Осужденный за аргументы: подробности истории Андрея Новашова
В Прокопьевске Кемеровской области судят журналиста Андрея Новашова. Уголовное дело возбуждено из-за постов ВКонтакте, в котором центр «Э», а потом и следствие увидело «публичное распространение ложной информации о Вооруженных Силах Российской Федерации». Новашову запрещено пользоваться интернетом и телефоном. Наш источник попросил рассказать Андрея, как проходят судебные заседания. Ниже – расшифровка аудиозаписи. Своё имя журналист не называет, опасаясь за свою безопасность. Проект Черный Февраль получил эту расшифровку от нашего общего знакомого-художника, личность которого мы также не называем из соображений безопасности. Если вы находитесь за пределами России и чувствуете себя достаточно уверенно, вы можете поделиться нашим текстом. Ниже мы размещаем расшифровку интервью Новашова анонимному источнику, пунктуация сохранена.
- Моя история не самая ужасная. Обвиняюсь за «фейки», но не по второй, а по первой части ст. 207.3 УК РФ. По второй части минимальное наказания – 5 лет колонии. По первой части – до трёх лет колонии, либо штраф до 1,5 млн. рублей, либо общественные работы, либо исправительные работы. Я не в СИЗО и не в психбольнице, как другие обвиняемые, а под запретом определённых действий. Но с тех пор, как четыре месяца назад в квартиру ввалились с обыском, а потом отвезли из Прокопьевска в Кемерово на первый допрос, я провалился в другую реальность, - рассказывает Новашов. - Поделюсь не самыми очевидными наблюдениями.
Пока сам не попал под этот каток, считал тех, кто обслуживает репрессивную машину – следователей, судей, подставных свидетелей обвинения – людьми циничными и недалёкими. Оказалось, это не совсем так. У них есть свои, перевёрнутые с ног на голову, этика и логика.
Как поступите, если наткнётесь в соцсетях на пост без призывов к насилию, но при этом категорически не согласитесь с автором поста? Предполагаю, либо проигнорируете, либо напишите комментарий. А свидетели обвинения по моему делу сразу звонят в полицию. Так поступила и Валерия Сарана – студентка третьего курса юрфака Кемеровского госуниверситета. Рудничный районный суд Прокопьевска, где слушается моё дело, 12 июля допросил её по видеосвязи. Как и предыдущие свидетели (кроме, конечно, «эшника»), Валерия на допросе напоминала школьницу, плохо выучившую урок. Якобы случайно наткнулась ВКонтакте на один из моих постов. «Начала очень переживать. После чего меня вызвали на допрос в Кемерово». О душевном смятении Валерия говорила неоднократно. «У меня появились сомнения, страх»; «В голове путалось всё».
На судебном заседании Валерия Сарана заявила, что я навязываю пользователям соцсети свою точку зрения. Мой адвокат поинтересовалась, каким образом. Валерия ответила: «Он приводит аргументы». Призналась, что у неё даже зародились сомнения в том, что Путин и представитель Минобра России говорят о «спецоперации» правду, но позвонила знакомому полицейскому Глебу (фамилию не помнит) – и всё как рукой сняло.
Вот, оказывается, за что меня судят – аргументы приводил! Нельзя в России приводить аргументы. В России за это – до трёх лет.
В статье УК, которую мне вменяют, речь о распространении «заведомо ложной» информации. Если нет «заведомости» - нет и состава преступления. Адвокат спросила Валерию, понимает ли она разницу между «ложью» и «заведомой ложью». Судья Лучанкина сняла вопрос, мотивируя это тем, что свидетельница не может этого знать. И действительно: откуда это знать третьекурснице юрфака КемГУ?
На одном из предыдущих заседаний выступал пятикурсник-политолог, завершающий учёбу в Кемеровском госуниверситете, Александр Степанов. Тоже свидетель обвинения. Как и все остальные свидетели, Степанов, доказывая «заведомую ложность» моих постов, ссылался на официальные заявления российских властей. Процитировал даже знаменитое: «Россия никогда не нападала».
Отвечая на вопросы, будущий политолог пояснил, что он не знает ни одной войны, в которой Россия выступала бы агрессором. Наверное, даже про финскую компанию 1940 года никогда не слышал. Я спросил, допускает ли он в принципе, что страна – любая – может развязать войну, а потом делать официальные заявления, что она оборонялась. Спросил, известно ли ему, что Гитлер в 1939 году назвал нападение на Польшу вынужденной и ответной мерой. Пятикурсник Степанов не знает и этого. Почему его до сих пор не отчислили? Может быть он шантажирует преподавателей, намекая, что на короткой ноге с сотрудниками центра «Э», и донос ему написать проще, чем какой-нибудь реферат? (Это только моё предположение.)
Самый феерический свидетель – кемеровчанин Даниил Баранчук. Он скрыл от суда, что ранее привлекался к уголовной ответственности, попадал в официальный список экстремистов (на сегодняшний день уже исключен из списка) и что уже неоднократно давал показания против кузбасских оппозиционеров, которые никак между собой не связаны. Баранчук отрицательно ответил на соответствующие вопросы моего адвоката, адвокат предоставила суду документы, подтверждающие, что Баранчук привлекался, состоял и ранее давал показания, однако судья отказалась приобщить эти документы к материалам дела. Адвокат сказала, что, если Баранчук солгал, отвечая на эти вопросы, значит, и всё остальное, что он про меня наговорил – наверняка ложь. Как мне показалось, судья пропустила эти слова мимо ушей. Позволю себе одно сугубо умозрительное предположение. Вероятно, Баранчука взяли в оборот «эшники», и он в обмен на мягкое наказание согласился давать любые показания против всех, на кого ему укажут.
Показания на суде кемеровского сотрудника центра «Э», написавшего рапорт об обнаружении на моей странице ВКонтакте «крамольных» постов, вполне предсказуемы. Удивляет другое: все остальные свидетели обвинения, которые выступили в суде, знакомы с Шевцовым. Степанов сказал на суде, что он вместе с Шевцовым служил в армии, и они с тех пор дружат. Адвокат подчеркнула, что недопустимо, когда сотрудник полиции проводит опрос своего друга, как в случае Шевцова и Степанова. Остальные свидетели, опрошенные на сегодняшний день, обнаружив мои посты, тоже связались именно с Шевцовым – значит, уже были с ними знакомы. (Уточню. Валерия Сарана помнит только имя, но не сомневаюсь, что Глеб, о котором она говорит – это именно Шевцов.) Есть противоречия в письменных показаниях, содержащихся в материалах моего уголовного дела, и показаниях, которые эти же свидетели дают на судебных заседаниях. То получается, что бдительные пользователи соцсети обнаружили мои посты, и сообщили об этом Шевцову. То выходит, что посты первым обнаружил Шевцов, а потом ему один за другим начали звонить его друзья и знакомые, которые увидели эти посты независимо от Шевцова… Или я совсем ничего не понимаю, или на самом деле посты обнаружил «эшник» - Шевцов или кто-то из его коллег. И потом уже Шевцов привлёк своих знакомых, которые до этого постов моих не читали, чтобы они дали нужные показания. Кстати, некоторые, кажется, не читали и до сих пор. Такое ощущение возникает, когда слушаешь их ответы. Это маленькая ложь. Но в моём уголовном деле на лжи строится абсолютно всё. На лжи и невежестве.
На самом первом допросе спросил следовательницу Власюк, какой именно пост мне вменяется (изначально вменялся только один). Власюк показывает мне распечатанный на бумаге документ, в котором приводится URL. Я прошу показать сам текст, объясняю, что набор знаков и латинских букв ни о чем мне не говорит. Но она отказывается выполнить просьбу: «Ну, мне тоже ни о чем не говорит, но писали же вы …». Тогда думал, что это какая-то хитрость. (Уточню. Потом моим делом плотно занялся другой следователь – Руслан Шалимов, который, по-моему, интеллектом тоже не блещет.)
Но на судебном заседании в Прокопьевске прокурор Александрова спрашивает свидетеля: «Вы не помните, какой электронный адрес у этого поста?». На последнем на сегодняшний день заседании свидетельницу, рассказавшую, что якобы случайно обнаружила мои посты, просматривая ленту ВКонтакте, Александрова спросила: «А как вы поняли, что публикация, которую вы читаете, размещена именно ВКонтакте?». И самое интересное. Я спрашивал свидетеля, пользуется ли он альтернативными источниками информации о «спецоперации», установлен ли у него на компьютере или на смартфоне VPN. Но судья Лучанкина сняла вопрос, мотивируя своё решение тем, что она, Лучанкина, не знает, что такое VPN. Сфабриковавшие против меня дело, судящие меня действительно ни во что не врубаются. И проблема в том, что они и не понимают, зачем им хоть что-то понимать. За годы работы в системе у них выработался инстинкт самосохранения, интуиция, руководствуясь которой принимаются решения. Живут в придуманном мире, и знания о мире настоящем их убьют. Это какой-то новый биологический вид – «человек не рассуждающий».
Они правда верят Путину, действительно верят в украинских «нацистов», от которых Путин «спасает» украинцев, обстреливая супермаркеты и жилые дома? Это некорректный вопрос. Они не умеют сомневаться в словах начальства. Не то что бы боятся это делать, а именно не умеют.
И, конечно, удивляет их «небрезгливость». Мне очевидно, что свидетели лгут. Судья тоже не вчера родилась, но сидит на заседаниях с таким видом, будто всё в порядке. И свидетели не смущаются, потому что «стыдно, когда видно», а они уверены, что за свою ложь им никогда не придётся отвечать. Вот наступит «прекрасная Россия будущего», о которой мечтают сторонники Навального, и свидетели по моему делу сразу спросят у нового начальства, против кого им теперь давать показания, и какие именно. Что начальству нравится - то и этично. Они абсолютно убеждены, что все этим принципом руководствуются. Ну, кроме некоторых отщепенцев вроде меня, на которых и настучать не зазорно, чтобы кайф не ломали.
Теперь про их логику. В качестве доказательства того, что я разместил ВКонтакте «заведомо ложную информацию» следователи приводят брифинги Министерства обороны России, выступления Путина, указы об образовании «ДНР» и «ЛНР». Распечатки включены в материалы моего уголовного дела, которое пару недель назад составляло уже пять томов. С юридической точки зрения: с чего они взяли, что я всё это читал или смотрел? Доказательств нет. Следствие и, как я понимаю, суд, уверены, что поголовное знакомство с этими выступлениям не нуждается в доказательствах. Здесь есть и аспект, имеющий отношение не к юриспруденции даже, а к формальной логике. Пост, который мне инкриминировали в самом начале, посвящен Мариуполю, разбомбленному роддому. Как указ об образовании «ДНР» может подтвердить или опровергнуть факт обстрела роддома? Путин и официальный представитель Министерства обороны не были в Украине после начала катастрофы, которую они называют «спецоперацией». То есть официальные лица и президент знают о происходящем с чужих слов. Почему суд считает их слова неоспоримой истиной? Мы же не на съезде «Единой России», а в суде… как бы независимом. Я пытался объяснять прокурору Александровой: «В каждой стране есть ученые. Все ученые могут ошибаться. Представляете, если бы кто-то заявил, что ошибаться могут ученые любой страны, но только, например, не Италии. Вот итальянские - никогда!». Александрова улыбалась, и, кажется, думала о чём-то своём. Эта «мысленепробиваемость» - главное достижение путинской эпохи. Оно первичнее и неискоренимее любых политических трансформаций, - рассказал Новашов.
Справка:
Андрей Новашов – кузбасский журналист, сотрудничавший с сайтами «СибирьРеалии» (проект «Радио Свобода») и «Тайга.инфо» - отрицает вину и считает, что уголовное дело против него сфабриковано.
Ему инкриминируются пять постов на странице ВКонтакте, в которых якобы содержится «заведомо ложная информация» о действиях Вооруженных сил России в Украине, однако сам Новашов уверен, что уголовное преследование связано с его журналисткой деятельностью. По его словам, новой статьей УК воспользовались, чтобы отмстить за прежние публикации. Новашов писал о пытках в сибирских колониях, преследованиях кузбасских оппозиционеров, блогеров и экоактивистов, делал публикации на исторические темы – о жертвах сталинского террора.
21 марта в 6 утра в прокопьевскую квартиру Новашова пришли с обыском. В тот же день его привезли в Кемерово, где предъявили обвинение. Ночь он провел в ИВС. Первый суд по мере пресечения состоялся вечером 22 марта. До оглашения решения Новашов оставался под стражей – ждал начала заседания в камере суда.
В конце марта следственную группу, занимающуюся делом Новашова, возглавил Руслан Шалимов – майор юстиции, старший следователь четвёртого отдела по расследованию особо важных дел следственного управления Следственного комитета по Кемеровской области.
В настоящее время Андрей Новашов находится под запретом определенных действий. Ему запрещено пользоваться интернетом, телефонной связью и почтой. Кроме того, ему запрещено любое общение со всеми сотрудниками «Тайги.инфо», «СибирьРеалии» и «Радио Свобода». По словам Новашова, одна из целей уголовного преследования – отлучение от профессии.
Суды, на которых определялась и потом безрезультатно оспаривалась мера пресечения, шли в Кемерове. Рассмотрение дела по существу началось в июне, и проходит по месту совершения «преступления» - в Прокопьевске Кемеровской области.
Следующее судебное заседание по делу Новашова должно состояться в Рудничном районном суде Прокопьевска 5 августа.