ПОЧЕМУ В МЬЯНМЕ ВОЕННЫЕ ВСЕГДА ПОБЕЖДАЮТ?

Мьянму порой называют колыбелью цветных революций. Это, наверное, не совсем верно, потому что трудно найти страну, менее всего подходящую для такого рода мероприятий. Тем не менее, в августе 1988 года в Бирме вспыхнуло Восстание 8888, получившее свое название по дате 8 августа, на которую была назначена забастовка и массовые демонстрации, хотя события революции датируются мартом-октябрем. Бирманцы вообще помешаны на астрологии и нумерологии. Так, например, предшествующие всеобщему восстанию студенческие бунты вспыхнули из-за того, что военный диктатор У Не Вин приказал вывести из обращения банкноты номиналом 100, 75, 35 и 25 кьятов, оставив только 45- и 90-кьятовые, так как эти числа делились на 9 (счастливое число). Название страны, кстати, изменено в 1989 году на Мьянму по настоянию астрологов. И они же посоветовали перенести в конкретную счастливую точку столицу из Рангуна, что и было сделано в 2005-м.

В общем, нам трудно сказать, почему именно на 08.08.88 бирманцы запланировали смену власти, но у них не срослось. Наверное, надо было дождаться сочетания счастливых числе 09.09.99, но, видать, уже невмоготу было терпеть хунту, которая правила страной с 1962 года.

Запланированные на конкретную дату революции вообще редко удаются. Хотя бы потому, что власти имеют возможность к ним подготовиться. Протестующие поначалу вели себя мирно-цветочно-обнимашно по отношению к военным, были даже случаи целования им сапог. Все встало на свои места, когда карателям надоел этот цирк и они начали стрелять по толпе без разбора.

12 августа У Не Вин неожиданно ушел с поста «отца нации», а 19 числа главой правительства стал профессор Маунг Маунг, единственный гражданский в верхушке Партии бирманской социалистической программы. Военные решили провернуть эту комбинацию, чтобы остановить протесты, ставшие слишком массовыми. Протестующие после короткого триумфа действительно успокоились, но, видимо, до них дошло, что их разводят, и в конце августа протесты вновь начали нарастать. Тогда военные привычно совершили военный переворот, выбросив за ненадобностью свою марионетку Маунга. В стране установился гораздо более жесткий (хотя, казалось бы, куда жестче?) режим генералиссимуса Со Маунга.

Описанный цикл является модельным для Мьянмы. Как только протесты охватывают слишком широкие слои населения, военная хунта сначала имитирует либерализацию, а потом, когда протестная волна спадает, совершает переворот и нагоняет жути. В 2015 году они даже допустили на пять лет к власти гражданское правительство. Могут себе это позволить, поскольку гражданскому правительству армия, являющаяся государством в государстве, не подчинятся.

Ситуация с правлением военной хунты в Мьянме чем-то напоминает историю с опричниной царя Ивана Грозного, который создал в русском государстве как бы еще одно государство, разделив земли страны на опричнину и земщину. Опричные земли принадлежали лично царю и на доходы с них содержались опричники – личная гвардия государя. А земщина стала объектом грабежа со стороны опричников, которые вели себя по отношению к тамошнему населению как завоеватели – грабили, жгли, насиловали, продавали в рабство. Армии у земщины не было, так что такого рода паразитирование было не только выгодным, но еще и безопасным.

Армия Мьянмы вдет себя на собственной территории так же – как завоеватели. Подробнее о специфике осуществления военными господства над подконтрольной территории мы писали ранее. Почему же «завоеванные» не решатся на вооруженную борьбу с угнетателями? А вот тут все очень сложно. Дело в том, что в стране жестко подавляются нацменьшинства, особенно мусульмане, и эта политика горячо поддерживается большинством бирманцев (68% населения). Нацменьшинства же ведут с правительством затяжную гражданскую войну.

Выходит, если «титульные» бирманцы начинают вооруженную борьбу с армией, то они встают по одну сторону баррикад с «унтерменшами». Последние же не горят желанием таскать для других каштаны из огня. Добавляет противоречий тот фактор, что в восстание против хунты вовлечено в основном городское «мажорное» по местным меркам население, в то время как нацменьшинства в подавляющем большинстве представлены сельскими жителями.

Чем более жестоко ведут себя военные на «враждебных» территориях, тем горячее гражданская война в стране. Соответственно, выше влияние армии в обществе. И тем более жестоко она может расправляться со своими политическими противниками – сепаратистски настроенными меньшинствами и городским «средним классом», являющимся социальной базо демократического движения. Так реализуется старый, как мир, принцип «разделяй и властвуй».

Как только (и если) противоречия в обществе будут преодолены, меньшинства и повстанцы смогут выступить против военной хунты единым фронтом. И, самое главное, если будет реализована политика национального примирения, в условиях мирного времени (все уже забыли, когда оно было в стране) гражданское правительство гипотетически сможет взять армию, потерявшую свою значимость, под контроль.

Пока же часть повстанческих группировок на национальных окраинах выражает готовность вступить в союз с гражданским протестным движением CDM. По крайне мере принцип «каждый сам за себя» уступает место более эффективной схеме «вместе мы – сила». Городские же повстанцы стоят перед выбором: либо признание своего поражения, либо дальнейшая радикализация движения с дрейфом в сторону вооруженного сопротивления хунте. Обе тенденции развиваются параллельно: протест теряет массовость, одновременно приобретая более радикальный характер.

Так 10 апреля полицейский участок в городе Наунгмон в штате Шан был атакован бойцами альянса, в который входят Армия Аракана, Национально-освободительная армия Таанга и Армия Национального демократического альянса Мьянмы. Заслуженная кара настигла по разным источникам 10 или 14 полицейских.

26 апреля сего года Каренская национально–освободительная армия (вооруженное крыло Каренского национального союза, КНАО) атаковала армию Мьянмы (Татмадау) вблизи границы с Таиландом. Итогом стал захват и сожжение военной базы Татмадау КНАО. Армия ответили авиаударами в штате Кайин. Эксперты считают это самым серьезным обострением за последние годы и предупреждают, что, если насилие в стране не будет остановлено, Мьянма может погрузиться в состояние широкомасштабной гражданской войны.

Судьба страны в настоящий момент зависит от готовности горожан поддержать горячую герилью. Война – это зло, но тот «мир», который насаждает в Мьянме военная хунта – зло еще большее.