Памяти Кирилла Стремоусова.

- А как тикать будешь? — спрашивает любой водила, когда стреноженный правилами мирной жизни гражданский впервые оказывается на войне и тянет ремень безопасности через себя. Тикать (ударение на второй слог) означает на суржике «очень быстро убегать откуда-то»; ближайший русский аналог — обсценный глагол.

На войне не пристëгиваются. При начавшемся артобстреле, если нет укрытия, надо лечь поскорее, лучше — ниже уровня земли, что сложно сделать в автомобиле. К тому же машина — прекрасная цель, например, для АГС-17 «Пламя», а от осколков, если не бронированный, не защитит.

Бронируют, как правило, внедорожники люксовых марок — дело не в престиже, а в мощности двигателя: броня может добавить тонну, а то и две, которые вместе со штатным весом слабая малолитражка не разгонит. У бронированного автомобиля, особенно если это не производителем навешанная броня, центр тяжести очень высоко. Водить такой автомобиль сложно, особенно в поворотах и на скорости — он всë время норовит уйти в срыв и опрокидывание.

На войне очень быстро ездят. Ограничения скорости тут отсутствуют, просто потому что движение цели усложняет попадание в неë. На войне тормозят только на блок-постах, чтобы остановиться для досмотра или не останавливаясь медленно объезжать расставленные змейкой бетонные блоки.

Кирилл Стремоусов погиб в ДТП. По официальному сообщению. Неофициальные свидетельства двух военкоров, побывавших на месте аварии: не стройте теории заговора — это действительно столкновение с грузовиком. Привычка не пристëгиваться, высокая скорость, склонность бронированного автомобиля к опрокидыванию — вполне укладываются в картину, в которой тяжëлая машина на скорости 120-130 км/ч влетает в грузовик и начинает кувыркаться, после чего происходит отрыв бронекапсулы от рамы. Колëса по свидетельству военкоров были целы, а значит и подрыва не было. Жуткий символизм: Кирилл погиб в день, когда российская армия объявила об уходе из Херсона.

Он был против. Все многочисленные выступления, в которых он истово доказывал «Россия здесь навсегда», для него были не отрабатыванием галочек пропаганды, а искренней надеждой, облечëнной в телеэфир.

Мы познакомились весной. В списке участников одного из совещаний я увидел фамилию Стремоусов и обрадовался. Он интересовал меня, как любой полевой командир на Донбассе: люди пишут историю не учебниками, а поступками. К моменту встречи он уже был лицом мирной жизни в военной обстановке.

- Кирилл.

- Алексей.

Он не был Сергеевичем. Его уже вовсю комментировали главные лица российской информационки, включая официальных, но в свои 45 лет он выглядел молодо. И жил так же.

- Кто пишет тебе тезисы, ведь Пескову всë время приходится опровергать? — спросил я через короткое время, пока он постоянно рассказывал, что Россия пришла в Херсон навсегда и никуда не уйдëт, хотя Кремль ещë не принял решение о референдумах.

- Не поверишь. Никто, — он действительно верил в то, что говорил и без всяких методичек отстаивал идею расширения России.

30 сентября он фотографировался с Дмитрием Песковым в Георгиевском зале Кремля, где только-только Владимир Путин написал очередную строчку в учебники истории и географии. Кирилл не чувствовал в этом символизма, но мне встреча Стремоусова и Пескова, настолько по-разному освещавших события в Херсоне, виделась логично закольцованной.

Сложно одним словом описать род его деятельности в украинском Херсоне. Он пробовал заниматься бизнесом и делать медиа, путешествовал на мотоцикле по Латинской Америке и был ярым сторонником теории заговора в отношении COVID-19, дрался с украинскими полицейскими и выступал в судах, пробовал избраться мэром. При этом всегда был верен идее российского государства, действуя сообразно своим силам и чувству прекрасного.

Его кумиром был Че Гевара. Имея смелость на уровне безбашенности, Кирилл делал то, что хотел, не всегда понимая, как работает система и что такое власть.

- У тебя есть три биографии в российских коридорах: Аксëнова, Поклонской и Захарченко. Понимаешь, чем всë может кончится? — несколько раз я пытался усмирить его пассионарность, апеллируя к биографии Сергея Аксëнова, названного Владимиром Путиным «местным Че Геварой». У них с Кириллом сложились хорошие отношения, и глава Крыма по-доброму опекал его.

Как Аксëнов, не смог. Вышло, как у Захарченко.

Они похожи по темпераменту с первым главой ДНР. Про Кирилла невероятно читать в новостях «чиновник». Он был кем угодно, но не бюрократом. Искренний, верный идее, не болеющий хроническим канцеляритом, умевший говорить с простыми людьми доступным языком, иногда выдающий глупости или чушь, он больше всего воплощал архетип русского Иванушки-дурачка, по-настоящему умного — не академическим умом, не интеллигентской эрудицией, но той крестьянской мудростью от сохи — сильного мужика, на котором у нас всë и держится. Он не был чванливым и самодовольным, понимая, как мало знает про негласные правила российской политики. И вполне готов был учиться, впитывая новое с детской непосредственностью.

Своих пятерых детей Кирилл называл «стремоусики». Скоро родится шестой.

10.11.2022