, не жуя. Наполнять им легкие, уши, память и душу.

Хотелось разорваться на сто маленьких человечков, чтобы успеть оббежать все заветные места, доступные прежде только на экране. Расширить глаза до размера тарелок, чтобы увидеть как можно больше. Касаться его, чтобы запомнить руками, ногами и всем нутром…

Кстати, надо попробовать жареные каштаны, а вот и продавец. И хрен я до утра вернусь! А потом, хоть трава не расти.

… Пудовая ручища хлопнулась на плечо столь неожиданно, что каштан застрял где-то между горлом и пищеводом.

- И где ты болтаешься? А мы тебя потеряли. Ужинать пора, между прочим! Только сперва еще в магазин зайдем. Скидку там попроси, мы-то сами «не ферштейн».

Тетка с усами, как у городового властно прихватила меня под руку. Сказать было нечего. В башке раздался щелчок, словно свет выключили. Его, и правда, выключили… 

Кстати, на прощальном ужине все двенадцать баб отравились устрицами. А я нет. Потому, что с горя кусок в глотку не лез.  

Мне вообще часто везет!