Осинники купить закладку Лирику
Осинники купить закладку ЛирикуОсинники купить закладку Лирику
• • • • • • • • • • • • • • • • •
Осинники купить закладку Лирику
• • • • • • • • • • • • • • • • •
Гарантии ❗ Качество ❗ Отзывы покупателей ❗
• • • • • • • • • • • • • • • • •
👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇 👇
Наши контакты:
▶️▶️▶️ (НАПИСАТЬ ОПЕРАТОРУ В ТЕЛЕГРАМ)️ ◀️◀️◀️
👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆 👆
• • • • • • • • • • • • • • • • •
🚩 ИСПОЛЬЗУЙТЕ ВПН (VPN), ЕСЛИ ССЫЛКА НЕ ОТКРЫВАЕТСЯ!
🚩 В Телеграм переходить только по ссылке что выше! В поиске тг фейки!
• • • • • • • • • • • • • • • • •
Липецк - Купить закладку онлайн кокаин, MDPV, амфетамин, соль крисы, документы купить закладку: эйфоретики, шишки, экстази, XTC, alpha-pvp, аккаунты.
Осинники купить закладку Лирику
Портал Стихи. Все авторские права на произведения принадлежат авторам и охраняются законом. Перепечатка произведений возможна только с согласия его автора, к которому вы можете обратиться на его авторской странице. Ответственность за тексты произведений авторы несут самостоятельно на основании правил публикации и законодательства Российской Федерации. Данные пользователей обрабатываются на основании Политики обработки персональных данных. Вы также можете посмотреть более подробную информацию о портале и связаться с администрацией. Ежедневная аудитория портала Стихи. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей. Портал работает под эгидой Российского союза писателей. Зелёная комната Юрий Николаевич Горбачев 2. Багетовой рамою- лес завороженный, нехоженый, на двое в плёсе помноженный. Он картой небитой глядит вверхтормашечно, и гладью рябит и колышет ромашки, он слышит, как дышит, и уток двоит, на викингов струги похожих на вид. Забудьте о ружьях, патроны повыкиньте. Сейчас в небе тучи сойдутся, как викинги. Здесь Один один господин, а не мы, немея смотрю —на явление тьмы. О, как же — наших ребер шпангоуты утлы! Как знать, для него мы, быть может, лишь утки! И если молитву ему не воздашь, то вмиг угодишь в его страшный ягдташ. Но если начинать с азов, то вместе с комариным писком- миниатюрное Азов- ское-оно, а ,может, и Каспийское. В разрезе если, то поди- то ль изумруд, то ли карбункул, Кто ж тех сокровищ господин? Ответа нет пока как будто. В нем, словно в капле янтаря, заключены реликты рыбин, и надо в том поднатореть, чтоб их извлечь из этой глуби. Они застряли в тех веках, когда у щуки были крылья, карась же шлялся на ногах, влача по грязи жабер брыли. Средь ряски рыскать? В камышах мешать малькам на солнце греться? Чего-то требует душа. Ну а чего —не разобраться. Я лодку, словно дирижабль на берег вытащу сушиться, и гладь озерная, дрожа, мне тихо в сердце постучится. Откроется- я в небесах, весь день парил среди летучих существ — бесплотно —невесом, и веслами буровил тучи. Был путь его длиннее, чем Линнея опущенный в глубины тонкий лот, тому свидетель — Новая Гвинея, и риф коралловый, и кашалот-проглот. Но Лотта в Веймаре узнала в кашалоте, пусть не себя —саму , а только Гёте, и разразился мировой скандал: на Бога покусившийся вандал! Бежать в моря на «Бигле» с капитаном от кембриджских учёных обезьян, к двоякожаберным? Их море пропитало, в них всё прекрасно. Не найти изъяна. Есть перепонки —у лягушек, птиц, ушей, есть позвонки —и у рыбы, и у глыбы, есть хоботы у мамонтов и вшей, здесь общее и вы найти могли бы. Но подотряд газет беспозвоночных, уже карикатурами пестрит, Что лорда Чарльза выводы неточны,- и обезьянам места нет на стрит. Изъян теории его известен: пропажа переходного звена! Но вывод жизни всё же интересен- изъян восполнила красавица-жена. Ошибся или нет — ученый Дарвин, Никто не скажет. Даже из внучат. Глубоководные созданья, как радары улавливают что-то, но молчат. Растений перечни. События лесной поляны. Блестят ручьи, как будто поручни и перочинник у Коляна. И нас уносит электричка на дно тайги океаническое, тропинка вьётся, как быличка, жара воистину тропическая. О, окаянство комариное! О, самородная смордина! Все -как сказание старинное, всё, как моя лесная родина. МАЧТА Пень возмечтал-он мачта галеона… Фантомной болью отшумевшей кроны он ветви реями раскинул, парусами - хвою свою, чтоб плыть под небесами. Не муравьи, а матросня на палубе, волна качнула — и его не стало бы, когда б мечта в реальность воплотилась, дырявая, как старая флотилия. Мечта ли мачтою скрипела над волнами, но ей казалось-цепкими корнями, она уходит, под землею вглубь, чтобы хватать там серебристых рыб. Ей ветви снились, у комля фиалки, ей было все ещё чего-то жалко, когда её качало изумленную, казалось ей - она сосна зеленая. У елей талии осиные, стоят по краю - и не смеют. И заневестились черёмухи, и мхов расстелены ковры, у птахи певчей в трелях новый хит - какой гармонии прорыв! Кора виолончельной декою вибрирует от первых звуков, и нужно быть, конечно, докою, чтоб — и Чайковского, и Глюка. Скворцы во фраках —денди ладные, у мраморных у колоннад, медунки, как Татьяны Ларины- и каждая наклонена в приветственном поклоне-книксене, и кружевом - кружа из леса Быть может это только снится мне, как ельник - молодой повеса берет за талию талину у края водного, паркетного, чтоб выкружить с ней на поляну, для разговора для конкретного. Симфонией мажорной дня нагрянет вальс , воспрянет месса- мазурочная болтовня от сна очнувшегося леса. Над лугом ты как будто каланча- твои пожарные —натруженные пчёлы, ты словно пагода - буддийски величав, все твои мантры до строки прочёл я. До лепестка до каждого, пожалуй, до листика,- пора мой брат, пора! Войдешь ты в храм китайского фарфора, чтобы спознаться с инобытиём, да Иван-Чай, теперь, конечно, скоро, тебя мы из пиалочек попьем. И с Аллочкой - соседкой, мед блаженства на ложечку на чайную мотать, и будто бы с наложницей чжурдженской, неЧАЙной пчёлкой меж цветков витать. И молнии —копья свои готовы ломать на ристалище чтоб рыцаря наземь свалить, пока он не отблистал ещё. Тевтонское наше ведро, лежит возле бочки проржавленное - повержен, но ширится гром, урча широко и прожорливо. Наитие чье этот день- ваятеля или воителя? Прекрасною дамой сирень и шарф на копье победителя. Блеск облачных этих скульптур - трактатом Тейяр де Шардена, и сколько в саду ни халтурь, уже не испортить шедевра. ИЮНЬ Когда июнь расправит кливер, чтоб кони -вплавь по клеверам, плыть до июля -дело плевое. Пары, как Черные моря. И табунятся кучевые, как каравеллы в парусах, как скифов орды кочевые, ушедшие на небеса. И вот гривастый самый, белый, по ватерлинию в траве. И ближний лес, как возглас: «Берег! Верхом на нём —огнем закатным Аттилы чёткий силуэт, пират степей лавиной катится- кто остановит силу эту? Литовкою врезаясь косо- что абордаж лихой ораве! Идет стихов второй укос по отрастающей отаве. В каждой малой травинке — Стравинский, Ференц Лист в хлорофилле листа на березе. В лице - ни кровинки да линованная береста. То ли это посмертные маски, то ли свитки былых партитур? В каждой ветке — Чайковского взмахи, повелителя клавиатур. Это ново ли? Крыша дачи, как крышка рояля к лесу поднята наискосок. И такие высоты и дали, на дверной напирают косяк! Загляну- прямо внутрь —и увижу, как сонаты пульсируют вены, утро иволг на веточку нижет, как молитвы монах вдохновенный. Это Вена, наверное, Брамса. И пока что ни пролил ни грамма из того что кому-то отдал. Эта Вена, конечно, мгновенна, как в росе мой предутренний сад, когда каплями звуков Шопена, на заборе морденты горят. Доннер ветер! Какой щедрый донор - беладонною нас опоить! У природы норовистый гонор- по наитию вены кроить. И до самых до дальних провинций, многоликих, как песня скворца, в каждой малой травинке —Стравинский, в каждой птице великий - МоцАрт. ЛУНА Александру Зенкевичу Луна накрылась бледным тазом и ну лудить прорехи туч, чтобы не пропустить ни разу ни эту лужу и не ту. Тележным колесом Сансары по кратерам, как луноход, чтоб с конюхом, как древность, старым, искать меж облаков проход. Мы с ним в скафандрах белых бродим, ведь до луны слетать - пустяк. И вот я вижу —это Олдрин, но только двести лет спустя. Как в плату впаяны деревья — они - один сплошной радар, и вся притихшая деревня читает лунный календарь. Я твой, Селена, патриот. Ты вся в светящихся полипах. По огороду, как триод пришелец шастает на липах. Спеша мерцающей тропой, как ртуть - ко рту- сквозь таз дырявый, пока не кончился припой, луди, Луна, экстаз дарованный. Две старушки хлипкие да аллея лип, да решенье липовое, как невкусный кляп. Дрожью в теле елей- супротив отелей, офисов автостоянок- супостатов окаянных. Ты не рыскай, мент, не рыскай, весь в пикете сквер Нарымский, каждым деревцем, травинкой каждым мурашом невинным. Кислород да озон против льдов асфальтовых, на Челюскинцев газоны словно песня скальдова. Цирк отпрянул от собора, у забора —Леший, камнезубый ящер - город поперхнулся лесом. ВИШНЯ В самом деле- все мура, все, что слышно - это лишнее, я сижу как самурай, созерцаю ветку вишни. Вижу только лепестки, только пестиков кувшины, ветка — это взмах руки, сокрушающего Шивы. Этот миг мне всё же дан онеменья и запоя. Это мой бойцовский дан - вишни ствол, как чёрный пояс. Выну самурайский меч, залежавшейся лопаты, чтобы в форму всё облечь Ясунари Кавабаты. Магнолий магию. Цветение, как света с тенью вечный бой. Кто мы с тобою? Лишь растения переплетённые судьбой. Среди витринных марафетов, чуть в стороне от книжного, тебя возьму, как томик Фета, княжны ладошкой нежною. Ты тоже образ мироздания - его основа и обнова, на каждом стебельке звезда миниатюрною сверхновой. Здесь пространство прогнулось с неведомых пор, кто в него ни входил — не оставил ни крика, ни следа, говорят, здесь когда-то упал метеор или сам Сатана. И поспутал все стороны света. Мы с тобою ещё не вошли в этот круг, встав у самого края, меж тайгою, землею и небом, но согбенной от ноши спиной я почувствовал вдруг, как на мне, прорастая, звериная шерсть подымается дыбом. Таёжный идол. Древо —великан. Когда, какой народ тебе молился? В чьей он крови, исчезнув, растворился, оставив тайну будущим векам? Прислушайся к скрипению ствола, вглядись в иссохшей кроны очертания, и ты услышишь пение шамана, кому поляна эта — капищем была. И шевельнется вдруг когтистый сук. И ветка обернется хищной птицей, И будет над поляною кружиться, и слушать бубуна равномерный стук. То кровь твоя стучится в тишине, то время сквозь тебя свистит как ветер, не руки ли твои —вот эти ветви, что словно к бубну, тянутся к луне? Чиркнул спичкой и поднес её к частой сетке высохших валежин, и огня литое острие распороло хрупкие мережи. Вырвался из клетки едкий дух, взвившись облаком давно прошедших ливней, вслед за ним-токующий птух заискрился опереньем дивным. Алыми бровями глухаря вспыхнула кора ему в подмогу, засверкало пламя алтаря древнего языческого бога. Зацвели саранки и жарки на ветвях и скорченных кореньях. Заблестели жёлтые клыки И зрачков редчайшие каменья. Пламя трав и позабытых вер, закипало на алтарной чаше. Это , истекая кровью, зверь с треском продирался в темной чаще. И , стремясь замедлить этот бег, следом ветки кровью истекали, и смотрел на пламя человек каменным застывшим истуканом. Он какой-то древний стих слагал, он молил повременить хоть малость, и , дымясь, лосиные рога языками к небесам вздымались. И слова, обросшие листвой, к небесам тянулись вместе с ними, там , где вперемешку с мошкарой звездный рой толокся в клУбах дыма. Мане с Дега хотела ты? Вот красок масляных полпуда. Как бы по торту жирный крем лоснятся под сосной маслята.. И даже промолчу о том, о чем теперь моя мысля -то. Натурщицей средь образин - расцветшая настурция. Купить ли плавики в магазине? Настроиться на Турцию? Или уйти в леса, в лога, набрать корзину белых, где 'балеринами Дега' — бока стогов дебелых. Не худосочие ланит, во всём дородность пышет. Природа, как магнит, манИт. И ничего не слышит, в самозабвении творя избыточную массу, вот где история твоя, написанная маслом! Пастух, приписанный к холсту, верхом на Холстомере, стада коровушек —толстух, гуляют на пленере. Обманы жанра всё пейзажного. И ты среди туристов бегом по Лувру мумий - заживо, за залом зал пролистывая. И снова за колючки, заборы вертухайские, где жёны наши- злючки, не рады отдыхать. О, грозная плантаторша! Пока что не до игр. От гнева прячусь в шалаше, твой преданнейший негр. Я Робинзон твой, Пятница. Мы здесь ради озона, на нас природа катится свирепее бизона. И, как во время оно, что б протянуть хоть день, в молитвах бью поклоны, опершись на кетмень. А идол смотрит грозно глазами налитыми, и дума-всяко-разно: умаслила не ты ли, его навозной жертвою, чтоб все ж не свирепел. Свирель в ладошке сжата. И трепещу как перепел. Я дуну в мою дудочку. Я шлангом обовьюсь. На луковую грядочку я дождичком прольюсь. Моё ты горе луковое, религия моя. Здесь на подобье Кука, я прочно стал на якорь. А комары да мошки, как племя людоедово, уже мелькают масками. Какого всё же ляда! Я не такой уж вкусный, чтоб заживо , без соли. Но как же ты искусно — на них - аэрозолью! Теплицы паруса. Ботвы густые сети- я в бездну вас бросал, наверное, раз в сотый, чтоб огурцы пупырчатые — попались в ячеи, чтоб баклажаны, перчики, а так же прочие, что лезли под корабль, по дну залива днями Вот патиссона - краб, фасолины - клешнями, стручки гороха стайкой зеленобоких мойв, во- наловили сколько. Не увезти домой! Как воздух свеж и чист! Как взгляд пастушек прост! У дам на пикнике прекрасные манеры. Их зонтики и шляпки желают лечь на холст. Прилечь на этот луг. Вот с этой слиться лодкой, чтоб веслами дробить гладь водную в пруду. Вам тоже покататься бы с прелестною молодкой. Но вы вот здесь с этюдником как будто на беду. Пейзаж этот прекрасен. И не опошлен пашней. И в пятнах разноцветных блуждая, вязнет кисть. Пока два mone ami, дыша, заводят шашни, и под штаниной что-то твердеет, словно кость. Все выпито и съедено — пора и за шансоны да разбрестись по парам, уйдя на выпаса. И небеса синее, чем снятые кальсоны. И клонит в сон. И похоть сильна, как Мопассан. Цветы или цвета? Текут мазки, как струпья, вращаются, мерцают, как под рукой крупье, пока ладонь застыла на шелковистом крупе, как мотылек в бутоне и как блоха в тряпье. Ловите, Ренуар, мгновенья сублимаций! Блик солнца на щеке, как бы десерт в меню. Пока нахал девицу рукою наглой мацает, скорей запечатлейте божественное ню! Ars longa. Vita brevis. Пикник недолговечен. А вы увековечили себя , mone chere Огюст. Вы - нечто. Мы — ничто. И крыть, конечно, нечем. Застегнуты ширинки. В бюстгальтер спрятан бюст. Речной вокзал-Издревая Баллада о полёте Пленера плАнер — фюзеляж дороги — крылья луговины. Еще мазок — и вот пейзаж,- соединились половины, и с высотою красота уравновесились - и леер отброшен. Что же - ввысь смелее, подъема формула проста! Из терний тяготенья — в небо. И если попадаешь в термик, и тянет в крен и валит на бок- есть элероны…Скажем - томик Набокова. Чем не закрылок для торможения полета? Да —мы летим. Да - мы парим. В том ангельская суть полёта, всё это ведь не для пари, а для того, чтоб длилось лето, чтоб на лице твоём улыбка или тень облака? Не знаю. И для кого же дознанья вот это явная улика? Не для того ли, что от мужа, сбежав, ты проявила прыть, такую, что — не будет хуже, коль дело, не начав, прикрыть. Он спросит, хмуро, взяв за талию: -Ты где была? Я обзвонил все морги…Скажешь: - Заешь, милый,- мне кажется, что я -летала! Уехать в Ниццу? В Египте посетить гробницу, чтобы о тленном позабыть? Нет лучше сходим по грибы. То древних царств и битв постскриптум, в них нож врезается со скрипом, белее мякоть, чем поп-корн, тут вам и Жля, тут вам и Карна. До грибоварни б дотащить вот этот Ахиллесов щит- и снова в лес, и снова в бор, чтоб волноваться, словно вор, когда он взламывал гробницу, как потаённую грибницу, чтоб с мумий золото срывать опавших листьев. Вот ведь тать! Когда то было? Что письменами на стенах или картушем фараона передаёт времен стенанья- ветвей прогиб, шатанье трона. Полки берёзовых околков обступят. Как в стогу иголка, я затерялся меж колонн берез, захваченный в полон природы мощными войсками. Какими крупными мазками прописан тишины пейзаж после беспечных наших краж. С времён как будто самых оно, как внутренности фараонов в стеклянны банках ждут грибы, закуской к водке стать дабЫ. Венерин башмачок. О полёте Несомненно Он 1. Левитация по Левитану, куст акации, как у Кустодиева, это тихой природы «осанна», голоса её и мелодия. И оса, прозвенев, - по фарфору, вторит этому стройному хору, молоточками клавесинными, ну зачем это всё? Для чего у купчихи ямочки на щеках, а сама -то в рамочке? Это яблочки в крону затырены,- ветка пальчиком оттопыренным. Так вот с блюдечком , медитируя, ты держи её крепче за выточки, когда вдруг воспаришь, левитируя над пейзажем шагаловской выточки. С самоваром летя над Витебском, над Обскою губой, над Воронежем, из глубин голубей повытаскав, ты держи её крепче, уронишь же! Венерин башмачок- цветок на полигоне, нет, то не Башлачёв на струны налегает. Такая тишина! Но в арфе паутины тончайшая струна мгновенно коротит, лишь только возле губ - слова, произведут движение, вмиг купидона тетива- стрелой -на поражение. И крылья солнце золотит через узоры листьев, куда стрела не залетит, а всё равно так близко! Пока держу чеку я, пока ещё не бой, и от войны сачкуя, любуются тобой бойцы мотопехоты, как ты по полю минному идешь с большим букетом не замечая, мимо, оставив меж растяжек свой легкий башмачок, чтобы ,курсант, бедняжка, в казарме спать не мог. Баллада о полёте Пленера плАнер — фюзеляж дороги — крылья луговины. Я обзвонил все морги…Скажешь: - Знаешь, милый,- мне кажется, что я -летала! Другие произведения автора Юрий Николаевич Горбачев 2. Много прочитать сейчас не могу, но 'Лесное озеро' - мастерски! Аннабель Ли Аннабель Ли Так я ж классик русской литературы! Юрий Николаевич Горбачев 2 Насчёт избранных. Если там буду я, то остальных пжлста уберите. Или хотя бы проредить надо. О то какой-то я получась последний среди вами избранных. Это не греет Ну вот еще. Я лучше Вас уберу. Экий Вы важный. Я сама классик. Да нет уж. Так много классиков не бывет. Оставляю вас в вашей тёплой компании любителей взаимных, ничего не значащих похвал. Всё равно не научитесь писать стихи. Это бесполезно. А за похвалу спасибо. Она и кошке приятна. Если это будет читать еще кто-то кроме нас с Юрой, даю пояснение: Юра еще не прочитал ни одного моего стиха. Он просто так меня поругал, чтобы мне понравиться. Как мальчик, который сбивает девочку на катке. А я не упала :- Аннабель Ли Аннабель Ли Я не читатель, извинте. А панибратскою Юра-это сто уж ваще. Я не оьязан читать никого. Моё дело творить.
Дагестанские Огни купить закладку Меф
ЗЕЛЕНАЯ КОМНАТА Утина охота. Утиная тина и ряска, как сказка и в тюбике, кажется, кончилась краска. Багетовой рамою- лес завороженный.
Осинники купить закладку Лирику
Осинники купить закладку Лирику
Закладки Альфа-ПВП Рафаиловичи
Еще при жизни А. С. Пушкина называли «незаходящим солнцем русской поэзии». И любовь человечества к Пушкину даже через столетия не ослабевает.
Экстази Москва Москворечье-Сабурово
Осинники купить закладку Лирику
Всегда в наличии закладки в городе Осинники. Осинники Купить закладку Лирика, Скорость (Ск Альфа-ПВП) Дата обращения: 15 мая.
Осинники купить закладку Лирику
Плайя Дорада купить кокаин VHQ HQ MQ
Осинники купить закладку Лирику
Купить Ганджубас Краснозаводск
Осинники купить закладку Лирику
Метадон бесплатные пробы Аджман