Открытое письмо Михаилу Ходорковскому

Открытое письмо — жанр если не заведомо конфликтный, то балаганный, реальный его адресат всегда не тот, к кому формально обращено послание, такие письма пишутся для публики, и я тоже, очевидно, заинтересован в том, чтобы мое письмо прочитали все, а не только его адресат. Но все же я реально обращаюсь именно к адресату — к вам, Михаил Борисович Ходорковский, — и форма моего обращения укладывается в наши с вами многолетние отношения, которые, будучи всегда нейтрально-добрыми, ни разу не приобретали форму какого бы то ни было сотрудничества. Я подчеркиваю это сейчас, потому что не раз слышал от «знающих людей» по обе стороны общественного раскола, что я как-то работаю на Ходорковского или с Ходорковским, тот же Владимир Соловьев не раз говорил об этом по телевизору как о факте — но вы-то прекрасно знаете, что нас с вами никогда не связывали вообще никакие деловые отношения, и даже от самых невинных предложений сотрудничества я уклоняюсь, не желая давать никому даже формального повода для упреков даже в «правильной» ангажированности. Я говорю сейчас об этом так подробно, потому что, если бы я сам читал чье-нибудь такое же письмо, я бы, конечно, заподозрил сговор, и мне важно, что его нет, и что вы узнаете о содержании моего письма вместе с остальной аудиторией, и публичность обращения должна быть залогом прозрачности того сюжета, который мы с вами сейчас можем начать.

Михаил Борисович, наблюдая за продолжающейся дискуссией о фильме «Предатели», я обратил внимание на высказанную вами в одном из обсуждений готовность «дать грантик кому-нибудь из облыжно обозванных (Фондом борьбы с коррупцией, — О.К.) на судебную разборку». Несерьезное слово «грантик», в принципе, позволяет свести весь разговор к шутке, но если вы действительно рассматриваете возможность помочь в организации судебного процесса по клевете, я готов стать тем человеком, который будет судиться с ФБК.

Сейчас, когда объектами их в том числе довольно болезненных несправедливых атак стал самый широкий круг людей, никак не связанных с путинским государством, многие из тех, кто не привык критически оценивать деятельность ФБК, с запоздалым (и потому местами комичным) удивлением обнаружили, что имеют дело не с институтом гражданского общества, а группировкой наподобие уголовной кодлы, практикующей обман, манипуляции и коллективную травлю в своих интересах. Мне в какой-то степени даже приятно, когда либералы старшего поколения открывают для себя то, что для меня остается само собой разумеющимся не первый год.

Будучи одним из первых медийных навальнистов (тогда и слова-то такого не было), я одним из первых столкнулся и с превращением команды Навального в агрессивную свиту сектантского типа, не терпящую даже минимального несогласия и готовую мстить за него любыми способами. Все мои споры с ними, все высказанные мною опасения по поводу ФБК, в том числе и те, которые стали теперь для многих в антипутинской среде общим местом — все доступно в интернете, по многим пунктам время подтвердило мою правоту. Но сам спор давно не ведется; с началом войны в руках лидеров ФБК оказался своеобразный инструмент сведения счетов с критиками — так называемый список коррупционеров и разжигателей войны. Имея известные дипломатические и лоббистские возможности на Западе, они третий год носят этот список по международным инстанциям, добиваясь массового введения санкций против тех, кто в этом списке, и, вероятно, рассчитывая, что далекие от российского контекста контрагенты не станут вчитываться в перечень имен и отделять реальных соучастников Путина от тех, чья вина только в том, что они перешли дорогу Волкову или Певчих.

Не знаю, стоит ли уточнять, что ни коррупционером, ни разжигателем войны я не являюсь и никогда не был. Вся моя профессиональная деятельность — на виду, публичны и мои доходы, вполне, как я полагаю, адекватные моему труду. Никогда в жизни я не работал на российское государство, никогда моя гражданская позиция не была обусловлена тайными отношениями с кем бы то ни было. Опыт взаимодействия с подцензурными российскими медиа у меня есть, и он вполне поучителен — во всех случаях довольно быстро обнаруживалась моя абсолютная несовместимость с любой цензурой, об этом вам расскажут и в «Комсомольской правде», и в «Газете.ру», а уже упомянутый Соловьев не раз публично требовал запретить мне появляться в российских СМИ.

Притягивая меня к разжигателям войны, функционеры ФБК предъявляют мой предвоенный пост с призывом «не забывать, кто в этом конфликте наши». Оставляя в стороне саму концепцию «наказания за пост», хочу сказать, что заметил, что и вы в вашем последнем интервью Юрию Дудю повторяете эту же формулу с теми же оговорками, которые и я делал с первых дней войны — понятно, что невозможно считать нашими военных преступников, насильников, людоедов, кадыровцев, но и популярная на старте войны идея, что русский человек и тем более политик должен отождествлять себя с украинской армией, давно показала свою несостоятельность, и даже навальнисты в наше время приходят к тому же выводу, иногда даже пытаясь робко выступать в защиту соотечественников на международных площадках. Давно понятно, что стремление к миру не равно лояльности украинскому государству и готовности помогать ему, например, в ударах по российским городам. Но ни один удар по Белгороду, разумеется, не оправдывает Путина, развязавшего эту войну вопреки интересам прежде всего самой России и ее народа. Об этом я пишу с первого дня войны, об этом же я писал и в межвоенное восьмилетие. Даже издание Republic, для которого я писал много лет, заблокировано в России именно из-за моей статьи о войне — такой уж я разжигатель. И о чем я до сих пор сожалею, и чего уже не исправишь — ярлык навальнистского списка сделал мой голос тише, и даже для многих из тех, кто дословно повторяет теперь мои позапрошлогодние слова, я остаюсь чуть ли не путинским пропагандистом.

Между «твиттерским трибуналом» и реальным состязательным судебным процессом естественно выбрать настоящий суд. Очевидно, мне следовало инициировать его сразу же по составлении списка, приобщив к иску публичные комментарии на мой счет со стороны Волкова, Певчих и Жданова, но ни ресурсов, ни опыта, ни вкуса к судебным тяжбам у меня не было и нет. Если вы готовы к такому суду, я готов просить вас о поддержке. В какой юрисдикции стоит судиться, значения не имеет — по-человечески мне было бы приятно выяснить отношения с лидерами ФБК в высоком суде Лондона (как местному жителю), но если правильнее будет судиться в Литве или где-то еще — пусть будет Литва. Думаю, и для многих из тех, кто боится идти против ФБК (о таком страхе говорил даже близкий к ним Владимир Милов!), этот процесс может стать источником надежды на возвращение к человеческим нормам в политике и общественных делах. Я готов быть голосом таких людей — даже тех, которые не любят меня. В успехе иска не сомневаюсь, и хотя практического смысла он пожалуй что и уже не имеет, стереть самодовольное выражение с лиц наших новых большевиков и большевичек — ну, это будет хорошо.

Жду вашего ответа.

Этот текст опубликован в платном телеграм-канале «Кашин Плюс». Если он попал к вам через третьи руки, есть смысл подумать о том, чтобы подписаться — труд автора стоит денег. Ссылка для подписки: https://t.me/+vFCmz__LK6UwMzg0 Спасибо!