Памяти Питера Брука

Ушел из жизни Питер Брук, один из величайших гениев театра двадцатого века – и, наверное, первой четверти двадцать первого века. Гений не только потому, что он создавал великие спектакли, находил новые формы, новые смыслы, новые способы выражения на сцене – для меня он был и останется гением прежде всего свободного поиска. Гением поиска свободы. Каждый момент, каждый час, каждый день своей жизни, каждым спектаклем свой жизни Питер Брук уходил от себя самого, который был еще вчера. Можно было бесконечно догонять Брука – ты всегда догонял Брука вчерашнего. Можно было бесконечно пытаться опережать Брука – ты всегда опережал Брука вчерашнего, потому что он обладал действительно свойством гения (как до него Константин Станиславский) все время обновляться. И это, может быть, главный урок, который он завещал всем нам – если вообще он думал о каких-то уроках. Мне кажется, он жил естественно, не уча никого, а просто непрерывно учась сам – и таким образом создал целую плеяду если не прямых учеников, то последователей.

Когда мне было, если не ошибаюсь, пятнадцать лет, в Москве я увидел спектакль Брука «Гамлет». Когда мне было двадцать два года, я увидел в Ленинграде спектакль Брука «Король Лир». Когда мне было тридцать лет, я прочитал специально сделанный для меня перевод его книги «Пустое пространство». Все это, могу с уверенностью сказать, изменило и мою личность, и мою личность в театре, и мою жизнь в театре. С тех пор мне навсегда стыдно оказаться неживым в театре, стыдно сделать неживой театр, с тех пор мне всегда стыдно захламить пустое пространство каким-нибудь бессмысленным или изощренно-красивым, но лишним мусором. Говоря словами Пастернака, Брук к концу жизни впал как в ересь в неслыханную простоту. Собственно, он всегда был еретиком, его простота к концу жизни стала совсем еретична, многим непонятна, и, может быть, смысл этой ереси станет понятен гораздо позже. Как смысл многого из того, что делает гений.

Мне очень повезло: когда мне случилось сорок лет, Питер Брук одарил меня своей дружбой, это стало одним из ценнейших подарков моей жизни. Вчера я проводил заключительное занятие со своим первым курсом школы-студии, мы начали с того, что встали на минуту молчания в память о Питере. Для этих молодых людей это имя еще не так много значит, они мало знают о нем. Я могу сегодня обещать, что я сделаю все, что возможно, чтобы оно для них значило как можно больше, чтобы они могли считать себя теми, кто как-то продолжает то, что пытался делать он – то есть пытаться делать искусство.

У русского поэта Давида Самойлова есть стихи, которые легко перевести на все языки: «Смежили очи гении. И… в опустевшем помещении стали слышны наши голоса». Так вот, наши голоса стали слышнее, но я убежден, что долго-долго-долго слышнее наших голосов будет голос Питера, который говорит: «Проще, правдивее, бескомпромисснее».

Лев Додин, 4 июля 2022, Санкт-Петербург.

Peter Brook, one of the foremost theatre geniuses of the XX century – and most probably of the first quarter of the XXI century – has died. A genius not only because he created great performances, found new forms, new meanings, new ways of stage expression – for me he was and will remain a genius firstly because of his free search. A genius of search for freedom. Every moment, every hour, every day of his life, with every next production in his life Peter Brook moved forward, further away from what he had been like the previous day. You could endlessly try and catch up with Brook – you always caught up with yesterday’s Brook. You could endlessly try and get further than Brook – you always got further than Brook got yesterday, because he (much like Konstantin Stanislavsky before him) had this real quality of a genius to constantly renew himself. And this might be the most important lesson he bequeathed to all of us – if we are to believe he cared about teaching lessons. I think he just lived naturally, without teaching anyone, but constantly keeping learning – this is how he has generated a whole constellation if not of direct pupils, than of followers.

When I was 15 years old (if I remember correctly), I saw Brook's Hamlet in Moscow. When I was 22 years old, I saw Brook's King Lear in Leningrad. When I was 30, I read his Empty Space – I had it translated specially for me. All of the above, I can say with absolute certainty, has changed my personality, has changed my personality in theatre, has changed my life in theatre. Since then I’m forever ashamed to be not alive in theatre, ashamed to make theatre that is not alive, since then I’m always ashamed to clutter up the empty space with meaningless or even elaborately-beautiful but useless rubbish. To use Boris Pasternak’s turn of phrase, towards his life’s end Peter has almost heretically embraced an unheard-of simplicity. Though he has always been a heretic, towards his life’s end his simplicity became totally heretical, not understood by many, this heresy’s meaning might become clear much later yet. This happens with many things a genius does.

I’m extremely lucky: when I turned 40, Peter Brook gifted me with his friendship; this became one of the greatest gifts of my life. Yesterday I had the end-of-the-year lesson with first-year students of our school-studio, we started off by standing up and remembering Peter with a minute of silence. For these young people his name does not mean much just yet, they don’t know much about him. I can promise today that I’ll do all in my power to make his name as meaningful as possible for them, so that they somehow could call themselves his followers – so that they could follow in his steps trying to do what he did – trying to make art.

The Russian poet David Samoilov has lines that translate easily into any language: «The geniuses have closed their eyes. And… now in this emptied space our voices are starting to be heard». So there, our voices sound louder now, but I am certain that for a very-very-very long time Peter’s voice will be the best-heard among them, saying “More simplicity, more truth, even less compromise”.

Lev Dodin, 4 July 2022, Saint-Petersburg.

Peter Brook est parti. Un des plus grands génies du théâtre du XX-ème et, peut-être, du premier quart du XIX-ème siècle. Il est un génie non seulement parce qu’il a créé de grands spectacles, trouvé de nouvelles formes, de nouveaux sens, de nouveaux moyens d’expression sur la scène : pour moi, il a été et reste, avant tout, un génie de libre recherche. Un génie de la recherche de la liberté. A chaque instant, chaque heure, chaque jour de sa vie, à chaque spectacle de sa vie, Peter Brook se quittait lui-même, celui de la veille. On avait beau rattraper Brook – on rattrapait le Brook de la veille. On avait beau devancer Brook – on devançait le Brook de la veille parce qu’il possédait une vrai vertu de génie (comme Constantin Stanislavski la possédait avant lui), celle de se renouveler tout le temps. Et c’est peut-être la plus grande leçon qu’il nous a laissée, en admettant qu’il avait pensé à laisser des leçons. Il me semble qu’il a vécu de façon naturelle, sans donner de leçons mais en apprenant constamment lui-même. C’est ainsi qu’il a créé tout une pléïade si ce n’est de disciples directs mais d’adeptes.

Quand j’avais à peu près 15 ans, à Moscou, j’ai vu le spectacle de Brook «Hamlet». Quand j’avais 22 ans, à Leningrad, j’ai vu le spectacle de Brook «Le Roi Lear». Quand j’avais 30 ans, j’ai lu la traduction de son livre « L’Espace vide » faite pour moi personnellement. Tout cela a changé ma personnalité, ma personnalité théâtrale et ma vie théâtrale. Depuis, j’ai à jamais honte d’être privé de vie au théâtre, honte de faire du théâtre sans vie. Depuis, j’ai toujours honte d’encombrer l’espace vide avec des ordures sophistiquement belles mais superflues. Pour reprendre les mots de Boris Pasternak, à la fin de sa vie, Brook est tombé dans la simplicité comme on tombe dans l’hérésie. En fait, il a toujours été hérétique mais à la fin de sa vie, sa simplicité a encore plus d’hérésie et devient obscure pour plusieurs. Peut-être, on découvrira le sens de cette hérésie beaucoup plus tard, comme on découvre le sens des créations d’un génie.

J’ai eu une grande chance. A mes 40 ans, Peter Brook m’a fait don de son amitié. Ce qui est devenu un des cadeaux les plus précieux dans ma vie. Hier, j’ai donné le cours final à mes étudiants de la première année de l’école théâtrale. Nous avons commencé le cours par une minute de silence en hommage à Peter. Pour ces jeunes gens, ce nom ne signifie pas encore grand-chose, ils en savent très peu. Je promets aujourd’hui de faire tout mon possible pour qu’il signifie plus pour eux, pourqu’ils puissent se croire successeurs de ce qu’il a fait, c’est-à-dire, essayer de faire de l’art.

Le poète russe David Samoylov a écrit des vers faciles à traduire dans toutes les langues : « Les génies ont fermé les paupières. Et... dans l’espace vide, nos voix se distinguèrent ». Alors, on entend plus nos voix mais je suis convaicu que pendant très très longtemps elles seront moins fortes que celle de Peter disant «plus simple, plus vrai, plus intransigeant».

Lev DODIN, le 4 juillet 2022, Saint-Petersbourg.