Отрезан Клитор
🛑 👉🏻👉🏻👉🏻 ИНФОРМАЦИЯ ДОСТУПНА ЗДЕСЬ ЖМИТЕ 👈🏻👈🏻👈🏻
Отрезан Клитор
По данным «Правовой инициативы», ежегодно около 1240 девочек становятся жертвами калечащих операций на половых органах на Северном Кавказе. Издание «Афиша Daily» выпустило проект «Насилие — не традиция», посвященный проблеме женского обрезания. Героинями стали семь женщин, переживших калечащие операции. «Такие дела» публикуют монолог женщины из Дагестана, которой сделали клиторэктомию.
Я родилась в селе с населением 15 тысяч человек. Мои родители были земледельцами и животноводами. Исповедовали ислам, но не были слишком религиозны, не помню, чтобы мы соблюдали намаз (ежедневная молитва).
Я УЗНАЛА О ТОМ, ЧТО МНЕ УДАЛИЛИ КЛИТОР, ТОЛЬКО В 42 ГОДА. ЭТО ИЗВЕСТИЕ СТАЛО ДЛЯ МЕНЯ НАСТОЯЩИМ УДАРОМ И ПСИХОЛОГИЧЕСКОЙ ТРАВМОЙ, ОНО НАВСЕГДА ИЗМЕНИЛО МОЮ ЖИЗНЬ
На протяжении своего замужества я догадывалась, что что-то не так: половой акт был болезненным и часто заканчивался кровотечением. В первые разы я советовалась с мамой, но она утверждала, что это нормально. Удовольствие от секса я не получала никогда: не понимала, почему женщины в эротических фильмах стонут, мне было интересно, зачем они так делают. Учитывая регион, в котором я проживаю, обсудить это было не с кем. Потом была беременность и мучительные роды, во время которых мое влагалище разрезали. Не знаю, связано ли это с калечащей операцией, но в нашем роддоме резали почти всех.
Иногда я обсуждала нашу половую жизнь с мужем — он говорил, что в постели я лежу как бревно, без эмоций. Я ужасно комплексовала и в 42 года решилась пойти к гинекологу с этим вопросом. Она мне рассказала, что я прошла через клиторэктомию. От ужаса меня замутило. Я не помнила о самой операции, из чего сделала вывод, что она произошла, когда я была младенцем, — в год или два от роду. Родители уже умерли, поэтому спросить мне было некого. Я поспешила домой — поделиться горем с мужем. Он удивился, что я впервые услышала об особенностях своей вульвы. По его словам, он всегда понимал, чем я отличаюсь от других женщин, и воспользовался моментом, чтобы сообщить мне о своей любовнице, с которой ему хорошо в постели.
С МУЖЕМ Я РАЗВЕЛАСЬ, А ЧУВСТВО СОБСТВЕННОЙ НЕПОЛНОЦЕННОСТИ УСИЛИЛОСЬ
До этого фатального похода к гинекологу я не знала о существовании калечащих операций. Представляете, у меня трое детей, два сына и одна дочь, но ни один врач мне об этом не рассказывал, и в нашем обществе этот вопрос совершенно не обсуждается. Я начала искать информацию, читать о таких операциях в СМИ. Из этих материалов у меня сложилось впечатление, что калечащие операции случаются в основном в Африке. Я понимала, что их проводят и у нас, но никогда ни с кем не обсуждала эту тему. Уверена, если бы заикнулась, то услышала бы: «Джавгарат, да ты сошла с ума!» Из отрывочных слухов и неполной информации о ситуации в регионе у меня создалась следующая картинка: будто раньше операцию женщинам делали, чтобы они «не мучались», когда мужчины уходили на войну. А потом эта традиция укоренилась, и их стали проводить по накатанной, мол, «это делали моей бабушке, моей маме и мне, а теперь надо сделать и дочери». Мне кажется, что мнение сельчан и городских жителей о калечащих операциях разнится: вторые относятся к ним хуже. Еще как-то я услышала, что операцию проводят девочке из села, когда она уезжает учиться в город, чтобы «не загуляла». Но чаще, насколько я понимаю, это делают девочкам при рождении или когда им исполняется семь лет.
НЕ ЗНАЮ, КАК СЛОЖИЛИСЬ БЫ МОЕ ЗАМУЖЕСТВО И МОЯ ЖИЗНЬ, ЕСЛИ БЫ МНЕ НЕ УДАЛИЛИ КЛИТОР: МНЕ НЕ С ЧЕМ СРАВНИТЬ, А ПРЕДСТАВИТЬ СЛОЖНО
Моя дочь не прошла через операцию — я не признаю традиции, которые калечат людей и их судьбы. Если я когда-нибудь стану свидетелем подобной ситуации или узнаю, что операция планируется, то буду всеми силами убеждать родителей, отдавших свое дитя палачу, не делать этого. Свою историю я рассказываю, чтобы показать, какое это издевательство над женщиной. Надеюсь, это кого-то переубедит. Хотя, глядя на реальность, в которой мы живем, понимаю, что вряд ли. Но сдаваться нельзя.
«Афиша Daily» и «Правовая инициатива» предлагают семь шагов для борьбы с калечащими операциями в России.
Специальная анти-FGM-поправка в УК России
По мнению юриста проекта «Правовая инициатива» Юлии Антоновой, целесообразно ввести новую статью в УК, криминализирующую все типы калечащих операций, и опираться на международный опыт при разработке законопроекта.
«Наказанию должны подвергаться все: исполнители, соучастники и пособники подобной практики. Конечно, в процессе работы думских комиссий, какой бы полной поправка ни была, она может быть сильно урезана. Но здесь важна политическая воля. Факт введения новой нормы заявил бы, что государство осуждает калечащие операции и криминализирует их. Дальше можно работать в сторону ее совершенствования», — комментирует она.
Президент Центра исследования глобальных вопросов современности и региональных проблем «Кавказ. Мир. Развитие» Саида Сиражудинова считает, что без специальной поправки в Уголовный кодекс безнаказанность ощущают не только родители, но и врачи, которые соглашаются на такие операции.
«Я столкнулась с собственной беспомощностью в общении с матерями, которые планировали провести операцию дочерям. В ответ на мои аргументы, что это уголовно наказуемо, они говорили, что живут в обществе с такими традициями и до сих пор операция не преследовалась законом. “Если закон это запрещает, почему же до сих пор ни один человек не был наказан?” — спрашивали они. Необходимость принятия правовых мер неоспорима», — считает Сиражудинова.
Обязательная отчетность медицинских работников и учителей в правоохранительные органы о случаях FGM
«Важный шаг для искоренения проблемы — обязательства для медицинских и социальных работников, учителей по сообщению о случаях FGM в правоохранительные органы, как это происходит, например, в Великобритании и Германии», — говорит Юлия Антонова.
Специальный указ или распоряжение Минздрава о запрете калечащих операций
Юлия Антонова полагает, что публикация специального распоряжения с осуждением и запретом проведения калечащих операций могла бы позитивно повлиять на ситуацию.
«Сейчас у нас есть первое уголовное дело, но пока никакие официальные лица не выступили с комментариями, осуждающими насилие в отношении детей. У нас в стране активная пропаганда семейных ценностей, а ребенка тем временем подвергают калечащей операции. Пусть это не президентская воля, но хотя бы Минздрава. Это был бы важный шаг к работе с проблемой», — комментирует эксперт.
Инициативы местных властей республик для просветительской деятельности по вопросам FGM
Юлия Антонова считает, что на Северном Кавказе минздравы, уполномоченные по правам человека и правам ребенка должны участвовать в просветительских программах на тему калечащих операций на половых органах.
«Нам важны партнеры в этих районах — школы, колледжи, вузы, — добавляет юрист. — Кроме работы с населением и ключевыми профессионалами в образовательных учреждениях, важно учитывать опыт, например, Германии, где тема FGM вошла в список экзаменационных вопросов для медработников. Даже если этого вопроса не будет в российской экзаменационной программе, если об этом будут рассказывать на медицинских факультетах страны, — уже хорошо».
Инициатива Stop FGM Passport в России
Такой «паспорт» обычно предназначен для семей, путешествующих с девочками в страну, где практикуют женское обрезание. В нем рассказывается об опасностях таких операций.
«В России калечащие операции проводятся на территории страны и нет тренда увозить девочек для операции за границу, но такой информационный “паспорт” мог бы повысить осведомленность и стать напоминанием о юридических последствиях калечащих операций», — говорит Юлия Антонова.
Комплексная профессиональная помощь для женщин, которые прошли через калечащие операции
По словам Антоновой, в странах ЕС существуют специальные клиники по работе с женщинами, которые столкнулись с физическими и психологическими последствиями калечащей операции.
«Можно было бы сделать такой пилотный проект и в Дагестане на базе гинекологического отделения. Даже один подготовленный врач мог бы наладить помощь для пострадавших и собрать эмпирическую базу. Он же мог бы сотрудничать с правозащитными организациями для оказания юридической и психологической помощи женщинам», — комментирует юрист.
Истории пострадавших женщин в СМИ и НКО
Саида Сиражудинова отмечает, что сами пострадавшие женщины не рассказывают о своем травматичном опыте.
«В нашем информационном пространстве не наберется и пяти голосов женщин, поделившихся своим опытом калечащей операции, — говорит она. — Есть исследовательские интервью, а историй, рассказанных самими пострадавшими, практически нет. Большинство тех, кто все-таки говорит о проблеме, делают это анонимно. Если бы таких голосов было больше, это помогло бы разбить ледяное молчание вокруг темы калечащих операций на женских половых органах».
Каждый день мы пишем о самых важных проблемах в нашей стране. Мы уверены, что их можно преодолеть, только рассказывая о том, что происходит на самом деле. Поэтому мы посылаем корреспондентов в командировки, публикуем репортажи и интервью, фотоистории и экспертные мнения. Мы собираем деньги для множества фондов — и не берем из них никакого процента на свою работу.
Но сами «Такие дела» существуют благодаря пожертвованиям. И мы просим вас оформить ежемесячное пожертвование в поддержку проекта. Любая помощь, особенно если она регулярная, помогает нам работать. Пятьдесят, сто, пятьсот рублей — это наша возможность планировать работу.
Пожалуйста, подпишитесь на любое пожертвование в нашу пользу. Спасибо.
Подпишитесь на субботнюю рассылку лучших материалов «Таких Дел»
Исключительные права на фото- и иные материалы принадлежат авторам. Любое размещение материалов на сторонних ресурсах необходимо согласовывать с правообладателями.
По всем вопросам обращайтесь на mne@nuzhnapomosh.ru
© 2021. Проект Благотворительного фонда «Нужна Помощь».
This site is protected by reCAPTCHA && the Google Privacy Policy and Terms of Service apply
Женское обрезание. Как именно его делают? - YouTube
«Я узнала о том, что мне удалили клитор, только в 42 года». — Такие дела
Женщины, пережившие «обрезание»: история Аши - Афиша Daily
Женское обрезание: кому и зачем его делают в 21 веке
Ужасы женского обрезания в Африке 18+ - Необычные зарисовки — LiveJournal
Женщины, пережившие «обрезание»: история Аши
В пятилетнем возрасте Аша прошла через третий тип калечащей операции — инфибуляцию. С 2001 года она живет в Мадриде, Испания, и возглавляет организацию Save a Girl. Save a Generation («Спасаем девочку. Спасаем поколение»), которая борется с калечащими операциями на женских половых органах, насильственными браками и другими формами гендерного насилия.
«Женское обрезание» — распространенная некорректная формулировка, от которой постепенно отказываются во всем мире, чтобы не приравнивать увечья женских половых органов к безопасной процедуре «мужского обрезания». Мы используем некорректный, но популярный термин «обрезание» в заголовке, чтобы привлечь внимание общественности к этой проблеме.
Я родилась в сомалийском сообществе в городе Гариссе на северо-востоке Кении. Эта провинция находится на границе с Сомали, и подавляющее большинство ее населения — кенийские сомалийцы. Калечащие операции на женских половых органах среди сомалийцев — устоявшаяся традиция: в группе из десяти девочек девять прошли через FGM. В последние годы развернулась масштабная война с калечащими операциями как в Кении, так и по всему миру. Но на сомалийскую общину она повлияла несущественно. Почему? Во всех остальных кенийских этнических группах FGM — это церемония трансформации девушки в женщину: она проводится в определенном возрасте и сопровождается другими важными ритуалами. Чтобы защитить девочек от FGM, правозащитные организации придумывают альтернативные обряды этого перехода и продвигают их в кенийских кланах. В сомалийской же культуре специальный ритуал вокруг калечащей операции отсутствует, ее самоцель — подавление женской сексуальности. Поэтому успешная в других этнических группах стратегия замены церемонии взросления здесь не работает.
Сомалийцы считают, что женские половые органы — это нечто грязное. По мнению большинства, единственный способ очистить женщину и гарантировать ее девственность до замужества — изувечить ее вульву. Со временем практика обросла и разнообразными мифами. Недавно я навещала родственников в Кении, и одна женщина мне сказала: «Неужели не нужно резать совсем? Но ведь когда женщина будет рожать, ее клитор разрастется до таких размеров, что она и ее ребенок погибнут». Я застыла в изумлении, но мне повезло — со мной была медсестра, которая ответила: «Я помогаю принимать роды уже 20 лет и никогда не наблюдала такого побочного эффекта». Давление на женщину, которая не прошла через калечащую операцию, среди сомалийцев колоссальное: ее исключают из социальной жизни, с ней едва ли сядут есть за один стол. Многие родители опасаются изоляции их ребенка и верят, что проводят калечащую операцию во благо девочки.
Так наверняка думала и моя мама, когда взяла меня в Мояле (город, разделенный границей между Эфиопией и Кенией. — Прим. ред.) навестить бабушку и дедушку. Мне было всего пять лет, но я до сих пор помню волнительное чувство накануне нашего путешествия. Я не знала, что именно должно произойти, но по реакции взрослых понимала — что-то значительное, и ждала этого с нетерпением, как некоторые ждут Рождества или Нового года. Я помнила, как обращались с моей сестрой незадолго до этого тайного дня — по-особенному, очень внимательно, — я тогда страшно завидовала.
Утром рокового дня моей операции я сама разбудила маму: она меня искупала, нарядила в красивое платье и отправила в магазин напротив дома моей бабушки — купить бритвенное лезвие. Я детально помню свою покупку: два лезвия в сиреневой упаковке с надписью Nacet. Когда я вернулась из магазина, на кухне меня ждали мама, бабушка и незнакомая женщина. Посередине глиняного кухонного пола они выкопали небольшую ямку, на край которой меня попросили сесть. Тогда бабушка расположилась позади меня, крепко сжала мои руки, а ногами раздвинула мои ноги. Я почувствовала нарастающий страх. Пожилая незнакомка опустилась передо мной на колени и начала резать мои половые губы — я видела маму, она стояла прямо передо мной, за спиной незнакомки, и давала распоряжения. Она сказала отрезать все без остатка: клитор, большие и малые половые губы. Потом иголкой мне зашивали вульву, оставив крохотное отверстие для мочеиспускания. Я кричала, но не плакала. В нашей культуре считается слабостью кричать во время калечащей операции, поэтому мне закрыли рот куском ткани. Затем нанесли на раны травяную смесь, которая, по поверьям, помогает заживлению, и связали мои ноги канатом, чтобы шов не разошелся.
Я пролежала в таком положении сутки, желая только одного — чтобы эта нечеловеческая боль прошла. Когда мне позволили встать, я попыталась сходить в туалет — после калечащей операции моча выходит небольшими каплями, не струей. Первая капля была неимоверно мучительной — будто на свежую рану высыпают перец и выжимают лимон. В этот момент я дала себе обещание больше никогда не мочиться. Я воздерживалась от мочеиспускания еще два дня. Мне запретили смеяться: сказали, что если мои губы слишком широко растянутся в улыбке, другие последуют их примеру. Через несколько месяцев мое тело восстановилось — но я стала совершенно другим человеком, жизнь разделилась на до и после. Мама рассказывала мне, что после операции я спрашивала ее: «Зачем ты это сделала? Если у меня когда-нибудь будет дочь, я такого не допущу».
Мы попросили Ашу показать значимый для нее предмет:
«На входе в этот деревянный домик — эмблема моей НКО Save a Girl. Save a Generation, которая борется с калечащими операциями, насильственными браками и другими формами гендерного насилия. Я решила показать именно его, потому что он символизирует безопасное пространство для девочек и женщин».
На протяжении какого-то времени я верила, что то, что произошло, правильно и нормально. Я училась в национальном интернате для девочек, в котором жили представительницы всех кенийских этнических групп. Туалеты там были открытые, без дверей, просто дырка в полу — так вот когда я впервые увидела неискалеченную вульву, то испытала неприязнь: она показалась мне чересчур крупной, выпирающей, а звук от ее мочеиспускания слишком громким. Я пыталась убедить себя, что благодаря калечащей операции действительно стала чище.
Мое отношение к FGM начало меняться, когда в подростковом возрасте у меня появились осложнения: менструация стала невыносимым испытанием, отчаянной болью. Кровь запекалась и выходила из влагалища только с помощью аспирина, который я принимала дюжинами. Я расчесывала шов до мяса. Мама посоветовала мне побороть зуд с помощью горячего раствора соли: вода обжигала мои руки, но остатки моих половых органов полностью потеряли чувствительность.
Еще одним болезненным витком последствий калечащей операции стало замужество. Когда мне было 20 лет, моя семья выдала меня замуж за сомалийца из города Могадишо (столица Сомали. — Прим. ред.), куда мне пришлось переехать. Первая — и последняя — брачная ночь стала настоящим кошмаром. Дело в том, что после инфибуляции половой акт невозможен до тех пор, пока супруг не разрежет вагинальный шов. В сомалийском комьюнити есть термин «сумасшедшие девочки». Им называют тех, кто совершил суицид в свою первую ночь. Я их очень хорошо понимаю: это была сумасшедшая боль — самое травматичное событие моей взрослой жизни. У меня больше не было секса с этим мужчиной. На протяжении года я каждую ночь баррикадировала входную дверь в спальню и держала под подушкой нож на случай, если ему все-таки удастся войти.
Самое удивительное в этой истории — в эту единственную ночь нам удалось зачать ребенка. Я очень надеялась, что моя беременность пройдет. Когда поняла, что этого не случится, начала молиться о мальчике. Роды были мучительными, но последней каплей стали слова акушерки: «Поздравляем, это девочка!» Я начала рыдать, впервые за все эти годы: не о себе, а о моей дочке. Когда мне удалось успокоиться, я твердо решила, что не допущу, чтобы ее искалечили.
Так я начала свою правозащитную деятельность. Я вернулась в Кению и стала говорить о калечащих операциях сначала с родными, потом с друзьями, знакомыми: о чудовищной первой брачной ночи, о родах, об осложнениях. В моем родном городе стали шутить: «Встреча с Ашей — это гарантированный разговор о вульве». Именно в тот момент я начала думать о создании правозащитной организации Save a Girl. Save a Generation, которая борется с калечащими операциями, насильственными браками и другими формами гендерного насилия. Официально она, конечно, сформировалась, когда я переехала в Испанию в 2001 году, но родилась организация вместе с моей дочкой.
В свое время я не получила ни физическую, ни эмоциональную помощь. Но мне удается жить полной жизнью. Я повторно вышла замуж — за мужчину, которого выбрала сама. Пожила в Эквадоре и Танзании; переехала в Испанию. Здесь родила еще двоих детей. Пусть я по сей день помню металлический звук лезвия, отрезающего мою плоть, и скрип иглы, сшивающей мою вульву, и не могу держать иголку в руках — если на моей одежде расходятся швы, я ее выкидываю, — но я все равно считаю, что мне повезло: я выжила.
Законодательство против FGM в странах, связанных с историей Аши
В Кении 21% женщин (около четырех миллионов) в возрасте от 15 до 49 лет прошли через калечащие операции. Наиболее распространены первый (клиторэктомия) и второй типы (удаление клитора, малых и, реже, больших половых губ), однако встречается и третий тип FGM (инфибуляция) — среди сомалийского комьюнити. В стране существует специальный закон против калечащих операций, но борьбу усложняет лояльность практикующих кенийских судей к ним и языковой барьер: закон написан на английском и суахили, а в Кении говорят на сорока разных языках.
Нажмите, чтобы открыть текст целиком
Республика Сомали, где уже тридцать лет идет гражданская война, занимает первое место в мире по количеству женщин, переживших калечащие операции. В признанной мировым сообществом Республике Сомали и в находящемся под контролем самопровозглашенного правительства Сомалиленде 99% женщин в возрасте от 15 до 49 лет подверглись первому или третьему типу FGM. В северо-восточной части страны — в полуавтономном регионе Пунтленд — показатель ниже на 1%. Конституция Сомали запрещает проведение таких операций и подчеркивает, что это жестокая и унизительная процедура, которую можно приравнять к пытке. Несмотря на это, на сегодняшний день не было заведено ни одного уголовного дела по факту проведения калечащей операции.
Нажмите, чтобы открыть текст целиком
В Испании живет около 73 тысяч женщин эмигрировавших из стран, в которых практикуют калечащие операции. В 2003 году в УК Испании была внесена статья, которая защищает от FGM не только детей, но и взрослых женщин даже при их согласии, и лишает свободы всех виновных в проведении калечащей операции. Благодаря принципу экстерриториальности FGM наказуемо, даже если совершено за пределами страны. Родители при выезде из Испании подписывают декларацию, которая гарантирует, что их дочери не подвергнутся FGM во время каникул на родине. По возвращении врач осматривает девочку и подписывает декларацию только в том случае, если калечащая операция не была произведена.
Нажмите, чтобы открыть текст целиком
Советский поп: спецпроект «Афиши Daily» про лучшую музыку нашего прошлого
«Продали все, что было, и уехали»: история семьи, путешествующей по России в автодоме
«Веселые ребята» или «Поющие гитары»? Сложный тест на знание советских ВИА
«Люпен» на «Нетфликсе»: французский мини-сериал про джентльмена-грабителя
Что такое преджизнь, потерянные души и искра? Отвечают создатели мультфильма «Душа»
Лучшие хиты советской эстрады 1940–1960-х: Магомаев, Кристалинская, Пьеха и другие
Арсен Ревазов: «Не надо скромничать, надо создавать вселенные»
Что умеют современные украшения? Защищать от камер, доставлять удовольствие и не только
Фильм-катастрофа про китайский вулкан
Заслуженный декадент отечественного рока
Абсурдистская комедия о том, какой должна быть полиция в идеальном мире
Индивидуальный психоз по рецепту AES+F
Одни из главных отечественных рок-героев 90-х
Один из главных «ВК»-хитмейкеров за последнее время
Фото Траха Жанны Фриске
Экстримальное Порно Видео
Дарья Сагалова Танцы Со Звездами
Смотреть Порно С Беремеными Онлайн
Сиськи Аллы Пугачёвой
