ПОЛИТИЧЕСКИЙ АБСЕНТЕИЗМ ИЛИ КАК ПОЛИТИКА ПРЕВРАТИЛАСЬ В СОРЕВНОВАНИЕ, В КОТОРОМ ДОМИНИРУЮТ ДВА ТИПА ЭЛИТЫ

Каждые выборы, каждое политическое мероприятие имеют между собой что-то общее. Изучая их, можно заметить некую закономерность: политические партии в большей степени представляют интересыты хорошо образованных и богатых людей. На самом деле, в условиях резкого роста экономического неравенства с 1980-х годов во многих частях мира, можно было бы предположить, что растущие политические требования будут в первую очередь удовлетворять права низщих классов и поддерживать тенденцию к перераспределению богатство и возвращение классовой политики. Это произошло не совсем так - по крайней мере, не сразу.

Чтобы понять общую картину, нужно изучить эволюцию политических разногласий в 50 западных и незападных демократиях, используя базу данных голосования, охватывающую более 300 выборов, проведенных в период с 1948 по 2020 год.

Один из самых поразительных результатов - это переход от «классовых партийных систем» к «мультиэлитным партийным системам» в западных демократиях. В 1950-х и 60-х годах голосование за левые партии в западных демократиях было «классовым» в том смысле, что оно было тесно связано с более низким доходом и менее образованным электоратом. С тех пор он постепенно стал ассоциироваться с более образованными избирателями, что привело к заметному расхождению в 2010-х годах между влиянием дохода и образования на то, как люди голосуют. Люди с высокими доходами продолжают голосовать за правых, в то время как люди с высоким уровнем образования сместились влево. Это разделение заметно почти во всех западных демократиях, несмотря на их исторические, политические и институциональные различия.

Чем объясняется это преобразование?

Во-первых, классический ответ предполагает растущее распространение политики идентичности. По мере того как вопросы, связанные с защитой окружающей среды, гендерным равенством, правами сексуальных и этнических меньшинств, а в последнее время и иммиграцией, приобретают все большее значение в политических дебатах,а среди политических партий растут в зеленых и антииммиграционных . Хотя уровень дохода продолжает отличать социал-демократические партии от консервативных партий, именно образование играет наиболее важную роль при отличии зеленых и антииммиграционных партий.

Второй механизм, который потенциально может объяснить эту долгосрочную эволюцию, связан с самим процессом расширения образования. В 1950-60-е годы большинство избирателей имели самое большее начальное или среднее образование. В этом контексте партии, стремящиеся уменьшить социальное неравенство, могут просто стремиться к тому, чтобы все прошли начальную и среднюю школу. С появлением высшего образования все стало сложнее. Левые партии, которые когда-то считались отстаивающими равенство доступа к системе образования, все чаще рассматриваются как партии, защищающие в первую очередь людей, имеющих высшее образование. Это, возможно, способствовало растущему недовольству среди тех, кто не извлекает из этого выгоду, и сдвигу некоторых из них в сторону антииммиграционных партий или воздержания. В результате избирательные базы социал-демократических партий все больше ограничиваются наиболее образованными слоями электората.

Третий связанный с этим механизм включает в себя господство глобальной идеологии, которая ставит интересы частной собственности превыше всего, отказываясь от предубеждений о том, что капитализм может быть радикально преобразован. Умеренность платформ традиционных левых партий с 1980-х годов, а также в некоторых случаях их переход к продвижению неолиберальной политики, напрямую способствовали уменьшению классовых разногласий, которые воспринимались как политически значимые, и последующему их исчезновению стороны, и рост конфликтов на основе идентичности.

Независимо от причин последствия этой глубокой трансформации очевидны. Поскольку политические системы фактически стали представлять два типа элит: хорошо образованных и богатых, они оставили мало места для выражения интересов наиболее обездоленных граждан. Например,в Великобритании, как и в большинстве западных демократических стран, возрос политический абсентеизм, как , впроочем, и в России, особенно это практика действует среди граждан с низкими доходами и менее образованными.

Однако есть по крайней мере один объект политического конфликта, который продолжает четко разделять избирателей по классовым признакам в одной части мира: Европа. На каждом референдуме, проводившемся в Европейском Союзе с 1970-х годов, избиратели с низким доходом и менее образованные избиратели сходились во мнение, выражая свое несогласие с дальнейшей наднациональной интеграцией. В каком-то смысле это неудивительно. Профсоюзы, в основном сосредоточены исключительно на либерализации людей и капитала и введении строгих фискальных правил. Брексит стал кульминацией процесса, что дало людям право: впервые за несколько десятилетий многие граждане, которые остались позади как в политическом, так и в социальном плане, в том числе те, кто нес бремя мер жесткой экономии после кризиса 2008 года, смогли выразить свою озабоченность.

Сегодня многие обеспокоены тем, что в век глобализации экономическая незащищенность и культурная тревога позволили «популизму» безвозвратно укорениться в наших политических системах. Основа для этого могла быть частично заложена в результате подъема новой формы «элитарности» в течение нескольких десятилетий.

И в итоге:

Преодоление политических кризисов, с которыми столкнулись западные демократии, потребует вернуть право голоса многим гражданам, которые не чувствуют себя представленными существующими демократическими институтами. Прежде всего, это потребует разработки достаточно амбициозных и надежных платформ, чтобы убедить их в том, что глобализация и технические изменения могут служить интересам более чем узкого меньшинства.