ПОСЛЕДНЕЕ СВИДАНИЕ НА АРБАТЕ

На некоторые спектакли ходишь, как на первые свидания: с трепетом и с ощущением, что тебя там непременно ждёт чудо. Чуда “Пер Гюнта” в театре на Арбате больше не будет. Поэтому и артисты, и зрители чувствовали и любили как в последний раз. 

Ааа

Зимы не будет

Ааа

Тебя он любит

Ааа

О том и пела

Ааа

А жизнь летела

О

Потому и нет его

Нет никакого смысла пытаться законспектировать, задокументировать этот спектакль, пытаться потом воскресить его в памяти, давиться жалкими крохами того, что от него осталось в цифровом формате. Любовь и боль рука об руку сами пойдут с нами дальше. А запомню я те аплодисменты, которые в середине третьего действия неожиданно взорвали весь зал и не прекращались, пока Сергей Волков не продолжил свою речь. Всему виной – фраза из скандального монолога Клауса Кински: “...тот, кто начинает и поддерживает войну, – уже мёртв”. 

Запомню детали, в которых кроются и дьявол, и бог: нервозно трясущуюся руку Сольвейг Яны Соболевской, провожающей любимого и держащейся за петлю, её же накрывающий всё вокруг вихрь “эхееей” при первом появлении героини, дрожь в ноге Пера Гюнта Сергея Волкова, всклоченные волосы, глаза, сбившуюся слюну у рта и отползающего на карачках при виде дочери троллей – другого Пера Павла Попова, браняющую сына перед собственной смертью матерь Пера (Евгенией Крегжде), утопающего моряка и вколачивающего собственные пальцы в фортепиано Юрия Цокурова, соблазнительно собирающую копейки в подол Анитру Аделину Гизатуллину. 

Это, пожалуй, самый сложный и самый простой спектакль Юрия Бутусова. Почему сложный, объяснять не нужно. А простой – потому что соткан весь из поэзии, которая способна заполнить даже самую пустую голову, достаточно просто открыть ей своё сердце. 

В общем, как любили, так и прощались. После продолжительных аплодисментов и слёз по обе стороны сцены зрители подолгу задерживались у пока ещё висящей в фойе афиши спектакля “Пер Гюнт”. Кто-то хотел сфотографировать её в последний раз. Кто-то сфотографировать себя рядом. Девушка подошла, прижала пальцы к губам, а потом к афише. Та не ответила взаимностью. На плакате рот и глаза Сергея Волкова заклеены скотчем. И кто бы мог подумать, что вызвавшая на премьере споры афиша так точно предскажет судьбу самого спектакля.

Ушёл “Пер Гюнт”, и с ним уходит театр. Настоящий, живой, побуждаюий и пробуждающий, способный быть и отражением времени, и преломлением классики. От игры в Пера и оленя остались лишь олени. И тот, кто сам собой доволен. Очень.