Ответы Андрея Серенко на вопросы Разака Мамуна
1.Почему вы интересуетесь делами ФНСА (пишете о его деятельности, участвуете в продвижении)?
ОТВЕТ: Я вообще интересуюсь афганской политикой – начиная с 2005-го или 2006 года, когда написал и опубликовал первую заметку на «афганскую» тему. Кажется, она была посвящена возможности увеличения численности контингента НАТО в Афганистане... Так что моему увлечению афганской политикой уже больше 15 лет. Довольно большой срок, согласитесь. Но от этого интерес не становится меньше. Скорее, наоборот.
На мой взгляд, афганская политика не только невероятно интересна сама по себе, но она еще и неплохо тренирует мозги. Я бы рекомендовал включить курс афганской политики и ее анализа в учебные планы факультетов политологии университетов в России. Потому, что если молодые политические аналитики научатся понимать афганскую политику со всеми ее хитросплетениями, подковерными интригами и интересами, то тогда они легко разберутся в политическом процессе любой другой страны.
Что касается Фронта национального сопротивления Афганистана, то мой интерес к нему связан, прежде всего, с уникальностью этого проекта. ФНСА – это очень небольшая группа настоящих и очень смелых мужчин, которая сегодня защищает честь всего Афганистана. Это люди, которые не сдались, не предали свои идеалы, что уже большая редкость. Они готовы в одиночку, с оружием в руках противостоять террористическому злу, с которым, кажется, смирился весь остальной мир. Это не может не вызывать уважения и, конечно, интереса.
Сегодня ФНСА, на мой взгляд, это не только военно-политический проект, но и, если хотите, новое религиозное движение, которое противостоит мировому Злу, нашедшему очередное воплощение в террористической диктатуре Талибана, в античеловеческих проектах «Аль-Каиды» и ИГИЛ. Герои ФНСА – это настоящие моджахеды, которых я бы поставил в один ряд со сподвижниками пророка Мухаммеда: все они ведут джихад Света против сил Зла и Тьмы во имя Аллаха, Родины, торжества справедливости и ценностей подлинного Ислама. Уверен, мы с вами еще будем гордиться, что были современниками героев афганского Сопротивления.
Вряд ли меня можно назвать человеком, «продвигающим» ФНСА. Это слишком высокая оценка моей скромной деятельности. Но мне очень интересны люди, которые собираются под знаменами афганского Сопротивления. И я считаю, что о них должны знать граждане России и других постсоветских государств, где еще не разучились понимать русский язык. Потому, что бойцы ФНСА воюют сегодня с тем самым злом, которое угрожает и нам здесь, в России. И если Фронт сопротивления, не дай Бог, потерпит поражение, то это зло выльется из Афганистана, как из разбитого кувшина, и зальет соседние страны и города. Мне бы этого очень не хотелось.
2.Политика России относительно Афганистана кем курируется: армией или ФСБ?
ОТВЕТ: Иногда мне кажется, что никем – настолько российская политика в отношении Афганистана неэффективна, малорезультативна, безынициативна. Москва слишком долго плелась в хвосте чужих, как правило, американских инициатив. Сегодня позиции России в Афганистане слабы как никогда. Надеюсь, что в Кремле это понимают и будут пытаться изменить ситуацию с учетом общей переориентации российской политики на Восток.
Да, пока идет острая фаза вооруженного конфликта на Украине, руки Москвы будут связаны украинским театром военных действий. Но как только и неизбежно острая фаза войны закончится, Россия немедленно усилит свое внимание к Афганистану и окружающему его региону. Это приведет также, я надеюсь, к изменениям и в части выработки политических решений по Афганистану.
До сих пор центром создания и реализации афганской стратегии Москвы являлась группа российского спецпредставителя Замира Кабулова в МИДе. Ее поддерживали некоторые влиятельные чиновники в ФСБ, СВР, администрации президента РФ. Однако рецепты господина Кабулова оказались не слишком успешными и сегодня есть основания говорить о начале пересмотра Москвой российской стратегии в отношении Афганистана.
Не исключаю, что в связи с этим центр выработки новой афганской политики Кремля переместится из МИДа в Совет безопасности, которым руководит генерал ФСБ Николай Патрушев. Впрочем, это процесс не быстрый, в России вообще почти все делается медленно. Наверняка группа Замира Кабулова будет пытаться тянуть одеяло на себя. Но все равно процесс пересмотра и корректировки афганской стратегии Москвы неизбежен.
Что касается роли Минобороны в афганских делах, то, насколько я могу судить, она носит достаточно ограниченный характер. Российские военные, разумеется, собирают информацию о террористических группировках в Афганистане и возможных угрозах с их стороны, но влияние армии на разработку политической стратегии Кремля мне представляется не самым серьезным.
Кстати, не удивлюсь, если через какое-то время интерес к Афганистану станут проявлять российские частные военные компании, например, тот же ЧВК «Вагнер». Однако их интерес будет, скорее, чисто коммерческий, связанный с освоением рынка услуг безопасности и добычи полезных ископаемых. Владельцы ЧВК наверняка попытаются влиять и на политическую линию Москвы в отношении Афганистана. Возможно, в этом они окажутся успешнее чиновников Минобороны.
3.Какую политику ведёт Россия в отношении таджиков в Афганистане?
ОТВЕТ: Такую же, как и в отношении Афганистана в целом – наблюдение без активного вмешательства. Российские представители, насколько я знаю, периодически и неофициально встречаются с некоторыми лидерами афганских таджиков, собирают информацию, внимательно слушают и…ничего не делают. На мой взгляд, это связано с сохраняющимся доминированием в афганских делах в Москве группы Замира Кабулова, который всегда делал ставку на заигрывание с талибами. Соответственно, господином Кабулом блокировались любые попытки тех инициатив, которые могли бы не понравиться талибам. Очевидно, что официальные контакты Москвы с афганскими таджиками точно не вызовут восторгов у главарей Талибана.
Когда Россия начнет менять свою афганскую стратегию, что, в идеале, должно привести к отставке Замира Кабулова с поста спецпредставителя президента РФ по Афганистану, только тогда можно рассчитывать на перемены в отношениях Москвы с таджиками Афганистана. До тех пор россияне будут вести себя так, как и последние годы: встречаться, внимательно слушать собеседников, собирать информацию и ничего не делать. Но давайте потерпим с вами еще немного.
4.Почему Россия открыто не поддержала и делом не помогла ФНСА?
ОТВЕТ: Я, фактически, уже ответил выше на этот вопрос. Повторюсь: политику Москвы в отношении Афганистана до сих пор формирует Замир Кабулов и его группа, которые делают ставку на заигрывание и сотрудничество с Талибаном. Поэтому все, что могло помешать этому курсу – блокировалось. Разумеется, «доктрина Кабулова» исключает сотрудничество Москвы с ФНСА.
Однако последнее полтора года показали, что стратегия Замира Кабулова потерпела крах, она оказалась неуспешной для Кремля. Эта стратегия превратила Россию в заложника чужих инициатив на афганском направлении. Возможно, это устраивало Кремль до начала военной операции на Украине, но сегодня это не может уже его устраивать.
Да, Москва не хочет появления второго, «южного фронта» в Центральной Азии и поэтому продолжает придерживаться «линии Кабулова» на умиротворение режима талибов. Но когда дела на Украине изменятся, а острая фаза войны неизбежно завершится, после этого можно будет ожидать и перемен в политике Москвы на афганском направлении, в том числе, в отношениях с ФНСА.
5.Как интерпретируется в России война ФНСА и талибов?
ОТВЕТ: Официально - как сугубо внутриафганский конфликт. Но, на самом деле, об этой войне ФНСА с талибами российской аудитории известно крайне мало. Очевидно, это тоже часть стратегии группы Замира Кабулова, которые не хотят расстраивать режим Талибана и, я предполагаю, предпринимают усилия для блокировки информации о деятельности ФНСА.
Надо признать, что и сами лидеры ФНСА, а также медиа-активисты Фронта, крайне мало внимания уделяют информационному освещению своей миссии и повседневной борьбы в русскоязычных информационных ресурсах. Спикеры ФНСА все еще в основном говорят по-английски… Если они хотят быть услышанными в Москве и столицах других постсоветских государств, то надо осваивать русский язык и наращивать взаимодействие с российскими журналистами, политиками, экспертами, российским общественным мнением в целом. Сегодня ФНСА отсутствует в российской информационной и политической повестке.
6.Как вы считаете, Россия и Иран хотят посадить ФНСА и талибов за стол переговоров, как это было с Ираном и Саудовской Аравией в Китае?
ОТВЕТ: Я слышал о таких идеях. Не исключаю, что соответствующие попытки могут быть предприняты. Кстати, это не значит, что они будут вредными. Пока, мне кажется, талибы на такие переговоры категорически не пойдут – они все еще не намерены ни с кем делить свою власть.
Чтобы такой сценарий переговоров стал возможным, должны быть выполнены два главных условия. Первое – произойти переворот внутри диктатуры талибов, чтобы реальная власть оказалась в руках тех групп талибов, которые будут готовы пойти на диалог. Второе – ФНСА должен продемонстрировать свою способность побеждать и расширять свое влияние в стране, показать свою силу, другими словам. Без этого никакие переговоры не будут возможны. Ведь переговоры ведут только с сильными, слабых – просто уничтожают.
7.Если начнутся беспорядки в регионе, то как вы думаете, это начнется с территории Таджикистана, Кыргызстана, Узбекистана или Казахстана?
ОТВЕТ: Все эти республики по-своему уязвимы. И, насколько мне известно, на территории Афганистана сегодня есть террористические группы, планирующие перенос «джихада» в каждое из этих государств. Мои источники предупреждают, например, что предстоящим летом могут начаться первые неприятности в Таджикистане, куда террористические группировки уже пытаются, и, как говорят, не без успеха, засылать смертников. Не все спокойно и на узбекистанском направлении, и на казахстанском. Кто из них окажется в итоге слабым звеном? Это покажет только практика. В принципе, они все могут оказаться в таком статусе. Думаю, если проект ФНСА, не дай Бог, потерпит неудачу, тогда угроза катастрофы станет актуальнее для Таджикистана. Без ФНСА режим Эмомали Рахмона окажется беззащитным перед внутренними и внешними джихадистскими сообществами.
8.В 2001 году Америка смогла арендовать несколько военных баз в странах Средней Азии. Как вы считаете, почему в этот раз им не удалось этого сделать?
ОТВЕТ: Все очень просто. В 2001 году Россия была на стороне США в борьбе с «Аль-Каидой» и Талибаном. Как вы помните, президент Путин первым из мировых лидеров позвонил президенту Бушу со словами поддержки после атаки 11 сентября. Поэтому Москва не мешала созданию западных военных баз в республиках Центральной Азии. Потом ситуация изменилась. Отношения Москвы и Вашингтона испортились. Теперь Россия против США и она не позволяет появиться американским базам в центрально-азиатском регионе. Пока у Москвы хватает сил и влияния, чтобы обеспечивать эту свою позицию. Посмотрим, как ситуация будет развиваться дальше.
9.Как вы думаете, где именно на южных рубежах России предстает угроза?
ОТВЕТ: Традиционно уязвимыми местами в российской геополитике являются Кавказ и Центральная Азия. Сегодня они остаются такими же проблемными направлениями. По сравнению с прежними десятилетиями, можно говорить об ослаблении казахстанского потенциала стабильности: в Казахстане в январе 2022 года произошли крупнейшие в истории этой республики беспорядки. Президент Токаев, безусловно, предпринимает активные меры по стабилизации политической системы, что также в интересах Москвы. Однако пока вряд ли можно с полной уверенностью утверждать, что в Казахстане невозможно повторение события января прошлого года. И это заставляет Россию более внимательно следить за процессами в Казахстане. Полагаю, здесь сюрпризы еще возможны.
10.Если в странах Средней Азии начнётся джихадистская компания, то что предпримет Россия?
ОТВЕТ: Безусловно, Россия активно вмешается, и будет противостоять этой кампании. Если понадобится – то и военной силой. Если джихадисты победят в любой республике Средней Азии, это станет концом российского влияния в регионе и началом большой войны джихадистов уже против самой России.
11.Если ИГИЛ станет реальной угрозой для северных провинций Афганистана, то что будет делать Россия? Сама вмешается в военные действия или спонсирует всем ФНСА?
ОТВЕТ: Очень интересный вопрос. Думаю, мы увидим тогда комплекс усилий – от появления в Северном Афганистане бойцов ЧВК «Вагнера» (возможно, афганского происхождения) до прямой поддержки ФНСА. Ну и, конечно, в афганском небе появятся российские боевые самолеты. Скорее всего, в этом случае ситуация будет напоминать ту, что была в Сирии в 2015-2018 годах, когда российский спецназ, бойцы ЧВК и военная авиация вели бои с террористами ИГИЛ при поддержке иранских прокси. Кстати, не исключено, что в Северном Афганистане в борьбе с ИГИЛ Россия и Иран могут повторить позитивный опыт боевого взаимодействия, достигнутый ранее в Сирии. И в рядах этой антитеррористической российско-иранской коалиции, безусловно, будут очень рады бойцам ФНСА.
12.Провал СВО в Украине в западных СМИ выдается за действительность. Если Россия не планирует проигрывать, то как она видит границы своих достижений?
ОТВЕТ: Вооруженный конфликт России и Украины далек от завершения. Возможно, СВО идет не так, как изначально планировали в Москве, но это точно не означает провала операции и, тем более, поражения России. Все самое интересное только начинается. В конфликте на Украине много самых разных нюансов, интересов, игроков. И там еще будет немало сюрпризов.
Думаю, для Москвы главной задачей является не захват и удержание новых территорий или увеличение числа подбитых на поле боя американских танков. Главное – это перехват и сохранение за Москвой и, видимо, Пекином стратегической инициативы в гибридном противостоянии с США, которое сегодня реализуется через декорации украинского конфликта. Декорации могут меняться, остается важен – контроль над инициативой, которая позволит реализовывать стратегические интересы России и Китая после завершения острой фазы открытого вооруженного противостояния. Если у Москвы и Пекина это получится, то это и будет главным достижением СВО.
Важна не война, а мир, который наступает после войны. Сегодня главная задача для всех участников и игроков конфликта на Украине – выиграть будущий мир, закрепить для себя в нем более сильные позиции для новой большой стратегической игры.
13.Если Россия ослабнет, то что произойдёт?
ОТВЕТ: Отступит, сделает шаг назад, чтобы собраться с новыми силами. Такое в российской истории бывало и не раз. Но в конечном итоге Москва восстанавливала и укрепляла свой доминирующий статус в Евразии и на востоке Европы. Кроме того неудачи заставляют лучше думать. Развитие этого навыка пойдет на пользу российской политической элите. В любом случае – с карты истории Россия не исчезнет, она останется крупным игроком, с которым всегда будут считаться.
14.Россия уверена, что западные сверхдержавы потерпят многополярный мир?
ОТВЕТ: Конечно, не потерпят. Будут активно сопротивляться. Но дело зашло слишком далеко, и оно заключается уже не только в позиции России. Мир в любом случае уже не станет прежним, а вот каким именно он окажется, насколько многополярным, многофрагментарным, управляемым – это вопрос открытый.
Москва, Пекин, Иран и многие другие игроки дают понять Вашингтону, что силой восстановить однополярность мира уже невозможно. Но можно остановить эскалацию многополярности за счет «нового большого диалога». США такого диалога избегают, хотят пока попробовать вернуть однополярный порядок силой, публично наказав непослушных русских, предъявив их миру в качестве показательной жертвы Большого Запада. Проект смелый, но отнюдь не легкий. Поражения России, по разным причинам, сегодня не хотят очень многие игроки, среди них есть даже формальные участники западной коалиции. Поэтому так драматично и остро происходит эта игра. И она точно далека от завершения.
15.Если Америка поддержит Пакистан, то угроза переноса войны с территории северного Афганистана в страны Средней Азии не превратится в действительность?
ОТВЕТ: Такая угроза есть. Поэтому так важно России как можно быстрее начать активную корректировку своей афганской стратегии. В основе ее должно быть выделение Северного Афганистана в зону приоритетных интересов и особого внимания Москвы. И именно в Северном Афганистане России нужна новая политическая инфраструктура для реализации и защиты своих интересов в регионе. Уверен, частью этой инфраструктуры должно стать стратегическое партнерство с ФНСА и лидерами этнических групп Северного Афганистана.
Кстати, я бы не отказывался и от поиска эффективных инструментов влияния на ситуацию в самом Пакистане, прежде всего, в Пуштунистане и Белуджистане. Если Исламабад сделает окончательный выбор и присоединится к антироссийской коалиции, то Москве не нужно ограничивать себя в поиске партнеров, союзников и попутчиков для защиты своих интересов. Тем более, что возможности есть. В Белуджистане, например, усиливается национально-освободительное движение против диктата Пенджаба. Пуштуны в Пакистане все более открыто говорят о создании независимого Пуштунистана. Кстати, вы знаете, что движение «Техрик-е-Талибан Пакистан» (ТТП) до сих пор официально не запрещено в России, в отличие, например, от афганского Талибана, «Аль-Каиды» и ИГИЛ. Мне кажется, это любопытный нюанс, который открывает довольно широкий простор для перспективных интерпретаций.
16.В каких отношениях Имран Хан находится с Россией и Азиатскими державами?
ОТВЕТ: Пока это, скорее, случайный политический попутчик Москвы. Возможно, он превратится в более серьезного союзника. Но при условии, что российская сторона убедится в его надежности. А это очень сложный вопрос. Как, впрочем, и вопрос физического выживания Имран Хана в волнах того глубочайшего системного кризиса, который захлестнул пакистанское государство. Боюсь, если Имран Хан решится превратиться в надежного союзника Москвы, то он не проживет после этого и трех дней. Ненадежный же Имран Хан может пригодиться Москве разве что для создания ситуативной напряженности в зоне американских и британских интересов в регионе. Не менее, но и не более того.
Апрель 2, 2023.