ПОЛИТИКА И ПРОСОЦИАЛИСТИЧЕСКИЕ СИМПАТИЗАНТЫ В РОССИИ

В среде симпатизантов социалистическим взглядам в нашей стране очень распространена аполитичность. Равнодушие к политическому процессу как таковому. Порой это равнодушие они маскируют максимальной радикальностью, как им кажется, озвучиваемой ими позиции. Так, мол, и так, что, мол, тут думать вообще, вот даёшь диктатуру пролетариата и баста. Почему в этом случае не озвучивать анархо-коммунистическую позицию и не требовать введения коммунизма с колёс и немедленно? Видимо дело, с одной стороны, в неукоренённости анархической традиции в наших широтах. С другой стороны, мы имеем относительный успех «нового издания» «легального марксизма», который во всяком случае справился с задачей донесения идеи диктатуры пролетариата до какой-то части потребителей русскоязычного ютуб-контента.

Тем не менее большинство озвучивающих такую позицию не идут дальше озвучивания её и иногда самообразования, коллективного или индивидуального. Очень часто мы имеем дело с вопрошанием к тем или иным «левым», социалистическим или коммунистическим блогерам на тему «когда дорогой товарищ <имя любимого блогера> организует партию?». Что это если не предельная наивность, оторванность от сложившегося в стране положения вещей? Механистическое представление о партийном строительстве вообще, в условиях сворачивания буржуазной демократии — в частности, коммунистической партии — в особенности. Этот вопрос направляется публичным фигурам в публичное пространство, видимо, в ожидании ответа в формате «ответы на вопросы за этот месяц». Не будем даже касаться того, есть ли сформулированный ответ на этот вопрос у тех, у кого его вопрошают. Ведь неожиданно может оказаться, что тот или иной обожаемый кумир (их сейчас на выбор есть некоторое количество) это такой же наш соотечественник, и у него тоже могут быть вопросы, но не быть на них ответов. Может оказаться, что сам вопрос нужно направлять по иному адресу. Может оказаться, что даже если ответ на этот вопрос в какой-то степени имеет место быть, его не каждому вопрошающему дадут. Давайте зададимся другим вопросом: насколько технически возможна реализация самого наивного и механистического ответа на этот вопрос — собрать призывом ряда публичных блогеров некие группы или индивидуумов к подготовке съезда такой партии. Опять же дистанцируясь пока от вопроса наличия теоретического (не ликбезовского!) понимания ситуации в стране и мире, а также наличия политической практики, и как следствия способности к выработке программы такой партии.

Не будем здесь перечислять всех нынешних политзаключённых, тем более не будем перечислять их за последние десятилетия. Не будем перечислять убитых за эти десятилетия за политическую и иную общественную деятельность. Читающий о них либо знает, или же ему это не интересно... только зачем тогда он читает? Может пора поинтересоваться политикой в нашей стране? Тем не менее, только ленивый не слышал про то, что на поверхности прямо сейчас. Такова плата за публичную политику в нашей стране в наше время. Кто-то может возмущённо замахать руками, что мол «это же либералы, да фиг с ними!». Во-первых, это страшная близорукость и далеко не только. Во-вторых, получается, что в сознание таких «возмущённо машущих руками» за политическую борьбу за перемены исключительно в рамках капиталистического строя существующий режим платит весомыми сроками и расправами, а за политическую борьбу за перемены, выходящие за рамки капиталистического строя он отплатит… ну, наверное, пригласит на телевидение передачу вести, не иначе.

Вопрос о любой партии, и коммунистической в том числе — это вопрос об инструменте политической борьбы. Политическая борьба предполагает ближайшие и дальнейшие задачи. Чтобы это было не досужим ментальным онанизмом, стоит представлять диктатуру пролетариата и коммунизм не как ситуацию, описанную в фильме «Бриллиантовая рука»: поскользнулся, потерял сознание, очнулся, гипс. Мечта оказаться при диктатуре пролетариата, не приходя в сознание, нефункциональна. Не окажемся. Придётся для этого приходить в сознание. Нужно себе представлять путь движения к ней. И вот здесь мы сталкиваемся с неожиданным (на самом деле вполне ожидаемым) казусом. Что диктатура пролетариата для части просоциалистических симпатизантов не что иное, как эрзац потустороннего рая. Некие небесные этажи, куда Гагарин возносит исстрадавшиеся души, где их встречают и причащают Ленин и Сталин. Персиками из пионерского лагеря и водой из фонтанчиков из парков с гипсовыми статуями. Ешьте плоть мою, пейте кровь мою. Большая ошибка мечтать о диктатуре пролетариата как о таком потустороннем, а потому недостижимом, вместо того, чтобы представлять её как результат сложного пути политической борьбы.

Коммунистическая партия (пускай пока только как потенциальность) исходит из наличных обстоятельств. Любая политическая сила, которая попробует оформиться, и при этом не будет активно расписываться в своей поддержке существующего режима, немедленно столкнётся с репрессиями. Коммунистическая по названию партия, расписывающаяся в такой поддержке у нас в стране уже есть, и, видимо, вопрошающие почему-то не считают её коммунистической по содержанию. Однако мы всё равно сталкиваемся с широко укоренившимся непониманием необходимости борьбы за завоевание буржуазной демократии среди заметной части просоциалистических симпатизантов. В их картине мира буржуазная демократия равна власти либералов, а борьба за буржуазную демократию равно хождению в хвосте либералов. Некоторых такой ход мысли доводит до грехопадения поддержки режима как меньшего зла.

Чтобы в какой-то мере подойти к ответу на вопрос учреждения коммунистической партии давайте зададимся рядом вопросов. Что такое политика? Что такое завоевание буржуазной демократии в существующих условиях? Почему её не стало или вовсе не случилось? Почему пролетариат и трудящиеся заинтересованы в завоевании буржуазной демократии, как условия завоевания диктатуры пролетариата? Почему бороться за неё — это не только не значит вставать в хвост либералов, а значит тащить либералов на привязи вперёд? Сужается ли ныне в нашей стране поле возможности борьбы за социалистическую перспективу? Является ли пролетариат наиболее передовым борцом за демократию, в том числе буржуазную, и если нет — почему Ленин и Сталин считали по-другому? Где наше профсоюзное, экологическое, жилищное, кооперативное, женское, молодёжное, фермерское и какое угодно ещё движение и связано ли его отсутствие с тем, что нет условий для его функционирования? При каком усугублении обстоятельств большинство просоциалистических симпатизантов вместо «как бы не было хуже» начнут говорить «хуже уже некуда»? Следствием чего является «страх непобедимого либерала» от которого может защитить только право-авторитарный режим? Может ли за псевдореволюционной болтовнёй скрываться реформизм, причём даже не смелый, а трусливый реформизм, заключающийся в робкой надежде, что «барин одумается, а без барина мы перепьёмся и передерёмся»? Сколько раз Сталин употребляет слово «свобода», и производные от него, в своей статье «Российская социал-демократическая партия и её ближайшие задачи»? Являлась ли ленинская идея союза рабочего класса и крестьянства мелкобуржуазным оппортунизмом или адекватной обстоятельствам стратегией? Как соотносятся состояния рабочего движения в России в начале XX в. и в первой половине 20-х гг. XXI в.? В 1974 году в Португалии ты был бы на стороне вершителей «Революции гвоздик» или режима «Нового государства»? Может ли адекватно бороться, просто понимать с чем бороться, читающий и смотрящий исключительно только то, с чем он согласен, и избегающий противной ему точки зрения, боящийся, что «скверна» его совратит? Читать, смотреть, и спрашивать «когда» — достаточно ли? Совратил ли Ленина буржуазный экономист Джон Гобсон? Сел бы Ленин срать на одном поле с буржуазным экономистом Джоном Гобсоном, и насколько интересна была бы их беседа?

Крепко и неспешно обдумаем эти вопросы, и вернёмся обсудить их.