Парень нежно ласкает девушку спасая членом от жизненных невзгод
Парень нежно ласкает девушку спасая членом от жизненных невзгод
канд. исторических
наук Н. Я. Эйдельман
OCR и
вычитка - Александр Продан, Кишинев
Хвала Каменам. — М.: Сов. Россия, 1982. — 304 с., ил ., 20 л. портр.
Откуда приходят на страницы книг литературные герои? Каково
соотношение правды и вымысла в художественном произведении? Как фантазия
обрабатывает жизненный материал? Рассказывая об истории создания ряда
произведений Пушкина и Бестужева-Марлинского, Стендаля и Бальзака, Вальтера
Скотта и Флобера, автор отвечает на эти вопросы и показывает, как из реального
факта, конкретной социальной и исторической обстановки возникают художественные
шедевры.
Новая работа автора является продолжением его ранее вышедших
книг.
В глубокой древности
на земле Эллады родился миф о девяти прекрасных сестрах. Греки называли их
Музами, римляне — Каменами.
Весной и летом на
лесистых склонах горы Геликон и на заоблачном Парнасе появляется бог искусств
Аполлон в сопровождении юных прелестных Муз. Дочери Зевса и Мнемосины —
богини-покровительницы поэзии и искусств — водят веселый хоровод, поют под
звуки золотой кифары, на которой играет Аполлон. Увенчанный лавровым венком, он
величаво шествует впереди хора из девяти сестер: Каллиопы —
музы эпоса, Евтерпы — лирики, Эрато — любовной поэзии, Мельпомены — трагедии,
Талии — комедии, Терпсихоры — танцев, Клио — истории, Урании — астрономии,
Полигимнии — гимнов. И тогда природа замирает, словно зачарованная.
Внимая божественному пению, все вокруг замолкает — бог войны Apec забывает о кровавых битвах, тучегонитель Зевс
— о своей разящей молнии, остальные небожители о раздорах и спорах — мир и
покой воцаряется на Олимпе.
По представлениям
древних, Музы, Камены, наделяли поэтов своим «сладостным даром». Гомер считал,
что Музы обучают поэтов их искусству, Еврипид — что без них нет истинной жизни.
Римлянин Гораций заверял: «Я ваш, Камены, ваш». Его земляк Вергилий
провозглашал: «Прежде всего Камены», и, вторя им,
Овидий утверждал, что «песня Камены не лжет...»
Так и повелось считать,
что художник — служитель Муз, Камен, вдохновляющих его лиру. Во все времена поэты
воспевали своих божественных покровительниц, обращались к ним со словами
благодарности за ниспосланное творческое озарение. И многие могли бы, как и А.
С. Пушкин по окончании «Евгения Онегина», произнести:
Воздать хвалу
вдохновительницам имели право и те писатели, о которых рассказано в моей новой
книге. Отсюда и ее название: «Хвала Каменам». Причем в некоторых рассказах
Камена предстает как бы в персонифицированном виде: пережитое часто становится
предметом искусства.
На страницах этой
книги, как и в ранее мною написанных — «Тайна Иппокрены», «О чем умолчали
книги» и других, — читатель найдет продолжение своеобразного путешествия к
истокам известных произведений отечественной и мировой литературы, познакомится
с историей их создания. Почему это важно? Потому что позволяет глубже вникнуть
в их содержание, лучше понять его. Гете считал, что само произведение еще
недостаточно говорит об авторе — надо знать, как возник и воплощался замысел,
иначе говоря, биографию рождения шедевра. Прослеживая этот процесс, нередко
удается установить генетическую связь изображенных событий с жизненными
фактами, литературных героев с реальными прообразами и тем самым словно бы
приблизиться к разгадке «чудодейственной» силы Камен, которым издревле
поклонялись поэты.
Никогда, видимо, мы
не перестанем поражаться способности А. С. Пушкина постигать с прозорливостью
гения различные явления отечественной и зарубежной литературной жизни.
Относится это и к Камоэнсу. Русский поэт высоко ценил поэтический дар
знаменитого португальца. Не случайно он поставил его в один ряд с Данте,
Петраркой и Шекспиром. Дважды упомянул А. С. Пушкин его имя в своих стихах. И
даже из этих скупых строчек видно, сколь глубоко он проник в суть творчества
Камоэнса, считая, что поэзия его окрашена в скорбные тона.
К тому времени имя
Камоэнса было уже достаточно известно в России. Еще в конце восемнадцатого века
вышел первый перевод его поэмы «Лузиады». А в начале следующего столетия, в
1805 году, «Журнал российской словесности» поместил краткую биографию поэта. С
тех пор имя автора «Лузиад», его творчество и скорбная судьба привлекали
внимание многих русских писателей. О нем, в частности, упоминают К. Батюшков и
А. Бестужев-Марлинский, И. Лажечников и В. Жуковский, посвятивший ему целую
драматическую поэму. Но сколько-нибудь полного жизнеописания его на русском
языке нет и до сих пор.
Судьба великого
певца Лузитании сложилась необычно. Подобно многим, Камоэнс стал искателем
приключений. Как Сервантес и Эрсилья, португальский поэт прожил нелегкую жизнь,
изведал опасности дальних дорог, был участником многих экспедиций и сражений.
Вслед за своим соотечественником Мендешей Пинту, автором знаменитой книги
«Странствия», проделал трудный и опасный путь от лисабонской Беленской башни на
берегу Тежу до фортов Гоа на малабарском берегу, а затем двинулся еще дальше на
Восток. О своих странствиях Камоэнс рассказал в звучных октавах ставшей
всемирно известной поэмы «Лузиады». Поэтому прав был А. Гумбольдт, когда назвал
Камоэнса «первым певцом моря и экзотических стран». Так же и Ф. Шлегель с
полным правом мог сказать, что «ни один поэт со времен Гомера не был так почитаем и любим своим народом, как Камоэнс». К этим
словам следует добавить, что он издавна пользуется и всемирной славой.
Сегодня на двух
разных континентах земного шара воздвигнуты памятники Камоэнсу, На его родине,
в Лисабоне, монумент был сооружен в 1867 году. Тысячи людей собрались тогда на
открытие статуи. На гравюре Каитану Альберту изображена многочисленная толпа,
пришедшая приветствовать своего национального кумира, ставшего символом борьбы
за независимость и свободу. Творчество Камоэнса воодушевляло португальских
патриотов в разные эпохи, особенно в черные годы владычества иноземцев. Но и
позже к нему обращались все, кто мечтал о справедливости и боролся с
деспотизмом.
И
не случайно другой памятник Камоэнсу находится в далеком Гоа — бывшей
португальской колонии в Индии, на месте, где до этого маячила статуя Салазара.
Коимбрский университет. — В Лисабоне. — Кто была
вдохновительница поэта? — Замысел героической поэмы. — Тюрьма. — «Милость»
монарха
Мощная фигура
Камоэнса, по праву занимающая место в одном ряду с такими великими гуманистами,
как Рабле, Сервантес, Шекспир, предстает перед нами на ярком фоне
общественно-политической жизни своего времени — второй половины XVI века. Здесь и захватнические экспедиции на
севере Африки, и продолжающаяся экспансия в Азии (расширение торговли вплоть до
Японии), и сооружение грозных фортов и крепостей, кольцом охвативших Индийский
океан, и создание в этом районе огромного флота — все это закрепляло господство
португальцев, способствовало обогащению короля и его окружения.
Для эпохи Камоэнса
характерны также борьба «туземцев» против колонизаторов, сражения на море с
пиратами — как называли тогда всех, кто пытался вести собственную, не зависящую
от португальских пришельцев торговлю, — внедрение инквизиции и перв ые ау тодафе. Особую печать носили нравы и
быт колоний, главным образом «Золотого Гоа» — столицы Португальской Индии, и,
конечно, придворная жизнь в самом Лисабоне, полная лицемерия и ханжества, и как
противопоставление этому салон инфанты доны Марии в ее дворце Санта-Клара, где собирались
поэты и артисты, художники и ученые — своеобразный остров любомудрия с особым
интеллектуальным климатом.
Молодые годы Камоэнс
провел в Коимбрском университете — одном из старейших и по тем временам лучшем
в Европе. Тогда (до укоренения в стране иезуитов) это был культурный центр, где
получали образование в духе эпохи Возрождения. Именно здесь были заложены
основы гуманистического мировоззрения будущего поэта.
В Коимбре находилась
одна из крупнейших в Европе библиотек, и молодой Луис пользовался ее
сокровищами. И сегодня это хранилище поражает своими размерами, выглядит как
храм знаний. Огромные, украшенные резьбой по дереву шкафы, заполненные
редчайшими изданиями, возносятся к потолку, покрытому уникальными росписями.
Юный Камоэнс рос под
строгим присмотром своего дяди дона Бенту — приора монастыря Святого Креста и
одновременно канцлера университета.
Помимо университета,
в Коимбре находились колледжи Святого Жоана и Святого Августина, а также
колледж В сех святых. Выпускникам этих учебных
заведений присуждали степень лиценциата, магистра искусств, доктора литературы
или бакалавра латыни.
Видимо, Камоэнс
окончил курс в колледже В сех святых, являвшемся в то
время, по существу, факультетом университета, где обучались дети обедневшей
знати. Преподавали здесь грамматику, риторику и диалектику. Латынь Луис знал с
детства — сам дон Бенту занимался с племянником. Это было тем более важно, что
к тому времени мания изъясняться на латыни буквально охватила двор. Некоторые
дамы доходили до того, что использовали латынь как повседневный разговорный
язык, наравне с испанским . На испанском же говорили
потому, что португальская королева была родом из Кастилии и при дворе
обретались многочисленные испанцы, неспособные прилично выучить португальский . Да и португальские вельможи, приближенные
королевы, старались говорить на ее языке. По той же причине им прекрасно
владели поэты и писатели, — они создавали шедевры, украшавшие португальскую
литературу. Даже такой драматург, как Жил Висенте, писал некоторые свои пьесы
на испанском — чтобы их легче было понимать членам
королевской семьи.
Жаждущий знаний,
юный Камоэнс постиг премудрости классической латыни, испанского и итальянского
языков, изучил античную литературу и юриспруденцию, философию, историю,
географию. И вот в 1542 году, окончив учебу, будущий поэт покидает Коимбру.
Путь его лежит в столицу тогдашней португальской империи.
В Лисабоне он
попадает в придворную атмосферу интриг, лести и зависти. Ему предстояло
испытать измену друзей, пережить клевету и людскую неблагодарность. К тому же,
на свою беду, Луис влюбился.
О предмете его
страсти спорят вот уже несколько столетий. Кто была та, которую так пылко любил
поэт и воспел в своих стихах?
Рассказ придется
предварить одним замечанием. Скудость фактического материала о жизни Камоэнса,
отсутствие подлинных, не вызывающих сомнения документов привели к тому, что
биографы расцветили его жизненный путь множеством романтических историй.
Точного ответа на
вопрос, кто стала вдохновительницей лиры поэта, пока еще не нашли. Известно
лишь, что это была молодая особа знатного происхождения
и что Камоэнс был удален из столицы «из-за любви к придворной даме».
Некоторые, впрочем,
склонялись к выводу, что адресата любовной лирики Камоэнса невозможно определить,
поскольку поэт-де не имел в виду реальную женщину, а стремился лишь раскрыть
мир своих мыслей и чувств, связанных не столько с конкретными лицами, сколько с
той или иной ситуацией, в которой оказывался в разные периоды жизни. Поэтому,
доказывали сторонники этой точки зрения, все попытки
разгадать адресата его лирики обречены на неудачу, тщетно стремиться
идентифицировать нежный образ его «любовных» сонетов, напрасны биографические и
психологические интерпретации. Камоэнс, верный традиции петраркизма, воспевает
некий абстрактный неземной идеал, сверкающий, как солнце из-за туч.
В той, кому
адресованы пылкие послания Камоэнса, предпочитали видеть своего рода «смуглую
леди» — таинственную незнакомку из шекспировских сонетов. Но великая загадка
Шекспира, не один век волновавшая воображение исследователей и писателей, в
наши дни разгадана профессором Роусом.
Давно известны
подлинные имена вдохновительниц Катулла, Петрарки, Данте, Ронсара. Неужели же
вдохновительница музы великого Камоэнса останется, как и любовь Овидия,
безвестной, нерасшифрованной загадкой? И неужели скорбные строки его сонетов
рождены холодным рассудком сочинителя?
Я нищ и слаб, но счастлив тем, что есть,
Разве это, говоря
словами самого поэта, не «рассказ правдивый о
печальной были»? В сонетах Камоэнса воспета любовь, опалившая их творца, в них
речь идет о сердечном недуге, о сладком плене лучистых темных глаз и кос
златоволосых. Но поэзия Камоэнса окрашена в мрачные тона — любовь его была
несчастной.
И действительно,
пылкое чувство принесло поэту одни страдания. Таково традиционное утверждение.
Подкрепить его фактами пытались многие литературоведы.
Обворожительных и миловидных дам при дворе насчитывалось
немало. Все они были достойны самой пылкой и страстной любви. Как не увлечься
Жоанной Ваз или Паулой Висенте, возвышенными ценительницами музыки, которые
порой исполняли написанные Камоэнсом песни. Впрочем, может быть, его пассию
звали Франсишка де Араган? Она славилась тем, что разбила сердца дона Мануэла
де Португал и Педру де Андраде Каминья. Однако завоевал ее третий — дон Жоан де
Боржа, знатный сановник, оставивший всех поклонников безутешными. Что касается
Луиса де Камоэнса, то он, галантный и учтивый, импровизировал для нее. Но это
была лишь дань куртуазноста, непременной в ту эпоху.
Тогда, возможно, его
любовью была Луиза Сажеа — столь же привлекательная, сколь и ученая дама,
подруга инфанты? Или сама инфанта дона Мария — женщина тонкого вкуса,
покровительница музыкантов и поэтов. Она первая обратила внимание на необычный
талант Камоэнса и, видимо, поощряла его на поприще поэзии. В ее салоне, где
собиралась не только высшая знать, но и цвет
литературы и искусства, Луис чувствовал себя в родной поэтической стихии.
Которая же из этих
дам, блиставших при дворе, стала губительницей поэта? Едва ли не первым
попытался ответить на этот вопрос Теофилу Брага (1843—1924) — исследователь,
президент Португальской Академии наук, влюбленный в творчество Камоэнса.
Прежде всего он опроверг мнение, будто предметом истинной любви
поэта была его дальняя родственница — «девушка с зелеными глазами» Изабелла де
Таварес. В этой версии подлинным было только то, что Изабелла
в самом деле существовала и юный Камоэнс, еще лицеистом, увлекся ею. Но это
первое робкое чувство так и не расцвело. Тем более что разгневанный дядюшка дон
Бенту поспешил спровадить племянника в Лисабон, где тот нанялся домашним учителем
в семью графа де Нороньи и
получил доступ ко двору.
Традиция, которой
следовали многие ученые и писатели, утверждает, что он повстречал прекрасную
незнакомку в церкви Дас Шагас (Ран Христовых). Дотошные исследователи
установили даже день, когда это случилось: в страстную пятницу, 11 апреля 1544
года.
Поэт называет свою
«кроткую и чистую» возлюбленную Натерсия. Несомненно, это анаграмма слова Nater cia, которую следует расшифровать как Катерина.
На этом, однако,
поиски остановились, поскольку при дворе Жоана III четыре дамы носили это имя. В поисках нужной
Катерины Теофилу Брага пришлось ворошить архивы, разбирать документы, изучать
родословную знатных семей того времени, сохранившиеся свидетельства
современников. Две Катерины заслуживали особого внимания. Но обе они носили
одну и ту же фамилию Атаиде.
Одна из них —
родственница поэта, его кузина, Катерина де Атаиде да Гама, дочь дона Франсишку
да Гамы, главного стремянного Жоана III ,
по материнской линии происходившего из того же знаменитого рода Васко да Гамы —
первооткрывателя морского пути в Индию. Однако разыскания вывели из списков
претенденток гордую дочь дона Франсишку.
Теофилу Брага
вспомнил об эпитафии, которую обнаружили еще в 1791 году. Она была сочинена
современником Камоэнса и посвящалась «Сеньоре доне Катерине де Атаиде, дочери
дона Антониу де Лима, придворной даме, безвременно скончавшейся, молодой и красивой».
По мнению Теофилу
Брага, прекрасной дочери дона Антониу было около тринадцати лет, когда она
встретила Камоэнса. Он убежден, что Натерсия и Катерина де Атаиде (Лима) — одно
и то же лицо.
Однако в наши дни
все большие права завоевывает другая гипотеза. Ее выдвинул и обосновал
литературовед Жозе Мария Родригеш. Он утверждает, что Камоэнс был влюблен в
инфанту дону Марию, младшую сестру правящего монарха, и что она отвечала ему
столь же пылкой взаимностью. Любовные гимны поэта, считает ученый, обращены к
ней, придворной даме высокого происхождения, чье имя, впрочем, никогда не
упоминалось. Именно запретная любовь к инфанте, особе королевской крови,
навлекла на поэта несчастья и беды.
В самое последнее
время возникло еще одно предположение, высказанное современным литературоведом
Жозе Эрману Сарайвой. По его мнению, адресат любовной лирики Камоэнса
совершенно иная женщина. Имя ее следует искать в анаграмме Динамене, также
встречающейся в сонетах поэта и расшифровывающейся как дон а
Иоа нна Норонья Андраде Менезеш — действительно существовавшая девушка.
Что касается
Катерины, то здесь, видимо, все ограничивалось легким увлечением, да и оно
длилось недолго.
Конечно, жаль, когда
рушится миф. Тем более что многие годы читатели Камоэнса привыкли возлагать
этот миф на алтарь своих симпатий к романтической любви, сравнивая Натерсию с
Беатриче и Лаурой.
Пусть успокоятся
поклонники этой любви Камоэнса. Катерина действительно превратилась в Натерсию.
И вполне правомерно «оставить ее имя в один ряд с вдохновительницами, чьи имена
навсегда связаны с созданием бессмертных строк любви.
Но все дело в том,
что, встретив однажды юную Катерину, поэт, видимо, принял вспыхнувшее в нем
чувство за более глубокое.
Однако между
сонетами, которые поэт адресует очаровательной девушке, и теми стихами, что он
посвящает знатной молодой сеньоре, заметна огромная разница.
Когда поэт впервые
увидел двадцатидвухлетнюю инфанту дону Марию, он был поражен ее красотой. Ее
неотразимое обаяние, тонкий ум и изысканный вкус, ее умение собирать вокруг
себя поэтов и артистов — все восхищало в ней Камоэнса.
что жизнь пуста, хоть мир обнять готова...
с тех пор, как повстречал, сеньора, вас.
Именно чувство к доне Марии поэт сохранил и пронес через всю многострадальную
жизнь. Увы, любовь эта не сделала его счастливее, хотя избранница и не осталась
равнодушной. Но на что могли рассчитывать два человека, находящиеся на столь
различных ступенях социальной лестницы? Рано или поздно их ждала разлука. И она
наступила, быть может, даже скорее, чем они ожидали...
Приказ об удалении
от двора был для Камоэнса как гром среди ясного неба. Поэт успел лишь тайно
проститься с инфантой: ему дали всего несколько часов на сборы, столь поспешно
он был вынужден покинуть Лисабон.
Свое несчастье он
сравнивает с изгнанием Овидия, который, согласно легенде, влюбившись в дочь
императора Августа, был отправлен в ссылку на негостеприимные берега Понта.
Он очутился в
селении Белвер, на берегу Тежу, там, где река течет в теснине среди высоких
гор. Здесь он провел с 1546 по 1549 год.
Ссылка кончилась.
Однако вспомнили правило, согласно которому «не дозволялось молодым дворянам
находиться при дворе без того, чтобы они побывали в Африке и вернулись оттуда с
доказательством своей храбрости». До изгнания это поэту не мешало. В отношении
Камоэнса это звучало явным анахронизмом. Да, он не был на севере Африки, где
португальцы еще со времен Генриха Мореплавателя, захватившего Сеуту, вели
нескончаемые войны с маврами, и теперь ему предстояло ехать в Африку.
Когда судно, на
котором плыл Камоэнс, покидало устье Тежу, родился сонет о расставании
влюбленных, которые, видимо, нашли все же способ увидеться.
...Был час прощанья, и томилась грудь
от тысяч уз, разорванных жестоко...
Пребывание в Сеуте,
как и следовало ожидать, не принесло поэту облегчения. Однообразие гарнизонной
службы, вылазки и экспедиции — такова его жизнь в Северной Африке.
Забыл ли Камоэнс
свою возлюбленную? Если судить по дошедшему до нас письму, адресованному другу,
дона Мария по-прежнему жила в его сердце. Он продолжает работать над задуманной
поэмой, пока еще не названной. Только она, а не ратные подвиги принесет лавры
победителя.
Во время стычки с
маврами Камоэн
Две бабы сосут дома хуй родному брату а потом трахаются с ним в письки
Порно видео с Florens (Флоренц)
Мачеха попросила сына сделать интимные фото и вот что вышло