Осень как обещание. Глава 42.

На самом деле, сделка была простой — примирение с Жуань Чэнцзе. 

Последнее время затишье наступило вовсе не потому, что он внезапно обрёл совесть или Кэ Минсюань одержал победу. Просто все члены семьи Жуань обязаны были на Новый год возвращаться в родовое поместье в столице, чтобы навестить уважаемого патриарха — основателя «Хуажуй», почтенного Жуань Хуншэна. Жуань Чэнцзе был занят интригами среди дядей и братьев, так что у него не оставалось времени на то, чтобы досаждать «Цзюань». 

Но теперь праздники закончились, Жуань Чэнцзе вернулся, и никто не мог предугадать, что этот психопат выкинет на этот раз. Фан Жуй позвонил от имени всего круга «золотой молодёжи», предлагая себя в качестве посредника, чтобы примирить семьи Кэ и Жуань. В конце концов, если «Хэшэн» и «Хуажуй» продолжат враждовать, это закончится взаимным уничтожением без победителей. Семьи были связаны глубокими и запутанными отношениями, и ни как друзья, ни как заинтересованные стороны они не хотели такого исхода. 

Кэ Минсюаню пришлось учитывать не только собственные интересы, но и более сложный вопрос — как объясниться с семьями Кэ и Фэн. Хотя «Хэшэн» был его детищем, которое он самостоятельно выстроил до нынешнего уровня, без поддержки влиятельного клана и связей компания вряд ли добилась бы такого успеха. Если что-то пойдёт не так, даже не говоря о реакции деда Фэна, сам генерал Кэ не останется в стороне. Фан Жуй был прав: Кэ Минсюань ещё не был готов представить Бянь Ицю своим родным. Лучшее решение — примирение. 

Кэ Минсюань не стал скрывать правду, да это и было бесполезно, но, пересказывая суть дела Бянь Ицю, он опустил все подводные камни, особенно упоминание о генерале Кэ и старике Фэне. Он лишь сказал, что семьи связаны бизнесом между «Хэшэн» и «Хуажуй», и все хотят выступить миротворцами, чтобы закрыть этот вопрос. 

Бянь Ицю выслушал, но не стал комментировать. Он также не стал лицемерно заявлять: «Не лезь в мои дела, я сам разберусь», потому что прекрасно понимал — сам он с этим не справится. Он всегда был прагматиком: нет навыков — не берись за дело. Тем более, он не чувствовал себя виноватым перед Кэ Минсюанем. В конце концов, он был жертвой. 

Ловкими движениями он извлёк идеальное мясо из крабовой клешни и, вместо того чтобы съесть самому, положил его на тарелку перед Кэ Минсюанем. Затем вытер руки салфеткой и сказал: 

— Аляскинский краб. Ешь, пока горячий. 

И они действительно сосредоточились на еде. 

Кэ Минсюань опасался, что упоминание о примирении с Жуань Чэнцзе снова выведет Бянь Ицю из себя, но на этот раз тот проявил неожиданную хладнокровность, чем приятно удивил. Если Бянь Ицю не будет мешать, Кэ Минсюань сможет разобраться с любым развитием событий. 

После ужина Бянь Ицю, подражая манерам молодого господина Кэ, заварил чай, сделал глоток и неожиданно спросил: 

— Кэ Минсюань, как мои фотографии оказались у Жуань Чэнцзе? 

Вопрос прозвучал так внезапно, что Кэ Минсюань едва не поперхнулся. Он замер с чашкой в руке, затем поднял взгляд. Бянь Ицю сидел напротив, не отводя глаз. Его лицо было спокойным, без намёка на гнев, но и без тени легкомыслия. На самом деле Кэ Минсюань уже отвечал на этот вопрос — он сказал, что отправил их сам. В тот момент Бянь Ицю был ослеплён яростью и не задумался о правдивости этих слов, но за прошедшее время он переосмыслил ситуацию и понял, что ответ Кэ Минсюаня был сомнительным. 

Они знали друг друга уже полгода. Хотя Бянь Ицю не мог назвать себя экспертом в характере Кэ Минсюаня, его высокомерная натура явно не позволяла делиться «своим» с кем-то ещё — а разве любовники не были «собственностью»? Даже сам Бянь Ицю, пока не терял интерес к кому-то, ни за что не позволил бы этому человеку переспать с кем-то другим. 

Если Кэ Минсюань отправил фотографии, уже потеряв к нему интерес, зачем тогда он снова и снова предупреждал его держаться подальше от Жуань Чэнцзе? Более того, чтобы добиться послушания, он даже употребил слово «ревность». Тогда Бянь Ицю допустил ошибку, решив, что Кэ Минсюань влюблён в Жуань Чэнцзе, но после всего случившегося, если бы он до сих пор не понял правды, его мозг явно не стоил и гроша. 

Кэ Минсюань любил его — это было несомненно. Даже если вначале это была лишь симпатия, у него не было причин отправлять его обнажённые фото Жуань Чэнцзе. Но он открыто признал, что сделал это, и это не давало Бянь Ицю покоя. Хотя теперь их отношения прояснились, эта история всё ещё сидела в нём, как заноза, вызывая раздражение при каждом воспоминании. 

Он хотел объяснений. Любых. Он даже придумал множество вариантов: потерянный телефон, сломанный телефон, телефон, попавший в чужие руки, или пьяная вечеринка, где Жуань Чэнцзе случайно взял его гаджет. Если бы Кэ Минсюань сказал хоть что-то, он бы поверил и забыл об этом навсегда. Однако мужчина, посмотрев на него, снова не дал объяснений. Вместо этого он искренне произнёс: 

— Это моя ошибка. Что я могу сделать, чтобы ты простил меня? Любое твоё условие я выполню. 

— Любое? — Бянь Ицю приподнял бровь и, увидев кивок, продолжил, — Тогда сегодня вечером ты будешь снизу. 

...Молодой господин Кэ остолбенел. Внутри него разгорелась борьба: если согласиться, сможет ли это закрыть вопрос с фотографиями? Казалось, это было не так уж и невозможно... Но в этот момент Бянь Ицю расхохотался, ударив кулаком по столу. 

— Шучу. Я не стану использовать такой способ, чтобы заставить тебя подчиниться. Если я захочу тебя трахнуть, ты сам согласишься — и будешь рад. 

Кэ Минсюань усмехнулся: 

— У босса Бяня действительно железные нервы. 

Именно эта несгибаемая воля, гордость, не ослабевавшая ни перед какими ударами судьбы, и привлекала его. 

— Лесть не поможет, — Бянь Ицю снова стал серьёзен, глядя на мужчину напротив с необычной для себя строгостью. — Кэ Минсюань, я даю тебе последний шанс. Ты точно не хочешь ничего добавить о фотографиях? 

Возможно, панцирь краба был слишком твёрдым, но Кэ Минсюань вдруг почувствовал, как у него заныла челюсть. Бянь Ицю казался глуповатым и беспечным, но на самом деле его ум был острым, а расчётливость — глубокой, как Дрейков пролив. Иначе он не смог бы удержать власть в «Цзюань», где все старейшины когда-то шли за Стариком Цзю. Если Бянь Ицю задал этот вопрос, значит, усомнился в его словах, но сейчас лучше не усложнять. Особенно теперь, когда их отношения изменились, он не мог позволить себе допустить ошибку. 

Кэ Минсюань не боялся Линь Цзяня как личность, но не мог игнорировать связи между семьями Линь и Кэ. Хотя, если они с Бянь Ицю планировали быть вместе, конфликта с семьёй не избежать, но сейчас был неподходящий момент. Он не любил вступать в битву без подготовки — ему нужно было ещё немного времени. 

Поэтому Кэ Минсюань сказал: 

— Нет. 

— Хорошо, — кивнул Бянь Ицю. — Я принимаю твой ответ. Но лучше бы тебе не врать мне. 

Впервые в жизни молодой господин Кэ почувствовал лёгкое смущение. К счастью, Бянь Ицю больше не смотрел на него, а вместо этого нажал пару кнопок на телефоне и протянул ему. Кэ Минсюань с недоумением взял устройство и едва не поперхнулся чаем, увидев изображение. Он поставил чашку и открыл альбом, дважды проверив фотографии, прежде чем поднять глаза на Бянь Ицю: 

— Теперь понятно, почему Жуань Чэнцзе так за тебя ухватился. Ты, блять... 

Кэ Минсюань на мгновение потерял дар речи. Он помнил, как нашёл Бянь Ицю в винном погребе, едва державшегося на ногах от наркотиков. И в таком состоянии он умудрился сфотографировать обнажённого Жуань Чэнцзе? Это было выше его понимания. 

Из-за слабости Бянь Ицю не смог полностью раздеть Жуань Чэнцзе, но все ключевые места были запечатлены. Расстёгнутая рубашка, спущенные брюки, лицо, торс и пах — всё было видно идеально. Хотя фотографии не были полностью откровенными, полуобнажённое тело на фоне стен, увешанных БДСМ-атрибутикой, выглядело ещё более шокирующим. 

Бянь Ицю развёл руками: 

— Если у него есть мои фото, почему бы и мне не оставить себе сувенир? Кто бы мог подумать, что у него совсем нет чувства юмора? Я даже не переживал, что он опубликует мои, а он вцепился в меня, как бешеная собака.

Кэ Минсюань покачал головой: 

— Для него ты гангстер, и пара обнажённых снимков не испортят твою репутацию, но для него всё иначе. Даже не говоря о скандале, в который будет вовлечена «Хуажуй», его позиция в семье Жуань не такая прочная, как кажется. Если эти фото станут достоянием общественности, он потеряет пост генерального директора. Он не раз ставил подножки своим дядям и братьям в борьбе за власть, и если окажется в опале, ему не поздоровится. 

Бянь Ицю подумал: значит, боится последствий своих же грязных дел. 

— И он не боится, что я, загнанный в угол, опубликую его фото? 

Кэ Минсюань переспросил: 

— А ты сделаешь это? 

Бянь Ицю не ответил, но ответ был очевиден. Лет пять назад он бы точно заставил Жуань Чэнцзе заплатить по счетам или воткнул бы тот осколок стекла ему в шею прямо тогда, но сейчас ответственность не позволяла ему действовать сгоряча. Если он не убил его тогда, то теперь тем более не станет идти на взаимное уничтожение. Фотографии могли бы нанести удар, но одного Жуань Чэнцзе было недостаточно, чтобы поколебать «Хуажуй». В семье Жуань было полно претендентов на пост, и даже сменив генерального директора, компания осталась бы гигантом в сфере недвижимости. А вот «Цзюань» в битве против «Хуажуй» могла быть разорена в пух и прах. 

Бянь Ицю давно всё обдумал. Жуань Чэнцзе не был дураком и тоже это понимал, поэтому так уверенно нападал на «Цзюань». Во-первых, он потерял лицо из-за Бянь Ицю и не мог этого проглотить. Во-вторых, он хотел вынудить его раскрыть козыри. Бянь Ицю действительно планировал использовать фотографии для переговоров, но не ожидал вмешательства «Хэшэн». 

— Хм, — Бянь Ицю налил чай и добавил с притворным безразличием, — А вдруг я всё-таки опубликую? 

Кэ Минсюань ответил: 

— Ты не сделаешь этого. 

— Не говори так, будто знаешь меня хорошо. 

— Я не знаю тебя хорошо. Просто думаю, ты не настолько глуп. 

Бянь Ицю задумался: это комплимент или оскорбление? 

— Комплимент, — сказал Кэ Минсюань. 

...Как он догадался? 

— Всё написано у тебя на лице. 

...Теперь Бянь Ицю было действительно не по себе. 

Кэ Минсюань поднял телефон: 

— Если бы ты хотел их опубликовать, они не оказались бы у меня. 

Бянь Ицю поднёс чашку к губам: 

— Мне просто надоели его игры. Чтобы мы могли жить спокойно, давай покончим с этим. 

Ты отправил мои фото — покончим с этим.

Ты вступился за меня перед Жуань Чэнцзе — покончим с этим.

Прошлое останется в прошлом.

Теперь я просто хочу нормально встречаться.  

➡️ГЛАВА 43