«Оркестр Свай»: летопись
КазанализацияБыла такая группа в Казани, «Свай» или «Оркестр Свай» — как угодно... Меня, её участника, попросили рассказать о группе, но сделать это кратко, в конспективной форме не получается. Наверное, лучше всех про «Свай» Рассказал бы Макс Кузнецов. Но он сей час разводит воробьёв в Аддис-Абебе. Да.
Конечно, «Свай» — это прежде всего Макс. Ну и Аркадий тоже. Они одноклассники были. С первого класса за одной партой. На переменах играли джаз. Вся 39 школа плакала. Ипполит вообще был очень талантлив. Ну и Макс, конечно, тоже. Во втором классе построил подводную лодку. Из бочки. Законопатили её гудроном и покатил к Казанке. А внутри Сюзанна сидела и всё плакала, что иллюминатора нет. Ну, потом, когда её достали из бочки, она уж не плакала, конечно — радовалась, что не утопла.
Потом Макс с Пушкиным познакомился. Это поэт такой русскоговорящий. Не очень известный, но с амбициями и псих немного. Идиот, короче. Макс представился ему: «Максим Вейзмир-Папин», а Пушкин давай хихикать. «Уж больно имя у Вас, — говорит, — затейливое». Так вот понравились они друг другу. Макс про него писал роман и рисовал портреты, а Пушкин стишки — больше-то он не умел ничего.
Потом ещё люди подошли. Алексей Калиничев, и Артём Скворцов — они вообще рядом были, в том же классе учились в 39 школе. Но играть с Максом и Иннокентием музыку долго не соглашались. Потом согласились, конечно. А… нет. Тогда ещё Платон пришёл. И сказал, что он Платон Рычков. Платон был человек большой и бывалый. И позвал он всех в катакомбы. И Макс туда с Пушкиным ушли, и там с Платоном играли, и ещё там появились Лулай и Доцент. И вокруг лыжи валялись в большом количестве сломанные, так как катакомбы раньше лыжной базой были, а потом лыжи выкинули (ну не все, часть пустили на гитары), а заведение назвали «Рок-Капеллой». Так прямо и написали большими красивыми буквами на сарайчике в самом центре города по адресу Карла Маркса 58А: «Рок-Капелла». Потом уж выяснилось, что Лулай — это Ринат Хуснутдинов, а Доцент — это Родченко Антон. Позже к ним присоединился Алексей Калиничев. Это я. Но Свая тогда ещё не было.
То есть был, но они об этом не знали. Ну кому могло прийти в голову, проходя по делам через Ленинский садик, не сговариваясь, тормознуть у фонтана, снять обувь и босиком оклеивать Амура бронзового газетами бумажными, потому что ему требуется лечение, — это и есть «Свай». Или, скажем, ехать на колбасе, на троллейбусе (это значит прицепившись) в бананановских трусах (это трусы семейные в цветочек по колено — максова бабушка их тогда на всю группу нашила) обязательно с одухотворенными лицами, — это и есть «Свай».
Были какие-то сейшены, был концерт в Балконном зале Дома Соцветий... Были тусовки всякие, на Адельке у Алёнки (там панки бродили) и на Сковородке (там росли хиппи). Был дворник Дядя Саша! Он вытирал тыльной стороной ладони нижнюю губу, оттопырив большой палец, и говорил с любовью: «Мужичкиы... Музыкантэы!», чем неизменно активизировал творческий процесс.
И был тогда уже «Свай». Родился. Это с Максом мы шли в районе Тверской и Серова и думали, как часто бывало, над названием группы. Смотрим — сваи торчат. Ну Пушкин и говорит: «Вот торчит Свай». Всем это слово очень понравилось. Основательно торчит Свай. Понятно же...
Из «Рок-капеллы» мы ушли (там групп стало к тому времени очень много). Платон нас благословил (они тогда уже с Валерой Шашориным вели «Здоровый досуг», Моцарта и Баха гитарами играли, как одержимые — панки плакали, хиппи тянулись к свету) и то ли подарил, то ли продал две басовые колонки.
Потом дали комнату в 39 школе, в подвале. Это был уже год 1991 от Рождества Христова. Окно кирпичами заложили, стены обили яйцеклетками и играли музыку. И в «свайку» играли. Это мы уже знали, как называется, когда заходишь в магазин и методично обстукивая все трёхлитровые банки (а на полках тогда в магазине стоял исключительно берёзовый сок) внимательно слушали каждую. Пышногрудые продавщицы робко интересовались, из какой мы инстанции и на что проверяем банки, а мы объясняли, что не проверяем, просто ищем «сок мудрости».
Или ещё. Идём как-то мимо дома. Видим — дверь. Заходим туда. Какая-то скучная контора. Проходим целенаправленно по коридору мимо кабинетов и заходим в самый главный. Не останавливаясь проходим в центр помещения, садимся рядком на пол, и, воздев ладони к потолку, поём «Где же ты моя Сулико». Я помню эти лица. Длинные и серые лица сотрудниц...
Были ещё концерты в непредсказуемых местах. У нас ведь тогда уже полностью свой аппарат был. Бутылки собирали — на ударку копили. ТЮЗ обоями оклеивали — усилок, колонки, микшер... На Чёрном озере был концерт. Люди нас слушали — пугались, бежали прочь! Был ещё концерт на втором этаже полуразрушенного дома без стен. Это Дядя Саша помог. И как он не рухнул этот дом совсем? От одного только баса рухнуть мог, а уж когда бабки окрестные завыли...
Когда Пушкина из школы выгнали с аттестатом о среднем образовании, Макс нашёл базу в 55 школе. Мы там долго сидели. Это уж был «Свай» в полный рост. К нам уж тогда Артём Скворцов присоединился. Лулай зачем-то ушёл. Но появился Леший (Айрат Камалов из «Тревожного Воскресенья»). Он дал нам своего барабанщика Рамона (Рамиль Минуллин), и сам на басу играл. Дружили мы сильно. Потом и басист ТВ-шный тоже с нами играть стал — Галямыч (Рустем Галямов). Появился Фрегл (Рустем Фазулзянов) — он главным паяльных дел мастером был, без него ничего не работало. Пришёл Никон ещё — сказал, что будет нашим директором. И был им, но не долго.
А я Зинку привёл. Уж она и пела, и пела, и на флейте играла. И группа нахрен чуть не развалилась. Слава Богу, Игнатий с Илларионом помогли. Макса вернули, но Артём ушёл. Это уж год 1995 был. Уже после «Укола-95» и после первой сессии в ДЮЦе у Охотникова, — тогда родились «Сказки старого Пушкина».
Потом была база в КИСИ и была последняя база ещё в каком-то доме детского творчества в районе Дома обуви. На гуслях тогда у нас Саша Батраков играл. Лёша Павлов играл на дудуке и бубне каком-то, Север (Андрей Северьянов) играл на лютне. И пела уже Лиза Иванова. И родилась ещё «Небесная механика». И много чего ещё оттуда произрастало, и растёт до сих пор.
Так будни обращаются в странные дни, те оборачиваются абсурдом невозможным, абсурд забавностию, забавность сказкой, сказка истиной, истина — она уж как камень. А камни становятся человеки.
Автор: Алексей Калиничев
Слушать альбомы группы:
KZNL007 «Сказки старого Пушкина»: https://onerpm.link/722709887461
KZNL008 «Небесная механика»: https://onerpm.link/722709887461
Лейбл «Казанализация»: https://kznl.band/
Телеграм-канал «Казанализация»: https://t.me/kazanalization