Палестинские гадюки в украинских беспилотниках. Социальный антрополог Александра Архипова — о военных легендах и жаргоне, распространяющихся среди россиян
«7х7 — Горизонтальная Россия»
«Двухсотые», «трехсотые», «мобик», «прилет». Скорее всего, большинству жителей регионов знакомы эти слова. Причиной стала война в Украине. Военный жаргон проник в словарный запас обычных граждан через речь родственников, пропаганду СМИ, выступления губернаторов и мэров. Кроме этого люди подхватывают военные легенды, по-своему объясняющие причины и последствия боевых действий.
Социальный антрополог и автор телеграм-канала «(Не)занимательная антропология» Александра Архипова рассказала «7х7», как война в Украине отражается в речи и сознании россиян.
В маске — жив, без маски — мертв
В российской повседневной жизни все, что связано с войной и смертью, оказывается табуировано. И потому что власти накладывают запреты, и потому что говорить на эти темы неприятно. В результате страхи и догадки о том, что происходит на фронте, выливаются в слухи и городские легенды. Возникает группа мифов с «правдой» про украинских солдат, вагнеровцев или про отношения с Минобороны.
Одна из самых распространенных военных легенд появилась в конце весны — начале лета 2022 года. Тогда началось контрнаступление ВСУ, и появились истории о «кастрированных мальчиках». Звучали они примерно так: российский солдат вернулся с войны, его родственники обрадовались, решили женить бойца, а он повесился в сарае — потому что в плену его кастрировали.
По словам Александры Архиповой, таких историй было очень много. Люди даже указывали конкретный госпиталь в Ростове-на-Дону, где по легенде прятали кастрированных солдат. Независимые СМИ пытались проверить эти мифы, но как только журналисты связывались с предполагаемыми пострадавшими, те переставали отвечать.
Еще одна популярная легенда связана с ЧВК «Вагнер». На рекламных плакатах ЧВК, агитирующих записываться в ряды наемников, как правило, изображаются люди в экипировке. Согласно мифу, если лицо военного в рекламе открыто полностью или частично, то этого солдата уже нет в живых. Были истории (неизвестно, насколько правдивые), что женщины ездили по разным городам и искали по этим плакатам лица пропавших без вести солдат.
Подобные легенды помогают россиянам интерпретировать новую реальность, объясняет Александра Архипова. Истории о «кастрированных мальчиках» максимально дегуманизируют образ противника.
Легенда о лицах вагнеровцев, по мнению социального антрополога, вскрывает сложные отношения между гражданами и властями, которые не делятся информацией об убитых. Узнать, жив или мертв твой близкий, по версии создателей мифа, можно только таким странным способом — через интерпретацию билбордов.
Кроме слухов и городских легенд о том, как люди (не)возвращаются с фронта, есть и другие. В них подробно описывается, какие угрозы ждут россиян в их изменившейся повседневной жизни. С января 2022 года по январь 2024 Александра Архипова проанализировала 250 тыс. репостов таких легенд во «ВКонтакте», «Одноклассниках» и Telegram» и разделила их на шесть групп.
- Истории про этническое оружие. В этих легендах на территории Украины американцы создают биолаборатории, где готовят «биологическое, бактериологическое и генетическое» оружие против россиян.
- Истории про биоагентов — зараженных животных, выпущенных из биолабораторий. Это могут быть свиньи, птицы, летучие мыши или комары. Их якобы специально заражают опасными вирусами, а птичий грипп или африканская чума свиней — биологическое оружие США.
- Истории про предметы, зараженные инфекциями. Это может быть вода, зараженная холерой, или денежные купюры, зараженные туберкулезом. Все это, по версии мифов — дело рук украинских диверсантов.
- Истории про отравленную воду и еду, которые привозят из Украины. Списки с опасными украинскими продуктами распространялись якобы от лица школьной администрации. В перечнях был тархун «Росинка», мармелад «Апельсиновые и лимонные дольки», карамель-барбариски, драже «Морские камешки» и M& Ms, батончик «MilkyWay». Украинские диверсанты в легендах подбрасывали россиянам отравленную пестицидами черешню и огурцы с иголками.
- Истории про бомбы, замаскированные под обычные предметы. Одна из самых популярных — легенда о том, как мальчику из Курска (или Воронежа) оторвало руку, когда он поднял потерянный на улице паспорт.
- Истории, как диверсанты устраивают взрывы газа в домах. Для этого они звонят в дома, когда там есть дети, представляются газовиками и просят открыть газ.
Самыми популярные из них (60% всех легенд) — истории о разбросанных мини-взрывных устройствах, замаскированных под игрушки, айфон, паспорт, деньги возле школ и частных домов. При этом враг в историях редко назван по имени: мины появляются сами по себе или руками безликих диверсантов.
— Такие истории ближе к телу, — объяснила их популярность антрополог. — Зараженные птицы, которые могут быть выпущены — абстрактная проблема, а мина у школы — уже реальная угроза.
Легенды о заминированных объектах впервые появились во время мобилизации, а потом регулярно распространялись в соцсетях и мессенджерах. По словам Архиповой, их придумывали, чтобы найти объяснение, зачем воевать.
Популярность военных легенд, говорит исследовательница, возрастает во время социальных катастроф. Усугубляет ситуацию и недоверие жителей к институциям — возникает много легенд про врагов и подлинный источник опасности. По данным Архиповой, первый всплеск военных легенд пришелся на начало войны, следующий — когда стало ясно, что война затягивается. Активно распространялись такие истории и в начале мобилизации. В 2023 году пик пришелся на март: тогда россияне ожидали новую волну мобилизации после выборов, участились атаки дронов и взрывы на российских военных базах.
Сюжеты военных легенд часто оказываются старыми мифами, которые стали циркулировать в публичном пространстве вновь. Например, в марте 2022 года по соцсетям распространялась история о мальчике, отравившемся украинским лимонадом «Тархун». По словам исследовательницы, эта легенда существует с 2014–2015 года. Но даже знание этого факта не останавливает пользователей от репоста.
— Поведенческий экономист Даниэль Канеман считал, что в человеке есть две системы принятия решения. Одна система аналитическая: когда человеку приходится думать, но это довольно сложный процесс, требующий много ресурса и времени. Чтобы быстро принимать решения в повседневной жизни, человек полагается на вторую систему — стереотипное мышление. Поэтому люди гораздо охотнее верят знакомым сюжетам, — пояснила Александра.
Некоторые легенды образуются фольклорным образом: один что-то сказал, второй добавил, и дальше история развивается по принципу испорченного телефона. Каждый рассказчик старается добавить от себя деталь, чтобы легенда казалась более правдоподобной. Так работает цензура коллектива, которая стремится доказать: провоенная позиция — правильная. Смысл фольклорных текстов в том, что они должны отражать мнение социальной группы, отметила Александра Архипова.
Распространением легенд часто занимаются провоенные сообщества. Например, воронежский провоенный паблик «Новости в никуда» запустил легенду о беспилотниках, внутри которых находятся огромные палестинские гадюки, модифицированные в украинских лабораториях. По версии авторов, такие беспилотники летают по Подмосковью.
— В 2023 году российская ракета попадает в дом в Днепре. Дом рушится, погибает огромное количество людей. На следующий день в России начинает стремительно распространяться легенда о том, что украинские злодеи звонят детям на домашние номера, просят их открыть газ, и газ взрывается. Получается инверсия: был взорван жилой дом, убиты люди — это абсолютное зло, и сам дом такой же, как российский. Это очень сильно провоцирует людей на эмпатию. Поэтому по пророссийским группам начинаются расходиться истории о том, как, мол, украинцы убивают российских детей. Их [легенды] первым запустил провоенный паблик в Дагестане, — рассказала Александра Архипова.
Легенда об украинских злодеях, пытающихся взорвать российские дома, возникла в ответ на реальную трагедию. Но иногда легенды возникают как «зеркальный фейк». Последняя на момент публикации этого материала военная легенда, возникшая в июле 2024 года, — об отравленной воде «Святой источник». Сначала она распространялась в Украине: российские военные якобы отравили воду под маркой «Святой источник». Спустя время в России разошлась идея, что «Святой источник» отравили украинские диверсанты.
Собственные военные легенды есть и у россиян, не поддерживающих Путина. В январе 2023 года несколько человек рассказали исследовательнице, как неизвестный мужчина, представившийся майором, звонил им через мессенджеры и предупреждал о вагнеровцах-педофилах. По его словам, осужденных по статьям о сексуализированном насилии в отношении детей помиловали после участия в войне. Женщин предупреждали, чтобы они не отпускали детей одних после 19 часов.
Затем по соцсетям разошлась фотография с кладбища. На фото двое юношей в военной форме несут почетный караул на могилах. В подписи к ней указано: «Педофила, завербованного в ЧВК „Вагнер“ и убитого в Украине, похоронили с почестями и с караулом из Юнармии». Эта информация не подтвердилась.
— Истории про вагнеровцев-педофилов, вымышленные и нет, возникают, чтобы предупредить об опасности. Жители их [заключенных, вышедших на свободу благодаря участию в войне] боятся, а официально об этой опасности не пишут [государственные СМИ]. Рассказ о педофиле — лучший способ мобилизовать людей, — отметила антрополог Архипова.
Словарь военного жаргона
Термины представлены «7х7» Александрой Архиповой и найдены изданием в тематических статьях. Некоторые из них уже существовали во время предыдущих войн и вновь стали актуальными из-за войны в Украине
Броник — бронежилет (слово с предыдущих войн)
Вертушка — вертолет (слово с предыдущих войн)
Двухсотые — убитые военные. Термин существует с советских времен, используется как россиянами, так и украинцами.
За ленточкой — на фронте.
Зацепить — оставить легкое ранение.
Зеленая зона — относительно безопасная зона, хорошо защищенная от огня и наблюдения противника.
Зеленка — лес (слово с предыдущих войн)
Красная зона — самая опасная зона. Место стрелкового боя, когда противник находится в зоне видимости.
Мобик — мобилизованный.
Обнулить, задвухсотить — убить, расстрелять
Обнулиться — быть убитым
Пятисотые — военные, отказывающиеся от службы.
Передок — передовая на фронте (слово с предыдущих войн)
Прилет — удар ракеты.
Птичка — беспилотник.
Трехсотые — раненые военные. Термин существует с советских времен, используется как россиянами, так и украинцами.
Уехал в Сочи — дезертировал (СОЧи — самовольное оставление части)
«Слова „война“ и „смерть“ табуированы»
Черта военного жаргона — он обходит стороной смерть, отметила Александра Архипова. Жены и родственники военных в своих блогах пишут и говорят «за ленточкой», «зеленая зона», «красная зона», почти никогда — «фронт», «война» и «смерть». Эти слова табуированы.
По словам исследовательницы, у военного жаргона две главные функции. Первая — не говорить о страшном напрямую. Вторая — обозначить свою причастность к группе. Любое профессиональное сообщество обладает собственным жаргоном и по этим словам идентифицирует своих. Это называется «антиязык» — он находится внутри языка и позволяет организовать уникальную подгруппу внутри большой группы.
— Тот факт, что образуется военный жаргон и люди его используют (даже те, которые не воюют), показывает, что они ощущают себя причастными к войне. Кроме того, существует реально военный жаргон, построенных на разного рода эвфемизмах. В начале войны военкоры боялись обвинений в дискредитации российской армии за упоминание слова «война». Поэтому они использовали эзопов язык, например, называли Россию в своих постах Лаосом. Таким образом они обманывают цензуру, — отметила Архипова.
Чем больше профессиональных слов человек использует, тем больше он чувствует принадлежность к особой группе. Так, жены и родственницы вагнеровцев, состоящие в телеграм-чатах, в жизни никогда не встречались. Но они быстро начинают заимствовать этот жаргон и используют его в общении друг с другом.
Социальный антрополог отметила, что военный жаргон используют и губернаторы. Например, глава Белгородской области Вячеслав Гладков пишет слово «прилет» в своих телеграм-постах. С начала войны он упомянул «прилет» 496 раз (данные на 6 августа). Мэр округа Стрежевой Томской области Валерий Дениченко в своем телеграм-канале часто использует выражение «за ленточкой».
— Таким образом чиновники показывают, что они солидаризируются с военными. «Мы с тобой одной крови, ты и я, мы говорим на одном языке», — пояснила Александра Архипова.
По мнению исследовательницы, военного жаргона не должно быть в языке чиновников:
— Чиновники не должны говорить про войну и убийства. Задача губернатора Гладкова — заботиться о жителях Белгорода, а не рассказывать про удар ракеты.
Оригинал на зеркале (откроется без VPN)