ПАПА ВНЕ КОНКУРСА

Этот текст опубликован в платном телеграм-канале «Кашин Плюс». Если он попал к вам через третьи руки, есть смысл подумать о том, чтобы подписаться — труд автора стоит денег. Ссылка для подписки: https://t.me/+vFCmz__LK6UwMzg0 Спасибо!

В СЕМЬЕ известного кинорежиссера ожидалось прибавление. На свет должен был появиться новый кинорежиссер.

Чтобы помочь слепым силам природы сделать свое замечательное дело, мальчик, всего лишь семнадцать лет назад покинувший родильный дом, был спешно доставлен из дома родительского в дом, занимаемый Всесоюзным государственным институтом кинематографии. В руках, словно входной билет в будущее, он крепко держал предназначенную для предварительного конкурса письменную работу.

Каково же было папино разочарование, когда стало известно, что этот билет оказался недействительным: работа конкурс не прошла. Правда, одновременно его не прошла еще 441 работа из 600. Но этот факт оставил папу равнодушным. Ведь ему надо было добиться успеха своего собственного сына, а не чужого.

Ну, в общем, это оказалось не так трудно. В конце концов папа был в мире кино своим человеком. И было бы смешно, если бы его мальчика из-за какой-то там предварительной работы не допустили до творческого конкурса.

"Ни пуха ни пера!" - словно совсем простой человек напутствовал отец своего сына, идущего на первый творческий экзамен.

И, словно сын совсем простого человека, юный абитуриент отвечал своему знаменитому отцу: "К черту!"

Каково же было разочарование папы, когда, несмотря на выполнение этих традиционных формальностей, из института донеслась унылая, как осенний кинодождичек, весть о том, что мальчик получил двойку.

Такая новость огорчила бы любого отца. Но известного она должна была огорчить втройне. Неужели его творческий багаж так мало весит? Неужели его имя не производит в стенах ВГИКа необходимого впечатления? Неужели его там не уважают?

И папа добился уважения: мальчик был допущен к повторному экзамену первого тура. Но, к сожалению, снова подтвердил свой низкий уровень режиссерских способностей. А может, виной всему был его юный возраст. В конце концов трудно требовать от семнадцатилетнего человека, чтобы он обладал жизненным опытом, необходимым будущему режиссеру. Трудно ждать от него умения видеть то, что не видно другим, и воссоздавать мир в неожиданных зрительных образах.

Но папа уже не мог остановиться. Пора положить конец этим неудачам! Мы не можем ждать милостей от человеческой природы. Взять их - наша задача!

И папа взял. Он добился очередной милости от природы человеческих отношений. Несмотря на подтверждение двойки, полученной на первом туре, его сын был включен в список лиц, допущенных к экзаменам второго тура.

Папа был .счастлив: его мальчик буквально на глазах обретал железную форму, необходимую ему для дальнейших приемных испытаний. При такой форме минувшие провалы выглядели просто смехотворными. Ясно, что они были результатами каких-то придирок. А, может, просто творческая манера отца, генетически унаследованная сыном, пришла в противоречие с творческим кредо экзаменатора М. Хуциева. Ведь режиссеры - народ не простой. Вспыльчивый. Самолюбивый. И у каждого - своя жизнь в искусстве. Ну, ничего! Ведь второй тур - это письменная работа под шифром. Тут уж к ребенку не придерутся. Тут он себя покажет. А кто это у нас автор самой замечательной письменной работы? - с любопытством спросит Марлен Хуциев. А ему в ответ скажут: а это, между прочим, тот самый мальчик, которого вы, Марлен Мартынович, в первом туре так жестоко недооценили!

...Каково же было папино разочарование, когда стали известны результаты и второго тура. Несмотря на анонимность работы, сын опять получил двойку.

В первую минуту папе показалось, что воздушный павильон, в котором сыну предстояло снимать свои будущие шедевры, рухнул с небес на землю, похоронив под своими обломками блестящие результаты его предыдущих усилий. Но, придя в себя, он решил, что еще не все потеряно. Надо снова обратиться к ректору. Надо сказать ему, объяснить... Наконец, убедить! Ведь пренебрег же он мнением мастера, заставил допустить сына на второй тур. Так неужели он откажется допустить его и на третий?

И ректор действительно не отказался. Он снова поставил под сомнение сам смысл творческих конкурсов, основанных на полном доверии к мастеру. Ведь письменная работа в данном случае не литературное сочинение. Здесь может и не быть формальных признаков неудачи, ошибок, описок, стилистических погрешностей, незнания литературного источника. Здесь есть (или нет) способность к режиссерскому видению ситуации, ростки умения мыслить кинематографическими образами. И это вправе оценить только мастер, которому доверено лично формировать художественное мышление своих питомцев.

Ректор, однако, рассудил иначе. В конце концов кто здесь начальник? - строгим внутренним голосом спросил он самого себя и вместо ответа написал на письменной работе кинематографического мальчика, что ежа должна быть оценена на тройку или даже на четверку.

Это означало, что мальчик допущен на третий тур. Этот тур оказался испытанием не только для обласканного ректором абитуриента. Своеобразный экзамен сдавали и декан постановочного факультета В. Тетерин, и секретарь институтского партбюро С. Иосифян. Когда началось обсуждение оценок и стало ясно, что, по мнению педагогов, юное дарование снова не дотянулось до нижней кромки киноэкрана, В. Тетерин и С. Иосифян дружно сказали "Нет!". Правда, в их позиции были и некоторые расхождения. Если первый горячо утверждал, что нужно поставить тройку, второй еще более горячо доказывал, что можно поставить и четверку. Подвергшиеся столь энергичному давлению педагоги проявили завидную стойкость. Отбив все атаки начальства, они выставили его подзащитному полновесную двойку. После чего В. Тетерин и С. Иосифян окончательно урегулировали свои противоречия и подали на имя ректора докладную, из которой следовало, что ответы наследного режиссера должны быть оценены на тройку.

Ректор эту бумагу охотно рассмотрел, трезво взвесил все "против" и "за" и согласился с ее авторами. Это означало, что мальчика можно было поздравить с успешным завершением творческого конкурса и пожелать ему "ни пуха ни пера" на общеобразовательных экзаменах.

Такое решение уже никому не показалось чудом. Ведь если чудеса повторяются регулярно, они уже выглядят не чудесами, а закономерностью. Закономерностью вполне логичной и, видимо, хорошо обоснованной.

В киносюжете, который в отличие от "8 1/2" Феллини можно было бы назвать "Шесть ровно", ибо сумма полученных его героем трех двоек равнялась именно шести, назрел кульминационный момент. Председатель комиссии по набору в мастерскую художественного фильма народный артист РСФСР, секретарь правления Союза кинематографистов СССР М. Хуциев написал ректору ВГИКа профессору В. Ждану официальное письмо. В нем было высказано возмущение давлением, оказанным на комиссию, и тем, что, несмотря на очередную двойку, абитуриент допущен к сочинению по литературе. Мастер предупредил, что, если это произойдет, он будет вынужден отказаться от руководства мастерской и даст по этому поводу объяснение в любом месте, где это от него потребуют.

Письмо было передано ректору через секретаря, но никакого ответа не породило. Абитуриент от экзамена отстранен не был. Из этого можно было сделать только один вывод: выбирая между мальчиком и мужем, ректор отдал предпочтение первому. И, следовательно, отставка второго становилась лишь делом пустой формальности...

Скандал разрастался. На следующий день группа абитуриентов пришла к нам в редакцию и принесла письмо, в котором была интересная деталь: провалившись на двух творческих турах и еще не зная результатов третьего, железный абитуриент уверенно заявил своим товарищам, что он допущен к следующим экзаменам. "И действительно, - говорилось в письме, - сегодня он вместе с нами писал сочинение по русской литературе. Мы глубоко возмущены беззаконием, которое творится на наших глазах. Сегодня мы еще не знаем, кому из нас предстоит учиться в институте. Но каждый хотел бы стать студентом в результате честного соперничества. Наше возмущение достигло предела, и мы от имени всех абитуриентов, приехавших поступать во ВГИК, решили обратиться к вам с просьбой разобраться в этой сомнительной истории".

Письмо было чрезвычайное и нуждалось в немедленной проверке. С просьбой провести ее на должном уровне редакция обратилась в Минвуз СССР. Дело было доложено министру В. Елютину. Министр срочно связался с председателем Госкино Ф. Ермашом Во ВГИК была в тот же день направлена комиссия в составе представителей двух ведомств. Назавтра стало известно, что в связи с допущенными грубыми нарушениями порядка приема в институт сын кинорежиссера Э. Кеосаяна Т. Кеосаян от дальнейших экзаменов отстранен и из числа абитуриентов выбыл.

Узнав об этом, папа очень огорчился. Может, просто было жаль мальчика. А, может, он к тому же решил, что все дело в его известной кинематографической фамилии. Но разве кто-нибудь сказал, что этот юноша не должен был стремиться унаследовать профессию родителя? Наше общество знает прекрасные примеры не только потомственных шахтеров, хлеборобов, металлургов, но и врачей, ученых, людей искусства. Кто станет отрицать, что Кирилл Лавров, Андрей Миронов, Наталья Бондарчук и многие другие представители известных в искусстве фамилий по праву заняли свое место в жизни? Пусть это было в какой-то мере результатом семейного воспитания, плодом воздействия окружающей художественной среды. Что есть - то есть. Никто ведь не собирается отнимать у любого абитуриента тот жизненный и культурный багаж, с которым он явился на свой экзамен. Но соперничество должно быть честным. Иначе грубо попирается главный смысл любого конкурса: разные способности, но равные возможности.

И когда автор широко известных нашей общественности фильмов "Неуловимые мстители", "Корона Российской империи" и других не менее заметных работ ставит, что называется, вне конкурса свой автобиографический сюжет, мотивы, руководящие в этом сюжете любвеобильным отцом, можно, если и не простить, то хотя бы понять. Но как понять ректора?

Пархомовский Э. Папа вне конкурса // Известия. – 1983, 6 авг. – N 20565 (218). – С. 6.