«Отблески Этерны»: феодальная утопия Веры Камши
Forma (Форма)
Первая книга цикла “Отблески Этерны” за авторством Веры Викторовны Камши вышла в свет в 2004 году. За прошедшие 19 лет были изданы 7 книг, причем пятая книга — в двух частях, а шестая — в трех. Седьмая книга представлена только первой частью, но у поклонников теплится очень слабая надежда на то, что к своему 20-летию цикл таки будет закончен.
Кроме того, в январе 2022 года состоялась премьера 1 серии сериала “Этерна”, в которой рассказывается часть событий 1 тома. Остальные серии планировалось снять в 2023 году, но в свете последних событий реальность этих планов вызывает сомнения.
В целом мы имеем монументальное, хорошо продуманное, крепко скроенное произведение, масштабностью и широтой охвата немного напоминающее Толстовскую “Войну и мир”. Несмотря на постоянные сравнения с Джорджем Мартином, Этерна ощущается скорее как смесь Толстого с Дюма. Единственное, что сближает Этерну с “Песнью льда и пламени”, это долгие паузы между выходами книг и отсутствующее завершение на 2023 год. Можно только отметить неизбежное в таких длинных сериях падение качества материала: появляются логические дыры, местами автор забывает сюжетные повороты более ранних частей, из за чего они иногда повисают в воздухе или упираются в тупики. Также в более поздних книгах нарастает количество мистики, что часто отрицательно сказывается на динамике сюжета.
Стоит отметить великолепный язык, которым написан цикл. К работе над книгой Камша привлекла очень хороших поэтов, что добавило произведению ярких красок. Глубоко проработаны и наполнены внутренним психологизмом диалоги. Также очень неплохи фразеологизмы. Все в порядке и с юмором, местами он жесткий и острый, местами мягкий и добродушный, но всегда вовремя и в меру. Время от время автор вставляет в повествования оммажики и пасхалочки, например, вложенный в уста дриксенскому палачу сюжет “Преступления и наказания”
Вера Викторовна хорошо вжилась в описываемый мир: в повествовании нет “развесистой клюквы”, у лошадей нет овердрайва, армии не носятся на “Феррари”, а герои не пользуются телепортами (за исключением нескольких моментов, которые логично и естественно ложатся в канву повествования). Жемчужинами книги стали батальные сцены. Оружие, снаряжение, тактика – все соответствует реалиям выбранной автором эпохи, ставшей фоном для излагаемой в цикле истории.
Очень хороши герои. Они в большинстве своем вышли живыми и объемными, вызывающими искреннее сопереживание, даже те, что получились очень “мэрисьюшными”. Автору удалось соблюсти баланс в их количестве: достаточно много для масштабного полотна, но не слишком много, чтобы читатель начал в них теряться. Персонажи хорошо расставлены по планам, но даже второстепенные и третьестепенные герои не выглядят картонными. Главные герои имеют отчетливые арки характера, их поведение логично и психологически обосновано.
Роман имеет сквозную “календарную” структуру последовательных событий в разных частях мира, хотя “туземный” календарь немного сбивает с толку и было бы неплохо в скобках приписывать “земной” аналог, но это уже относится к области придирок.
Повествование идет от второго лица с точки зрения разных персонажей, но в каждом томе есть свой центральный персонаж, вокруг которого и разворачивается сюжет.
Content (Содержание)
Действие в цикле происходит на планете Кэртиана, которая является почти полным двойником Земли — за исключением географии. Эта планета входит в число миров, составляющих некую конгломерацию, Ожерелье миров, нанизанных на мировую Нить — собственно, Этерну. Миры Этерны созданы могущественными существами, но эти существа вынуждены вести постоянные битвы на Рубеже с враждебной сущностью — Чуждым. В случае поражения захваченный Хаосом мир приходится отрезать от Этерны. В одной из таких битв погибли четверо братьев-создателей Кэртианы. И планета осталась наедине с подступающим хаосом, а усилия по защите своего мира пали на плечи его обитателей. Но к началу основной сюжетной линии от этого момента прошло уже около трёх тысячелетий, и обитатели мира почти полностью позабыли как историю своего мира и создавших его существ, так и способы защиты от зла.
Мир Кэртианы разделен на страны и народы. Чтобы не усложнять излишне и без того солидный текст, Камша сконструировала их из черт реальных стран и народов. К примеру, в Талиге явственно просматривается Франция и Англия, в Дриксен – Пруссия, Кагета – немного фантасмагорическая смесь Польши и Турции, Алати – Закарпатье и Балканы..
Тот же принцип за редким исключением применен и к именованию персонажей. Ничтоже сумняшеся, автор раздал героям фамилии европейской средней и крупной родовой аристократии: Савиньяки, Эпине. С именами бывает небольшой когнитивный диссонанс: их очевидно христианское происхождение вступает в противоречие с религиозными концепциями описываемого мира, хотя они так же в общих чертах повторяют религии реального мира. Если еще в языческом политеистическом абвениатстве есть определенное своеобразие, то в эсператизме и олларианстве легко угадываются католицизм и англиканство.
По задумке автора, вся общественная жизнь Кэртианы протекает по 400-летним циклам – Кругам. Каждый Круг и каждое время года посвящены одной из стихий: земле (Скалы), огню (Молнии), воде (Волны), воздуху (Ветер). Вокруг смены Кругов построен местный календарь.
К моменту начала повествования основные страны Кэртианы — Талиг, Дриксен, Гайифа, Гаунау — находятся в историческом периоде, который на Земле относится уже к Новому времени – твердый XVII и даже местами XVIII век, где абсолютизм и постепенное разрушение феодальных отношений.
Кризис и разрушение феодализма отразился в вырождении и истощении старой родовой аристократии – Великих Домов Повелителей стихий. Свой род Повелители, превратившиеся с течением времени в герцогов, ведут от людей, которых уходящие на свою последнюю битву демиурги оставили присматривать за Кэртианой, Над четырьмя Повелителями братья-демиурги поставили еще одного, который должен был объединить их для решения серьезных и важных задач. Изначально эту функцию выполняла династия Раканов, но за 390 лет до описываемых в тексте событий власть в Талиге, который является наследником и правопреемником некогда существовавшей панкэртианской Империи, захватила новая династия – династия Олларов. Весь заканчивающийся круг Скал шла династическая борьба между Раканами и Олларами, в которую с энтузиазмом включались соседние страны, как друзья, так и противники Талига. А жизнь шла своим чередом: появилось огнестрельное оружие, артиллерия, многопушечные корабли, книгопечатание, начала развиваться практически современная наука и философия.
К началу цикла династии Повелителей практически иссякли, и в каждом из Великих домов осталось по одному, последнему представителю: Рокэ Алва – от дома Ветра, Ричард Окделл – от Скал, Робер Эпине – от Молний, и Валентин Придд – от Волн. Именно они стали центральными персонажами цикла, в особенности герцог Алва, который волей писательницы является настоящим “Мэри Сью”: и выдающийся полководец, и дальновидный политик, и искусный стрелок и боец, и один из богатейших людей Талига.
Круг Скал подходит к своему завершению, его должен сменить Круг Ветра, а на рубеже двух Кругов проходит Излом, несущий изменения тектонического масштаба.
Ideologia et philosophia (Идеология и философия)
Собственно, в этой области и прячется ахиллесова пята всех книг “Отблесков Этерны”.
Начнем с очевидного: с восхищения, доходящего до благоговения, перед родовой аристократией. В герцогах, графах, маркизах сосредоточено благородство, достоинство, честь, а источник этих качеств – исключительно высокородное происхождение, что подкрепляется многочисленными рассуждениями персонажей о “крови”, о присущих этой “крови” исключительных свойствах. Настолько же очевидно презрение к простым людям. В книгах цикла простонародье изображено лишь в двух ипостасях: или как верные, усердные, понятливые, знающие свое место слуги, или в виде озверевшей, беснующейся толпы насильников, грабителей и убийц. Восстания “людей чести” – аристократии, сохранившей верность прежней династии Раканов, — описываются в героических и печальных тонах. Романтическая гибель Борнов, Эпинэ, Окделла и других аристократических смутьянов выдается за гибель борцов за свободу, но движение народных масс характеризуется как буйство озверевшего хама, грязное и кровавое. В лучшем случае мелькнет какой-нибудь пекарь или ювелир, да скупыми мазками показан преступный мир. Зато полностью отсутствуют представители рабочего класса. Вообще. Как таковые. Это странно в том плане, что центральное место развития сюжета – европейская страна примерно конца XVII – середины XVIII веков.
Для большей иллюстративности присмотримся к батальным сценам. На полях сражений оперируют мушкетеры, гренадеры, драгуны в количествах, превышающих несколько десятков тысяч. А это значит, что для них нужно было произвести десятки тысяч однообразных, стандартизированных ружей, мушкетов, пистолетов, штыков, сабель, шпаг, соответствующего количества пороха, пуль, гранат, более-менее единообразного обмундирования и конской упряжи. Все это говорит о наличии вполне себе крупной промышленности или как минимум крупных мануфактур: горнорудных, сталелитейных, камвольно-ткацких, кожевенных и так далее. На этих мануфактурах и в крупных мастерских должны были трудиться сотни тысяч рабочих. Для мануфактурного пролетариата XVI-XVIII вв. характерны крайняя неоднородность, пестрота форм зависимости, профессиональная обособленность и взаимная вражда, но это уже был пролетариат. И он должен был составлять вполне заметную часть населения крупных городов, как это было в Лондоне, Манчестере и Париже.
Наличие относительно крупной промышленности подразумевает наличие крупных капиталистов-промышленников и достаточно развитой банковской системы, что в “Отблесках Этерны” почти никак не отражено за исключением эпизодических упоминаний о мануфактурах в пятой книге цикла, сделанных скорее всего под влиянием критики. Оружие, боеприпасы, снаряжение появляются буквально из ниоткуда, чуть ли не магическим путем.
Также характерной чертой являются “танцы с бубном” вокруг четырёхсотлетних циклов. То, что исторический процесс имеет отчетливую периодичность, очевидно практически каждому и отвергается лишь самыми упоротыми фриками от “альтернативной истории”. Вокруг причин и сил, ведущих к смене исторических периодов, велись споры еще 200 лет назад. Философами и историками выдвигались разнообразные гипотезы: волюнтаристская, пассионарная, теологическая и многие другие. Пока во второй половине XIX века точку в этом поиске не поставил исторический материализм.
Поскольку Кэртиана – это отражение Земли, то Камша в Этернском цикле также пытается изобразить сменяемость исторических эпох: догальтарскую, гальтарскую, кабительскую и олларианскую. Или, как вариант, дозолотоимперскую эпоху, эпоху Золотой империи и постимперский период. Последним очевидным изменением было падение Талигойи и ее превращение в Талиг путем смены правящей династии. О причинах этого падения говорится очень скупо: некоторые персонажи время от времени утверждают, что Талигойя “сгнила”, но, опять же, о причинах этого гниения не сказано ни слова: почему сбежали наемники, почему в осажденной Кабителе начались бунты, почему изменило дворянство. Также очень скупо говорится о причинах переноса столицы империи из Гальтар в Кабителу, что стало предвестником последующего распада. Только вскользь упоминается об угрозе Изначальных тварей.
Среди основных причин исторических изменений в мире Кэртианы очень по-Фейербаховски называются изменения в религиозных концепциях: политеистический культ сменился монотеистическим, который, в свою очередь, раскололся на конфессии. Все это свидетельствует о том, что Вера Викторовна просто механически переносит в свой вымышленный мир исторические перипетии мира реального.
В земной истории к середине XVIII века феодализм дошел до своего логического предела – абсолютизма, и начал активно гнить, растворяемый изнутри новой нарождающейся экономической формацией – капитализмом. Вторая половина XVII века и XVIII век были ознаменованы буржуазными революциями в Нидерландах и Англии. Венцом XVIII века явилась Великая Французская революция, раз и навсегда изменившая историю всей европейской цивилизации.
В “Хрониках” автор отражает этот самый распад феодализма, отмечая с грустью, что времена рыцарей и рыцарской чести уходят навсегда, старые клятвы разрушаются, наступают времена, в которых все покупается и продается. Как хороший художник, Камша видит все изъяны буржуазной демократии, которые она ярко описывает на примере Фельпской и Данарской Дуксий: олигархическую грызню верхушки и коррупцию на всех уровнях.
Но, в свою очередь, пришлось отразить и пороки феодальной системы. Слабый король в руках кучки вырождающихся аристократов ставит под вопрос само существование государства. Кардинал, в образе которого отчетливо чувствуется отсылка на Ришелье, не успел провести реформы, которые предположительно привели бы к укреплению государства и возведению на трон новой, сильной династии. И вот на очередном Изломе – очередной кризис.
Конфликт между феодальной аристократией и буржуазным плебсом очевиден. Не очевидно лишь самое главное – классовый характер этого конфликта. Но именно отрицание классового характера описываемого кризиса привело к введению в повествование мистической чепухи в виде Скверны, которая выплескивается из мистических колодцев. Под воздействием этой Скверны в некоторых людях просыпается самое худшее: алчность, зависть, злоба. Послушаем, как представляет автор природу Скверны:
“...ленивому не нужны запреты, он и так будет сидеть на месте и соизволит встать, только чтобы лечь, — лень же, по сути, есть отсутствие желания что-то делать. Что, если боги, покидая свой мир, погрузили анаксию во временный полусон, отняв у ее жителей желание что-то делать сверх того, без чего не обойтись? Есть, одеваться, строить дома, продолжать свой род приходилось, но к большему не тянуло. … Время шло, боги не возвращались, люди рождались людьми, и нечто, к ним приставленное, продолжало отбирать у них бо́льшую часть стремлений. Вот отобранное и заполняло те самые загадочные «колодцы», о которых мы с тобой не раз говорили. Академики обожают рассуждать о всяческих невидимых глазу и неосязаемых субстанциях вроде мирового эфира. Видимо, то, что отбиралось у людей, имеет сходную природу и при этом со временем способно портиться. А почему нет? Ведь его источник — смертные, а все рожденное умирает и разлагается. Загнивает даже вода, если в ней нет соли и много ряски и водорослей… Стремление к недостижимому, готовность к риску, нежелание довольствоваться тем, что уже есть, превратились в скверну, которая выплеснулась на самые крупные и самые старые города.”
Все вышеперечисленное прямо ведет к самому главному внутреннему пороку произведения. И даже не самого цикла про Этерну, и не только этого цикла. Проблема заключается в мировоззрении самой Веры Викторовны. А точнее в том, что она либо не понимает, либо игнорирует объективные законы исторического развития.
Причины бунтов простонародья по всем Золотым землям Кэртианы на изломе эпох приписываются Скверне. В образе Скверны отражается имплицитное понимание объективного общественного сознания и протекающего в нем конфликта между производительными силами и производственными отношениями, классового конфликта. Иллюстрация этого – сюжетная линия с перемирием на время Излома, введенным, чтобы показать, как вчерашние противники сегодня спиной к спине сражаются против пораженных скверной: совершенно точное отражение того, как классовые интересы ставятся выше интересов национальных. В реальной истории подобных примеров немало. Жакерия, которую подавляли английские и французские феодалы, позабыв о перипетиях Столетней войны. Парижская Коммуна, которую залили кровью французские и прусские войска в самый разгар Франко-прусской войны.
И разлагается здесь не “стремление к недостижимому, готовность к риску, нежелание довольствоваться тем, что уже есть”, а уходящие, изжитые общественные отношения. И Скверна – это не только яд минувшего, но и почва, на которой взрастают семена нового мира. Скверна – это революция. И совершенно очевидно, почему Колодцы расплескались именно на этом Изломе: конфликт получился принципиальным, противоречия — неразрешимыми. Капитализм как общественно-экономическая формация намного сильнее отличается от феодализма, чем феодализм – от античности. Но имплицитного понимания недостаточно, а теория исторического материализма либо не знакома автору, либо не приемлется им.
Любое общество рассматривается автором единым и монолитным, не умея разглядеть присущих каждому обществу внутренних противоречий, поэтому не может расценивать появившийся общественный конфликт иначе, как результат враждебной магии или происков недружественных стран. Особенно ярко это проявилось в истории со свержением Олларов и реставрацией Раканов на деньги народа гоганов. Гоганское золото позволило Ракану подкупить целую армию и толпу придворной клики, а затем захватить столицу и королевский трон. Вся эта сюжетная линия выглядит как чудовищная пародия и клевета на Великую Французскую революцию, да и не только на нее. В истории короткого правления Альдо Ракана фантасмагорически перемешаны реминисценции на начало правления Николая II (катастрофа на коронации Альдо практически дословно списана с Ходынки) и чудовищно клеветнические представления о начале Советской власти, обильно приправленные мистикой.
Забавно, что в книгах цикла в устах разных персонажей звучит насмешка над возникшей в Золотых землях в предкризисную и кризисную пору моду на античность-”гальтарщину”, правильно отражая невозможность возврата на устаревшие и изжитые исторические пути. Но недовольная торжеством “Буржуазного Хама”, сопровождающееся крахом так милых ее сердцу идеалов чести, достоинства, благородства и прочих идеализированных атрибутов рыцарства, Вера Викторовна делает абсолютно такую же ошибку: вместо того, чтобы двигаться вперед, к обществу более прогрессивному, она предлагает сделать шаг назад. Но феодальная утопия рыцарей без страха и упрека так же сгнила и истлела, как античная утопия в эпоху феодализма.
Поскольку книга не дописана до конца, трудно сказать, как Камша видит развязку описываемых событий, какой по ее мнению будет выход из сложившихся в сюжете обстоятельств. Но что-то подсказывает, что на самом деле выхода она не видит, либо этот выход представляет из себя вполне реакционную по своей сути консервацию текущих отношений: появится новый, сильный и правильный король/император, все пойдет своим чередом и наступит “мир, благодать и благорастворение воздусей”. Однако такое решение невозможно без использования очередной порции мистической мути. Просто потому, что поступь истории неумолима и неостановима.
Неизбежны возражения, что данное произведение – это “фэнтэзя”, “игра воображения”. Но эти возражения совершенно беспочвенны. Воображаемость создаваемого мира не означает, что у фантастического мира не должно быть объективных законов. Реальность такова, что общество, а значит, общественное сознание и человеческое мышление как таковое, функционирует по объективным, универсальным законам. И если автор рисует некое общество на его определенном этапе, то есть только один путь, который может пройти это общество в своем становлении – тот путь, который прошло человечество нашего реального мира, и никакого другого пути не существует.
Conclusio (Вывод)
Несмотря на субъективную позицию в историческом отображении общества и игнорирование важных аспектов материальной жизни, “Отблески Этерны” легко найдут своего читателя среди поклонников романтической литературы. В цикле есть все необходимое: эпичность, сражения, любовь, интриги, опасные старые тайны, дружба, долг, честь и другие настоящие человеческие чувства. А хороший стиль и крепкий сюжет гарантирует, что время, потраченное на чтение этих книг не будет потрачено впустую.