Панганна Мецяваге мерек / Беседа с Мецявой у грибов

День — колмамше вескан яндранга. Осенью было то.

Кабаньим кундом двинули в лес за пангами — за грибами, ну.

На пороге зову друзей на мену — зëрна пшеницы и полбы за вход и урожай. Я в голове держал, что уговор идëт с хозяйкой леса. А еë мокша и эрзя Вирявой называют — и просят грибов и ягод перед походом.

После обряда-уговора пошли бродить. Мир над почвой золотеет уже — по верхам лес одет в лучи. Слышу в нутре бессловесно, от хозяйки, мол: ты когда елташей подозвал к уговорному месту, не сказал им, как меня кличут — кому зëрна-те сыпали. А я решил, что поиграю с ней нагловато: если хочет, чтобы я о ней озвучили что-то — пускай покажется, даст о себе знать. Не всё ж мне за них арбовать-отдуваться, пальцем на них тыкать! Опасно так хозяйку дразнить, но тогда настрой такой был.

Чуть отойдя, возвращаюсь к елташам, слышу — смеются, шутят: «надо грибов наманифестировать, лисичек, подосиновиков, в особо крупном размере»... Шутят-то про поп-эзотерические лясы, инфоблогеров-дурносопов, которые «вселенную» просят кошелёк им набить. А тут к слову пришлось елташам о Виряве рассказать — шутки шутками, а если уж у кого просить пангов, то не у «вселенной» какой-нибудь — а у самой лесной мамы, тутошней, конкретной. Как её в рассказе помянул по роду деятельности — «хозяйка леса», ну — с макушек донеслась негромкая, но заметная птичья муро-песня.

Потом отхожу ещё.

Сухостой громко скрипит над ухом. То ли ветровые говорят покачиванием усохших тел, то ли старые-подстойные — беседуют языками-верховиками.

Упёрся подошвами в ствол поперёк тропы. Имя другое приходит в голову.

«Мецява» — шепчу. Пура кеце, Мецява.

И тут же в глаза семейка опят бросается. Ножичком режу, «спасибо» говорю — пеш сай, Мецява.

Будто верное имя подобрал. Мецява, Метсäва — на мерянский или общефинский манер будет. Мется — лес, ава — мать.

Потом ещё женщину встретили. Она нам полный пакет опят подарила. Через неделю я в том же лесу другую женщину встретил. Она мне ещё один пакет опят подарила.

И думаю-от сейчас: так ведь имена дарить-подбирать можно для мерäн водышаклан. Хозяйки-те па хозяины, народцы-те и силы-те долго без людей жили, люди их долго-долго не звали никак, кроме как руш языком, да и то редко-редко. А сейчас новые меря начали кыл-йелман наш шить-зашивать, который по стране растерзало. Можно этим кыл новые жилы-меры тянуть, знакомиться снова с елäк-воймак, предлагать имена — коренные-то, «чудские»-то имена породнее придутся им. Рады будут, на подарки не поскупятся. Как я Мецяву позвал-назвал.

В тот день ещё старый кабанчик-фигурка наш ушёл на покой, в мецявин лес-тот. Где не бывал только: перед Синикиви стоял, и на ярмарках наших кабаньих. А в тот день потерялся во мхах и лучах — приютился в объятьях лесовой матушки.

Вот так помню. Ёв теда катырам.