ПОРА ВЗРОСЛЕТЬ И ТРЕЗВЕТЬ!

Эксперты нашего канала Дмитрий Щигельский и Алексей Кунгуров в ходе диалога анализируют политический ландшафт Беларуси. Кто-то скажет, что картина получается безрадостной, демотивирующей, недостаточно вдохновляющей. Но такова – реальность. Трезво оценивать реальность надлежит не для поднятия боевого духа (эту задача пропаганда). Анализ нужен для того, чтобы принимать целесообразные решения.

КУНГУРОВ: - Мы привыкли слышать мантры о том, режим Лукашенко находится в системном кризисе, что он его добьет, его ресурсы на исходе, победа близка. Некоторые деятели даже называют чуть не день, когда можно будет закупать шампанское, чтобы праздновать. Надо, дескать, еще разок-другой всем поднажать – и случатся вожделенные переговоры, отставка диктатора, честные выборы – а дальше вообще жизнь-малина. При этом почему-то совершенно игнорируется текущее состояние революционного движения – оно тоже в кризисе, его ресурсы практически исчерпаны.

У оппозиции, если подразумевать под этим словом всю совокупность противников режима, я не вижу резервов, которые она могла бы бросить в последний и решительный бой. У режима Лукашенко есть поистине неисчерпаемый резерв – поддержка Кремля. Причем, он находится в чрезвычайно выгодной позиции, когда ему даже не надо выпрашивать помощь. Фактически Путин воспринимает Беларусь, как свою колонию, как полусамостоятельный улус Орды, а Лукашенко – «сукин сын, но это наш сукин сын». Для Москвы поражение Лукашенко несет риск утраты контроля над «своим» протекторатом, или, по меньшей мере, серьезное ослабление контроля. Поэтому вне зависимости личных отношений диктаторов, которые далеко не безоблачны, «старший брат» не может позволить себе допустить падение режима Лукашенко. Если надо – пошлет войска для оказания «интернациональной помощи». Если можно будет залить проблему деньгами – не поскупится. На кону – престиж империи, репутация самого царя, это дороже любых денег.

ЩИГЕЛЬСКИЙ: - О том, что режим в кризисе, агонии и рухнет максимум через два года, я слышу с 1996 года. О том, что власть боится народ, что силовики и чиновничество готовы перейти на сторону народа… Подобные тезисы хорошо заходят той части протестующих, что политизировались только в 2020-м. У тех, кто давно в теме, эти лозунги не вызывают ничего, кроме усмешки.

Вы затронули важный вопрос о взаимоотношениях России и Беларуси в разрезе метрополия – колония. Проблема в том, что большинство белорусов (думаю, 80-90%) категорически отказываются замечать то, что экономически их страна имеет статус колонии, во главе которой стоит классическая компрадорская верхушка, торгующая не столько туземными товарами, сколько продающая «старшим партнерам» свою лояльность, услуги посредников на черном рынке, государственный суверенитет, внешнеполитическую поддержку.

Еще один аспект: многих, вне зависимости от того, осознают они колониальный статус РБ или нет, вполне устраивает ситуация, когда Лукашенко 20 лет ездит в Москву, целуется с Путиным, привозит деньги. Это – ядерный электорат режима, то самое молчаливое большинство (не только ябатьки). С их точки зрения это неплохо: любовь к Путину становится товаром, за который тот готов платить. Белорусский президент – своего рода генеральный дилер, обменивающий братскую любовь на дензнаки и льготные энерготарифы. Даже если эти граждане по каким-то причинам хотели бы поменять Лукашенко, они не готовы ломать систему клиентских отношений с Москвой. И если первое нарушает отношение улуса Беларусь с ордынским ханом, то нехай уж надоевший Саша правит дальше, «абы не было горш».

Для правящего режима дружба с Кремлем – это одна из статей рентных доходов наравне с нефтегазовой рентой, транзитной рентой, калийной рентой и т. д. Из вышесказанного можно сделать вывод, что развития политического кризиса мы не наблюдаем. В целом у режима все достаточно неплохо: экономический базис сохранен; поддержка ключевого внешнеполитического партнера наличествует; лояльность, то есть готовность подчиняться, основной части населения не подлежит сомнению; западные санкции – смех на палочке.

В кризисе сегодня находится само революционное движение. Причины его – тема отдельного разбора, но главный фактор, на мой взгляд – те завышенные ожидания, которые сформировали вожди так называемой новой оппозиции у своих сторонников, политически совершенно инфантильных. Рухнули надежды на то, что что удастся сменить режим путем проставления галочки в бюллетене, размахиванием флагами, стоянием в цепях солидарности и скандированием речовок.

С наскоку опрокинуть бетонную стену не удалось, только лоб в кровь разбили. Поэтому вполне естественно, что «пехота протеста», то есть масса обывателей, поддержавшая в августе оппозицию, ждет от «генералов» (лидеров, медийных персон) новых решений, эффективность которых если не очевидна, то хотя бы ожидаема. Однако «штабы» ничего нового предложить не в силах, призывая повторить лобовую атаку на пулеметы, причем даже не для достижения победы, а лишь затем, дабы «показать, что нас большинство». Белорусы, как люди очень рациональные, разумно воздержались от намеченной на конец марта «психической атаки».

Это не значит, что те, кто с энтузиазмом поддерживал оппозицию полгода назад, переобулись в ябатек. Нет, я вижу в этом молчаливое, но при том действенное выражение недоверия командирам. Так что смело можно говорить о кризисе доверия вождям протеста.

КУНГУРОВ: - Чтобы вернуть это доверие, «генералам» следует дать обществу идею, которая, как говаривал основоположник марксизма, «овладев массами, станет материальной силой». Давайте попробуем наметить контуры адекватной стратегии.

У правящего режима ресурс – это государство со всеми его институтами – армией. карательными органами, финансовой системой, индустрией пропаганды и т.д. У противников режима в принципе ничего подобного быть не может, пока они не создадут альтернативное государство, но это происходит в редких случаях, чаще всего в рамках борьбы сепаратистов за независимость от метрополии. Американская революция – это, наверное, первый пример такого рода. К сегодняшней Беларуси такой опыт точно не применимо. Но…

Государство – это, собственно, люди, которые и есть источник его существования. Соответственно, смести диктатуру можно не уговорами вступить в переговоры, а уничтожением государства. Уничтожь государство, как систему господства, как систему принуждения, как систему управления – и вместо всесильного диктатора, который повелевает массами движением левой брови, окажется безумный старичок с несвязной речью и трясущимися руками, который не управляет ничем, которого бросили все, даже собственная семья.

ЩИГЕЛЬСКИЙ: - Для подавляющей массы белорусов неприемлема сама мысль о том, чтобы как-то посягать на государство, даже если подразумевать под этим понятием лишь систему управления и подавления. Для большинства хаос, неопределенность, безвластие, наступившие в результате успешной борьбы с государством – страшнее, чем любая диктатура. И что вообще должно быть результатом разрушения государства – Сомали? У меня сразу возникают ассоциации с понятием Failed State – провалившееся государство.

В национальном самосознании белорусов краеугольный камень – понятие «парадочэк». Нарушать «парадочэк» нельзя. Государство воспринимается как носитель и гарант «парадочка». Поэтому концепция борьбы с государством априори отрицается, как совершенно нерациональная, как попытка сжечь хату с целью вывести мышей. Вот если бы власть в массовом сознании воспринималась, как генератор хаоса, как угрозу привычному «парадочку», тогда можно было бы серьезно говорить о готовности граждан к каким-либо формам насильственного протеста. По крайней мере пока белорусы не видят врага собственно в государстве, у них нет отторжения государства. Поэтому какие-то экстремальные формы противодействия точно не найдут у них отклика. Никто не ждет Че Гевару, который поднимет массы на герилью. Такого запроса в обществе нет.

КУНГУРОВ: - Не пытаюсь утверждать, что таковой запрос есть. Считая насильственные методы борьбы приемлемыми, как практик, я, тем не менее, констатирую, что даже при наличии Че Гевар на поле силового противостояния с режимом в Беларуси ловить нечего: не удастся ни достаточного количества «партизан» увлечь этой идеей, ни получить сколь-нибудь массовой поддержки населения. К тому же появление в лесах герильерос с БЧБ-лентами на папахах несомненно будет воспринято в Кремле, как casus belli (повод к войне) и спровоцирует интервенцию, пусть даже гибридную, в результате которой «русский мир» будет расширен до Бреста.

Но мы сейчас пытаемся доказать теорему от противного, то есть отбрасываем нереалистичные подходы, чтобы выявить те стратегии, которые в принципе могут быть реализованы на практике с теми или иными шансами на успех

Итак, мы уже исключили насильственные методы борьбы из числа целесообразных на данный момент. Остаются методы ненасильственного протеста. Наиболее эффективны они в экономической сфере. В первую очередь это относится к методам активного протеста – саботажу и вредительству.

ЩИГЕЛЬСКИЙ: - Режим такого типа, который построил Лукашенко, может быть разрушен только путем приложения к нему кинетической силы. Подспудно это, пожалуй, все понимают. Однако у значительного числа людей существовали иллюзии, что работу по разрушению базиса режима выполнят западные демократии, нокаутировав диктатуру санкциями. Это пустые ожидания. Режим Лукашенко очень устойчив к санкционному давлению. Реально ослабить его может только жесткая экономическая блокада такого уровня, как блокада кайзеровской Германии в период Первой мировой войны со всеми ее прелестями в виде массового голода и тотального дефицита. Однако, учитывая наличие на востоке «братского» режима, готового прийти на помощь, такой сценарий нереализуем даже гипотетически.

Соответственно, подобного масштаба деструктивное воздействие на экономику должны оказать сами граждане. Тут целесообразнее вести речь уже не о протестном движении, а о движении сопротивления в классическом понимании, как борьбе подпольных групп. Были такие группы в Беларуси? Да, об этом мы можем говорить с уверенностью. Не далее, как вчера, в СМИ прозвучала цифра о возбуждении 97 уголовных дел по фактам «рельсовой войны», в ходе которой медной проволокой замыкаются рельсы. В результате чего управление железнодорожным транспортом не может осуществляться в автоматическом режиме, перевод его на  ручное управление приводит к снижению пропускной способности линий и задержке с проводкой составов.

Я не думаю, что число возбужденных дел соответствует количеству обвиняемых. Тут, скорее, речь идет о количестве эпизодов «вредительства», а самих «неуловимых мстителей» меньше. Как минимум три группы уже нейтрализованы – это группы Автуховича, Олиневича и Дедка. Эти ребята пошли по пути реального сопротивления диктатуре на физическом, так сказать, уровне. Общество их поддержало? Нет! СМИ их поддержали? Нет! Общепризнанные лидеры и медийные лица протеста их поддержали? Нет! Потому что подобные действия никак не вписывались в лубочную стилистику так называемых «мирных протестов». Вот и ответ на вопрос, насколько общество готово к подобного рода противостоянию.

Реально ли победить режим рельсовой войной? Нет. Тем не менее, соглашусь, что оказать давление на него возможно. Беларусь – важное звено в китайском транзите в Европу. И малейшие сбои вызовут жесткую реакцию китайской стороны. Пекин умеет проводить «воспитательные мероприятия» в отношении не оправдывающих доверия диктаторов. И Лукашенко точно не хочет подводить китайских партнеров

И, хочу напомнить, что серьезная дезорганизация в транспортной инфраструктуре, угрожающая, например газовому транзиту, затрагивает интересы Москвы, на кону бизнес серьезных пацанов. Следовательно, мы опять встаем перед угрозой интервенции. Готовы ли белорусы рискнуть независимостью ради освобождения от диктатуры? Думаю, что для большинства такой вариант неприемлем.

КУНГУРОВ: - Активное вредительство, саботаж всегда будет делом рук небольшого числа партизан. Поэтому да, у кое-кого может возникнуть соблазн решить проблему силовыми методами, взяв железные дороги, нефте- и газопроводы под прямой контроль. Вплоть до того, что посты охраны будут находиться в пределах визуального контроля друг друга. Метод затратный, но нейтрализовать активную экономическую герилью с его помощью можно.

Однако есть еще и пассивные методы политической борьбы, основными из которых являются забастовка, потребительский и финансовый бойкот. Если граждане массово изымают из банков свои вклады, это способно парализовать финансовую систему страны, но силовыми методами противостоять этой атаке невозможно. Совершенно нереально заставить людей работать, если они массово бастуют. Яркий пример успеха на этой ниве – достижения профсоюза «Солидарность» в борьбе с коммунистическим режимом в Польше. Стоит отметить, что «Солидарность» была не единственным субъектом этой борьбы, существовали и иные профсоюзные организации, аффилированные с ними группы прямого действия.

На ваш взгляд гражданское общество Беларуси потенциально способно воспринять и реализовать стратегию борьбы, в основе которой лежит пассивный экономический протест?

ЩИГЕЛЬСКИЙ: - Давайте не будем обобщать, уплывая в абстракции. Нет никакого единого гражданского общества Беларуси. Существуют разные слои: «невероятные», старая оппозиция, независимые профсоюзы (а они в стране есть) – это разные игроки, они не едины в своих интересах, у них разное миропонимание, между ними существует взаимное недоверие, даже местами отторжение.

В этом, кстати, ключевая проблема белорусской оппозиции – политический субъект общенационального уровня не сформирован, поэтому просто некому решать задачи общенационального масштаба. Вообще, если говорим о политике, то политика есть борьба за власть. А описанные мной фракции – они даже не ставят вопроса о власти. Борьба за симпатии электората – это в условиях диктатуры не борьба за власть. Тем более не имеет отношения к политике борьба за симпатии западных лидеров и медиа, драка за статус быть в их представлении единственным выразителем воли белорусского народа. Никто сегодня не имеет монопольного права говорить от его имени. При этом и попыток создать дееспособную коалицию не наблюдаю.

В нашу задачу не входит назначить виновных, но все же невозможно игнорировать тот факт, что Тихановская и Ко, еще действуя в формате «трех граций», принципиально отвергали идею горизонтальной интеграции оппозиционных сил. Они пытались выстраивать вертикальные структуры, по схеме «Придите к нам, признайте наше главенство и действуйте в свете наших мудрых указаний». Большинство оппозиционных игроков, политических квазисубъектов, в мае-сентябре отказались от игры на таких условиях. Вписалась в «невероятную» команду лишь небольшая часть потенциальных союзников.

Именно поэтому у них так мало людей с опытом политической борьбы, зато много чиновников и представителей бизнеса. Которые пытаются переносить на политику привычные им бюрократические и корпоративные методы управления. Это привело к тому, например, что к подготовке общенациональной стачки Тихановская вообще не привлекла реально существующие независимые профсоюзы, многие из которых имеют 20-летнюю историю. В итоге никто забастовку не готовил, ее просто объявили. Стоит ли удивляться, что она не началась сама собой в назначенный день? Общенациональная стачка – это же не дворовый флешмоб! (Продолжение )